чепухой.
Император расхохотался, подавился и закашлялся.
- Ну, разве это не лучший способ выбить почву из-под ног нашей Лиги
защиты простолюдинов! Вот достойный ответ на призывы уничтожить
аристократию! По-моему, даже самый отчаянный из них не мог бы придумать
ничего более радикального. Ты опасный человек, Форкосиган.
- Вы хотели узнать мое мнение.
- Да, конечно. И ты всегда его мне высказывал. Странно. - Император
вздохнул. - Перестань юлить, Эйрел. От этого тебе все равно не
отвертеться. Позволь мне высказать все кратко. Для регентства требуется
человек безукоризненного происхождения, не старый, с хорошим военным
послужным списком. Он должен пользоваться симпатией подчиненных ему
офицеров и рядовых, быть хорошо известным народу, и, в довершение всего,
Генеральный штаб должен его уважать. Он должен быть достаточно жестким,
чтобы шестнадцать лет удерживать власть в этом сумасшедшем доме, и
достаточно честным, чтобы передать ее по истечении этих шестнадцати лет
мальчишке, который наверняка будет идиотом - я в его возрасте был, и,
помнится, ты тоже. И еще одно условие он должен быть счастлив в браке. Тем
самым снимается соблазн стать постельным императором через принцессу.
Короче, это должен быть ты.
Фортела ухмыльнулся. Форкосиган нахмурился. У Корделии оборвалось
сердце.
- Нет, государь, - напряженно проговорил Форкосиган, этого вам на
меня не взвалить. Это же просто дико. Чтобы именно я заменил мальчику
отца, говорил с ним по-отцовски, стал советником его матери... Это более
чем дико. Это непристойно. Нет.
Фортела явно удивился его горячности.
- Некоторая скромность ради приличия - это правильно, Эйрел, но не
надо перебарщивать. А если тебя тревожит голосование, то оно уже
обеспечено. Все видят, что ты - выдающаяся личность.
- Все совершенно определенно этого не видят. Фордариан мгновенно
станет моим врагом, и министр Залада - тоже. А что до абсолютной власти,
то вы, государь, знаете, насколько это относительное понятие. Иллюзия,
основанная, одному только Богу известно, на чем именно. На магии. На
ловкости рук. На вере в собственную пропаганду.
Император осторожно пожал плечами, стараясь не сбить опутывающие его
трубки.
- Ну, это будет уже не моя забота. Пусть об этом думает принц Грегор
и его мать. И... тот человек, которого удастся уговорить помочь им в их
трудный час. Как по-твоему, сколько они продержатся без помощи? Год? Два?
- Полгода, - пробормотал Фортела.
Форкосиган покачал головой.
- Перед Эскобаром вы уже пользовались этим аргументом - "если". Он и
тогда был ложным, хотя я не сразу это понял. То же самое и сейчас.
- Он не был ложным, - возразил император. - Ни тогда, ни сейчас. Я
обязан так думать.
Казалось, адмирал немного смягчился.
- Да, я понимаю, что обязаны. - Он всмотрелся в человека, лежащего на
роскошной постели. - Почему это должен быть я? У Фортелы больший
политический вес. У принцессы - больше прав. Квинтиллиан лучше знает
внутренние проблемы. У вас есть и гораздо более одаренные стратеги.
Форлакиан. Или Канзиан.
- Но третьего имени ты уже не назовешь, - пробормотал император.
- Ну... может, и нет. Но вы должны понять меня. Я не незаменим, хоть
вы почему-то и пожелали так считать.
- Напротив. С моей точки зрения, у тебя есть два уникальных
преимущества. Я помнил о них с того дня, как мы убили старого Ури. Я
всегда знал, что не вечен: слишком много яду в моих хромосомах. Он
скапливался во мне, пока я воевал с цетагандийцами под командованием
твоего отца и не думал о методах очищения, поскольку не ожидал, что мне
дадут состариться. - Император снова улыбнулся и перевел взгляд на
Корделию. - Среди пяти человек, имеющих по крови и закону больше прав на
барраярскую империю, чем я, твое имя стоит на первом месте. Ха! - добавил
он. - Я был прав. Так и думал, что ты ей не говорил. Опасно, Эйрел.
Обомлевшая Корделия утратила дар речи, но адмирал лишь раздраженно
покачал головой.
- Неверно. Происхождение по материнской линии.
- Этот спор мы здесь вести не будем. Как бы то ни было, любой, кто
захочет свергнуть принца Грегора с помощью довода о наследственном праве,
должен будет сначала или избавиться от тебя, или предложить тебе империю.
Мы все знаем, как тебя трудно убить. И ты тот человек - единственный в
этом списке, - о котором я точно знаю, что он не рвется к трону.
Свидетельство тому - развеянный по ветру прах Ури Форбарры. Другие могут
думать, что ты просто кокетничаешь. Но я знаю.
- Спасибо вам за это, государь. - Форкосиган выглядел мрачно.
- В качестве довода я могу тебе напомнить, что как регент ты лучше
всего сможешь предотвратить такой поворот событий. Грегор - твой
спасательный круг, мой мальчик. Грегор - это единственное, что стоит между
тобой и властью. Твоя надежда на спасение.
Граф Фортела повернулся к Корделии:
- Леди Форкосиган, не присоедините ли вы к нам свой голос? Кажется,
вы очень хорошо знаете Эйрела. Скажите ему, что это именно его дело.
- Когда мы направлялись сюда, - медленно начала Корделия, - с этим
туманным обещанием должности, я предполагала, что мне надо будет
уговаривать его согласиться. Ему необходима большая работа. Он для нее
создан. Хотя, конечно, я не ожидала такого предложения. - Она уставилась
на вышитое покрывало, загипнотизированная сложным узором и редкостным
сочетанием красок. - Но я всегда считала, что испытания - это дар свыше. А
трудные испытания - великий дар. Не выдержать испытания - это неудача. Но
отказаться от него - значит отказаться от дара. Это непоправимо, это хуже,
чем несчастье. Вы понимаете, что я имею в виду?
- Нет, - сказал Фортела.
- Да, - сказал Форкосиган.
- Я всегда думал, что верующие гораздо упорнее атеистов, - заметил
Эзар Форбарра.
Корделия посмотрела на мужа:
- Если ты считаешь, что прав - это одно. Может, именно в этом - твое
испытание. Но если дело только в страхе поражения... Из-за него ты не
должен отказываться от дара.
- Это непосильный груз.
- Так иногда бывает.
Он тихо отвел ее в сторону, к высоким окнам.
- Корделия... Ты совершенно не представляешь себе, что это будет за
жизнь. Ты думаешь, наши политики окружают себя охраной ради престижа? Если
они имеют хоть минуту покоя, то она покупается ценой бдительности двадцати
человек. Три поколения императоров пытались развязать узел насилия в нашей
жизни, и этому по-прежнему не видно конца. Я не настолько самоуверен,
чтобы надеяться победить там, где даже он потерпел неудачу.
Корделия покачала головой.
- Неудача не пугает меня так, как раньше. Но я напомню тебе одну
цитату: "Уход, не имеющий других мотивов, кроме собственного покоя, - это
окончательное поражение. В нем нет даже зерна будущей победы". По-моему,
тот, кто это сказал, знал, о чем говорит.
Форкосиган перевел взгляд куда-то вдаль.
- Я думаю сейчас не о спокойной жизни. А о страхе. О самом настоящем,
некрасивом ужасе. - Он горько улыбнулся. - Знаешь, когда-то я считал себя
храбрецом. Потом встретил тебя и вновь открыл для себя страх. Я забыл,
каково это - надеяться на будущее.
- Да, я тоже.
- Я не обязан соглашаться. Я могу отказаться.
- Ты уверен? - Их взгляды встретились.
- Такую ли жизнь ты ждала, когда покидала Колонию Бета?
- Я ехала не за какой-то жизнью. Я ехала к тебе. Ты сам этого хочешь?
Он неуверенно засмеялся.
- Боже, что за вопрос! Это же единственный в жизни шанс. Да. Я этого
хочу. Но это яд, Корделия. Власть - страшный наркотик. Посмотри, что она
сделала с ним. Он когда-то тоже был нормальным и счастливым человеком.
Фортела демонстративно оперся на свою палку и громко сказал:
- Решай, Эйрел. У меня уже ноги заболели. Что за неуместная
щепетильность! Да за такую должность любой пойдет даже на преступление. А
тебе ее предлагают без всяких оговорок.
Только Корделия и император знали, почему Форкосиган коротко
засмеялся. Потом он вздохнул, посмотрел на своего господина и кивнул.
- Ну что же, старик. Я так и думал, что ты найдешь способ править из
могилы.
- Да, я собираюсь постоянно тебе являться. - Наступила недолгая
тишина: император привыкал к своей победе. - Ты должен немедленно начинать
подбор верных людей. Капитана Негри я завещаю моему внуку и принцессе, для
их службы безопасности. Но я подумал, что ты, может быть, захочешь взять
себе командора Иллиана.
- Да. Полагаю, мы с ним сработаемся. - Темное лицо Форкосигана
осветила какая-то приятная мысль. - И я знаю, кто будет моим личным
секретарем. Только его надо для этого повысить - дать лейтенанта.
- Фортела все оформит. - Император устало откинулся на подушки и
снова закашлялся. Губы его посерели. - Займитесь делом. Наверное, вам
лучше позвать врача.
Слабым взмахом руки он отпустил их из комнаты.
Выйдя из дворца, Форкосиган с Корделией окунулись в теплый воздух
летнего вечера. От реки поднимался туман.
Только что закончилось длительное совещание с Фортелой, Негри и
Иллианом. У Корделии голова пошла кругом от множества подробностей,
проблем и вопросов. Она с завистью заметила, что Форкосиган справляется с
ними без всякого труда - более того, именно он задавал темп разговора. Его
лицо как-то определилось, стало живее, - таким она его еще не видела после
своего приезда на Барраяр. Он был полон энергии. "Снова ожил, - поняла
она. - Эйрел смотрит на мир, а не внутрь себя, в будущее, а не в прошлое.
Как при нашей первой встрече. Я рада. Это стоит любого риска".
Внезапно Форкосиган прищелкнул пальцами и произнес:
- Нашивки. Первая остановка - резиденция Форкосиганов.
Они однажды уже проезжали мимо городского дома графа, но внутри
Корделия еще не бывала. Адмирал стремительно взбежал по широкой лестнице,
спеша попасть к себе в комнату.
Это было обширное помещение с простой обстановкой, с окнами,
выходящими в сад позади дома. В нем ощущалась та же атмосфера долгих и
частых отлучек хозяина, что и в комнате Корделии в доме ее матери.
Множество ящиков и шкафов являли взору археологические наслоения прошлых
увлечений.
Естественно, здесь были свидетельства интереса к разным воинственным
играм, а также к гражданской и военной истории. Сильнее удивила ее папка с
перьевыми и карандашными рисунками, которую он вытащил, роясь в ящике,
полном медалей, сувениров и всякого безымянного хлама.
- Это ты рисовал? - с любопытством спросила Корделия. - Очень
неплохо.
- Увлекался, когда был подростком, - объяснил он, не переставая
что-то искать. - Да и потом тоже. Бросил, когда мне было за двадцать. Не
хватало времени.
Коллекция медалей и боевых нашивок тоже говорила о многом. Первые,
попроще, были аккуратно разложены и приколоты к бархатным подушечкам с
соответствующими записями. Позднейшие, гораздо более почетные награды,
были небрежно свалены в банку. А одна, в которой Корделия признала высшую
барраярскую награду за храбрость, была заброшена в дальний угол ящика, и
лента ее смялась и запуталась.
Она уселась на кровати и стала рассматривать рисунки. В основном это
были архитектурные наброски, но там нашлось и несколько фигур и портретов,
выполненных чуть менее уверенно. На некоторых была изображена красивая
молодая женщина с короткими темными кудрями - иногда одетая, иногда
обнаженная. Разобрав подписи, пораженная Корделия поняла, что это портрет
