Я прислонил записку к телевизору. Мне было нехорошо. Хотелось плакать.
Там было так спокойно, как раз то спокойствие, которое мне нравилось. Даже
печка с холодильником выглядели человечески, то есть - по-хорошему
человеческими, казалось, что у них есть руки, голоса, что они говорят:
потусуйся тут немного, парнишка, тут хорошо, тут может быть даже очень
хорошо. В спальне я нашел то, что осталось от квинты. Выпил. Потом в
холодильнике отыскал банку пива. Выпил и ее. Потом встал, прогулялся по
этому узкому коридору - долго, чуть не сотню ярдов. Дошел до двери и
вспомнил, что у меня ключ остался. Вернулся, вложил ключ в записку. Потом
снова посмотрел на десятку в кошельке. Оставил ее там.
Прогулялся еще раз. Дойдя до двери, я уже знал, что как только я ее
закрою, обратного пути не будет. Закрыл ее. Окончательно. Вниз по
ступенькам. Я снова был один, и всем плевать. Пошел на юг, затем свернул
направо. Шел себе, шел и вышел из Французского Квартала. Пересек
Канал-Стрит. Прошел несколько кварталов, а потом свернул, миновал еще
какую-то улицу и свернул в другую сторону. Я не знал, куда иду. По левую
руку оказалось какое-то заведение, в дверях стоял человек, он спросил меня:
- Эй, мужик, работа нужна?
Заглянул я в ту дверь: целые ряды людей выстроились вдоль деревянных
столов с молотками в руках, они разбивали какие-то штуки в раковинах,
похожие на моллюски, они ломали эти раковины и что-то делали с мясом, и
там стояла темень; казалось, эти люди лупят по самим себе молотками и
выбрасывают то, что от них остается, поэтому я ответил человеку:
- Нет, мне не нужна работа.
Я шел, и солнце светило мне в лицо.
Оставалось 74 цента.
Нормальное такое солнышко.
КАКОЙ ПИЗДЫ НИ ПОЖЕЛАЕШЬ
Гарри и Дьюк. Пузырь примостился между ними в номере дешевого
лос-анжелесского гадюшника. Субботний вечер в одном из самых жестоких
городов мира. У Гарри лицо было довольно круглым и глупым, выглядывал
только кончик носа, а глаза его вызывали только ненависть; фактически,
ненависть с одного взгляда вызывал и сам Гарри, поэтому на него не
глядели. Дьюк был помоложе, хороший слушатель, лишь слабенькая улыбочка
мельтешила на лице, когда слушал. Слушать он любил; люди для него были
самым грандиозным зрелищем, к тому же за вход денег не брали. Гарри был
безработным, а Дьюк работал дворником. Оба они сидели и сядут снова. Оба
это знали. Не имело значения.
Квинту опорожнили уже на треть, а на полу валялись пустые пивные банки.
Мужики вертели самокрутки с естественным спокойствием людей, чья жизнь
была трудна и невозможна до 35 лет, но они до сих пор живы. Они знали, что
все вокруг - ведро навоза, но бросать не хотелось.
- Видишь, - сказал Гарри, отхлебывая, - я тебя выбрал, чувак. Я могу
тебе доверять. У тебя очко не заиграет. Я думаю, машина у тебя потянет.
Разделим ровно напополам.
- Рассказывай, - сказал Дьюк.
- Ты не поверишь.
- Рассказывай.
- Ну что - там лежит золото, прямо на земле, настоящее золото. Надо
только выйти и подобрать. Я знаю, что похоже на бредятину, но оно там, я
его видел.
- А в чем загвоздка?
- Ну, это армейский артиллерийский полигон. Бомбят весь день, а иногда
- и ночью, вот в чем загвоздка. Надо не зассать. Но золото - там. Может,
его снарядами из земли вывернуло, не знаю. Но по ночам обычно не пуляют.
- Значит, поедем ночью.
- Правильно. И просто подберем его с земли. Разбогатеем. Какой пизды
ни пожелаешь - любая нашей будет. Подумай только - какой пизды ни
пожелаешь.
- Неплохо.
- А если начнут пулять, прыгнем в первую же воронку. Туда они по-новой
целиться не будут. Если собьют мишень, им этого хватит. А если нет - в
следующий раз бахнут куда-нибудь еще.
- Логично.
Гарри нацедил немного виски.
- Но есть еще один прикол.
- Во как?
- Там змеи. Поэтому нужно ехать вдвоем. Я знаю, ты хорошо с оружием
управляешься. Пока я буду золото собирать, ты постоишь на васаре, змеям
головы поотшибаешь. Там гремучки водятся. Мне кажется, ты как раз
подходишь.
- Чего не попробовать, к чертовой матери?
Они сидели, пили и курили, обдумывая.
- Все это золото, - промолвил Гарри, - любая пизда.
- Знаешь, - сказал Дьюк, - а может, этими пушками они старый клад
разворотили.
- Что б там ни было, золото есть.
Они еще немного поразмышляли.
- А откуда ты знаешь, - спросил Дьюк, - что как только ты соберешь
все золото, я тебя там не пришью?
- Что ж, придется рискнуть.
- Ты мне доверяешь?
- Я никому не доверяю.
Дьюк открыл еще пива, разлил еще выпивки.
- Бля, значит, на работу в понедельник нет смысла ходить, так?
- Уже нет.
- Я уже чувствую, как разбогател.
- Я как бы тоже.
- Человеку просто как-то оторваться нужно, - сказал Дьюк, - и тогда
к нему начнут относиться как к джентльмену.
- Ну.
- А где это место? - спросил Дьюк.
- Увидишь, когда приедем.
- Делим напополам?
- Делим напополам.
- Ты уже не волнуешься, что я тебя пришью?
- Чего ты твердишь одно и то же, Дьюк? Ведь и я тебя пришить могу.
- Господи, я об этом не подумал. Но ты ж не будешь в кореша стрелять,
правда?
- А мы кореша?
- Н-ну, да, я б так сказал, Гарри.
- Там хватит и золота, и пизды на обоих. На всю жизнь втаримся.
Никаких тебе больше судебных приставов. Никакого мытья посуды за гроши,
когда подопрет. Бляди с Беверли-Хиллз будут сами за нами гоняться. Всяким
хлопотам конец.
- Ты в самом деле думаешь, мы этот шмат оторвем?
- Еще бы.
- А там в самом деле золото есть?
- Слушай, чувак, я же тебе уже сказал.
- Ладно.
Они еще некоторое время пили и курили. Не разговаривали. Оба думали о
будущем.
Стояла жаркая ночь. У некоторых постояльцев двери были распахнуты
настежь. У большинства оставалось лишь по бутылке вина. Мужчины сидели в
одних майках, расслабленные, разбитые, в непонятках. У некоторых даже
имелись женщины - не сильно-то и леди, но вино в желудке держать умели.
- Давай-ка еще пузырь возьмем, - сказал Дьюк, - пока не закрылось.
- У меня денег нет.
- Я достану.
- Валяй.
Они поднялись и вышли за дверь. Свернули в коридор и направились к
черной лестнице. Винная лавка стояла дальше по переулку, слева от выхода.
На верхних ступеньках черного хода, загораживая путь, валялся мужик в
перепачканной и мятой одежде.
- Эй, это ж мой старинный приятель Фрэнки Кэннон. Ну, он сегодня дал
копоти...
Наверное, стоит его от дверей оттащить.
Гарри приподнял его за ноги и отодвинул в сторону. Потом наклонился над
ним.
- Интересно, до него кто-нибудь уже добрался?
- Не знаю, - ответил Дьюк, - проверь.
Дьюк вывернул у Фрэнки все карманы. Прощупал рубашку. Расстегнул штаны,
проверил пояс. Нашел только спичечный коробок, гласивший:
УЧИТЕСЬ
РИСОВАТЬ
ДОМА
Вас ждут тысячи высокооплачиваемых заказов
- Наверное, кто-то его уже пощупал, - сказал Гарри.
Они спустились по черной лестнице и вышли в проулок.
- Ты уверен, что золото - там? - спросил Дьюк.
- Слушай, - ответил Гарри. - Ты меня просто бесишь! Ты что думаешь
- - я совсем чокнулся?
- Нет.
- Так не спрашивай меня тогда больше!
Они зашли в винную лавку. Дьюк заказал квинту виски и полудюжину
больших банок пива. Гарри спер пакет с разными орешками. Дьюк заплатил за
свое, и они вышли.
Не успели они ступить в проулок, как к ним подошла молодая женщина; ну,
для этого района молодая, около тридцатника, хорошая фигура, но волосы
нерасчесаны и речь слегка невнятна.
- Что у вас, парни, в этом пакете?
- Кискины сиськи, - ответил Дьюк.
Она подвалила к Дьюку поближе и потерлась о пакет.
- Я вина не хочу. У вас там вискач есть?
- Конечно, малышка, пошли.
- Дай бутылку посмотреть.
Дьюку она показалась ничего. Стройная, платье узкое, жопку как надо
обтягивает, черт побери. Он извлек пузырь.
- Ладно, - решила она, - пошли.
Он пошли по переулку, девка - посередине. Ляжкой она стукалась о
Гарри. Тот облапал ее и поцеловал. Она вырвалась.
- Сукин ты сын! - заорала она. - Пусти сейчас же!
- Ты все испортишь, Гарри! - сказал Дьюк. - Еще раз так сделаешь, и
я тебе вломлю!
- Не вломишь.
- Только попробуй!
Они дошли до черного входа, поднялись, открыли дверь. Девка посмотрела
на распростертого Фрэнки Кэннона, но ничего не сказала. Вошли в комнату.
Девка села и закинула ногу на ногу. Ноги у нее были хорошие.
- Меня зовут Джинни, - сказала она.
Дьюк разлил.
- Я Дьюк. Он Гарри.
Джинни улыбнулась и взяла стакан.
- Один засранец, с которым я сейчас живу, голой меня держал, всю
одежду в чулане запер. Я там неделю просидела. Потом дождалась, пока он
вырубится, сняла с него ключ, забрала вот это платье и сбежала.
- Красивое платье.
- Нормальное.
- Оно лучшее в тебе подчеркивает.
- Спасибо. Эй, слушайте, парни, а чем вы занимаетесь?
- Занимаемся? - переспросил Гарри.
- Ага, то есть, как вам жить удается?
- Мы золотопромышленники, - ответил Гарри.
- Ой, бросьте, не надо мне баки заколачивать.
- Все правильно, - подтвердил Дьюк. - Мы золотопромышленники.
- Мы наткнулись на жилу. Разбогатеем за неделю, - сказал Гарри.
Потом Гарри понадобилось отлить. Сортир располагался в конце коридора.
Когда он вышел, Джинни сказала:
- Тебя я хочу выебать первым, Миленький. Тот меня не очень-то заводит.
- Это ничего, - ответил Дьюк.
Он разлил еще раз на троих. Когда Гарри вернулся, Дьюк сообщил ему:
- Она трахнет меня первым.
- Кто сказал?
- Мы сказали, - ответил Дьюк.
- Точно, - поддакнула Джинни.
- Я думаю, нам следует взять ее с собой, - сказал Дьюк.
- Сначала поглядим, как она трахается, - ответил Гарри.
- Я свожу мужчин с ума, - сказала Джинни. - Мужики от меня благим
матом орут.
У меня самая тугая пизда во всем штате Калифорния!
- Ладно, - сказал Гарри, - давай проверим.
- Сначала налейте мне еще, - ответила она, допивая залпом то, что
оставалось.
Дьюк восполнил.
- У меня тоже кое-что имеется, малышка, я тебя, наверное, напополам
разворочу!
- Только если ногу туда засунешь, - встрял Гарри.
Джинни лишь ухмыльнулась поверх стакана. Допила.
- Давай, - сказала она Дьюку, - чего тянуть?
Джинни подошла к кровати и стащила с себя платье. На ней остались
голубенькие трусики и застиранный розовый лифчик, скрепленный на спине
булавкой. Дьюку пришлось эту булавку откалывать.
- Он что - смотреть останется? - спросила она Дьюка.
- На здоровье, если хочет, - ответил тот. - Какого черта?
- Ладно, - согласилась Джинни.
Они залегли под простыни. Прошло несколько минут разминки и маневров;
Гарри наблюдал. Одеяло сползло на пол. Гарри видны были лишь колыхания
довольно грязной простыни.
Затем Дьюк взгромоздился. Гарри видел, как его задница подскакивает под
полотном.
Тут Дьюк выругался:
- Ёбть!
- Чё такое? - спросила Джинни.
- Я выскользнул! Я думал, ты сказала, что у тебя там тесный гробик!
- Давай вложу обратно! Мне кажется, ты и внутрь еще не попал!
- Ну, куда-то же я попал! - ответил Дьюк.
И дьюкова задница запрыгала снова. Вообще не надо было ничего говорить
этому пиздюку про золото, думал Гарри. А сейчас еще и сучка эта на шею
сядет. Могут против меня стакнуться. Конечно, если он случайно коньки
отбросит, я ей, наверное, больше понравлюсь.
Тут Джинни застонала и начала молоть языком:
- Ох, миленький мой, миленький! Ох, Господи, миленький, ох бож-же мой!
Какой пиздёж, подумал Гарри.
Он встал и подошел к заднему окну. Зады ночлежки выходили в аккурат на
съезд с голливудской трассы на Вермонт. Он смотрел, как машины светят
фарами и мигают поворотниками. Его постоянно изумляло, что некоторые так
торопятся в одном направлении, а некоторые в то же самое время - в
другом. Кто-то из них неправ, поскольку иначе останется просто грязная
