Распустив волосы, Корделия расчесала их на пробор и закрепила двумя
эмалевыми гребнями, тоже купленными накануне.
За домом начинался сад, окруженный низкой стеной из серого камня.
Нет, не сад, поняла она, подойдя ближе, а кладбище. Там трудился старик в
потрепанном комбинезоне, высаживая с лотка рассаду. Когда Корделия прошла
в узкую калитку, старик поднял голову, и она безошибочно узнала его. Граф
оказался немного выше сына, мышцы его от возраста истончились и
вытянулись, но черты лица были те же.
- Генерал граф Форкосиган? - Она привычно козырнула, только потом
поняв, как странно это должно выглядеть в ее наряде. - Я кап... я Корделия
Нейсмит. Друг Эйрела. Я... не знаю, говорил ли он вам обо мне. Он здесь?
- Очень приятно, сударыня. - Старый граф встал почти по стойке
"смирно" и приветствовал ее до боли знакомым коротким кивком. - Сын мне
мало что сказал, и я никак не думал, что буду иметь честь встретиться с
вами. - Он с трудом улыбнулся, словно отвечавшие за это движение мускулы
заржавели от долгой неподвижности. - Вы даже не представляете, как я рад,
что ошибся. - Он махнул через плечо, в сторону холма. - Там, на вершине,
небольшая беседка с видом на озеро. Он... э-э... большую часть времени
проводит там.
- Понятно. - Она увидела тропинку, вьющуюся за кладбищем. - Гмм... Я
не знаю, как лучше выразиться... Он трезв?
Граф Форкосиган взглянул на солнце и сжал морщинистые губы.
- Вероятно, в этот час - уже нет. Первое время, вернувшись домой, он
пил только после обеда, но постепенно стал начинать все раньше. Очень
тревожно, но я ничего не могу с этим поделать. Конечно, если у него опять
начнется кишечное кровотечение... - Старик запнулся и неуверенно
всмотрелся в нее. - Эйрел принял свой эскобарский провал слишком близко к
сердцу... Его отставка была совершенно необязательной.
Граф явно не был посвящен в секреты императора.
"Это не провал убил в нем дух, сэр, а успех", - мысленно проговорила
Корделия. Вслух же она сказала:
- Я знаю, что преданность императору всегда была для него делом
чести.
"Последним бастионом этой самой чести, а ваш император сравнял его с
землей ради своей прихоти".
- Почему бы вам не подняться наверх, - предложил старик. - Хотя я
вынужден предупредить вас: сегодня у него не очень хороший день.
- Спасибо. Я понимаю.
Корделия пошла вверх по извилистой тропе, затененной деревьями, в
основном привезенными с Земли, и какой-то незнакомой растительностью,
очевидно, местной. Особенно привлекательно выглядела живая изгородь из
чего-то вроде цветущих метелок (по крайней мере, она решила, что это
цветы, Дюбауэр знал бы точно), похожих на розовые страусовые перья.
Беседка оказалась строением из потемневшего от непогоды дерева в
неопределенно-восточном стиле. Отсюда открывался прекрасный вид на
сверкающее озеро. По ажурным стенкам вились лозы - они словно прикрепляли
ее к каменистой почве. Беседка была открыта со всех четырех сторон. Вся
обстановка состояла из пары потрепанных шезлонгов, большого выцветшего
кресла, скамеечки для ног и маленького столика. На нем стояли два графина,
несколько рюмок и бутылка с каким-то молочно-белым ликером.
Форкосиган сидел, откинувшись в кресле: глаза закрыты, босые ноги на
скамье, сандалии небрежно брошены сбоку. Корделия остановилась у беседки,
разглядывая его с тайным удовольствием. На нем были старые форменные брюки
и очень гражданская рубашка с неожиданным кричащим цветочным узором. Она
разглядела, что на пальцах ног у него растут небольшие жесткие черные
волоски, и решила, что его ноги ей определенно нравятся. Но в целом его
вид не радовал - усталый и даже более чем усталый. Больной.
Чуть приоткрыв глаза, Форкосиган потянулся было за хрустальной
рюмкой, наполненной янтарной жидкостью, но передумал и взял вместо нее
белую бутылку. Рядом с ней стояла небольшая мерная стопка, но он пренебрег
ею и сделал глоток белой жидкости прямо из горлышка. Издевательски
ухмыльнувшись бутылке, он сменил ее на хрустальную стопку. Отхлебнул,
подержал напиток во рту, наконец проглотил и еще глубже погрузился в
кресло.
- Жидкий завтрак? - осведомилась Корделия. - Так же вкусно, как
овсянка с заправкой из рокфора?
Глаза его широко распахнулись.
- Ты... - хрипло сказал он через секунду. - Не видение.
Он начал вставать, потом передумал и снова упал в кресло, весь
одеревенев от смущения.
- Я не хотел, чтобы ты увидела...
Корделия поднялась по ступеням, придвинула поближе шезлонг и уселась.
"Дьявольщина, я сразу поставила беднягу в неловкое положение, застигнув в
этаком виде. Как же мне его успокоить? Мне так хочется, чтобы он был
спокоен - всегда..."
- Я вчера прилетела и пыталась позвонить, но никак не могла тебя
застать. Раз ты ждешь видений, то, видно, питье это необыкновенное. Налей
и мне тоже.
- По-моему, тебе больше понравится другое. - Форкосиган налил ей из
второго графина. Вид у него был по-прежнему потрясенный. Любопытствуя, она
пригубила его рюмку.
- Фу! Это не вино.
- Бренди.
- Так рано?
- Если я начинаю сразу после завтрака, - объяснил он, - то как
правило к полудню уже теряю сознание.
А полдень уже близко, поняла она. Сначала его речь ввела ее в
заблуждение: адмирал говорил так же внятно, как всегда, только чуть
медленнее и нерешительнее обычного.
- Наверное, существует и менее ядовитая анестезия. - Золотистое вино
оказалось превосходным, хотя и слишком сухим на ее вкус. - И так каждый
день?
- Господи, нет! - содрогнулся он. - Самое большее - два-три раза в
неделю. Один день пью, другой - болею: похмелье отвлекает не хуже выпивки.
А еще выполняю разные поручения отца. В последние несколько лет он
довольно заметно сдал.
Постепенно он приходил в себя, первоначальный страх показаться ей
отвратительным начал отступать. Форкосиган сел, знакомым жестом потер
лицо, надеясь протрезветь, и попытался завести непринужденный разговор:
- Славное платье. Гораздо лучше, чем та оранжевая штука.
- Спасибо, - она охотно ухватилась за предложенную тему. - К
сожалению, не могу сказать того же про твою рубашку: это, часом, не
образчик твоего вкуса?
- Нет, это подарок.
- Ах, вот как. Ты меня успокоил.
- Нечто вроде шутки. Несколько моих офицеров скинулись и купили ее
мне, когда меня в первый раз произвели в адмиралы, перед Комаррой. Когда я
ее надеваю, я всегда их вспоминаю.
- Очень мило. В таком случае я, наверное, смогу к ней привыкнуть.
- Трое из четырех уже погибли. Двое - на Эскобаре.
- Ясно. - Вот вам и непринужденный разговор. Она поболтала вино,
оставшееся на дне рюмки. - Ты выглядишь отвратительно. Одутловатый.
- Да, я перестал тренироваться. Ботари совсем разобижен.
- Я рада, что у Ботари не было слишком больших неприятностей из-за
Форратьера.
- Все висело на волоске, но мне удалось его оправдать. Помогли
показания Иллиана.
- И все же его уволили.
- Почетная отставка. По медицинским показаниям.
- Это ты присоветовал отцу его нанять?
- Да. По-моему, самый разумный выход. Он никогда не будет нормальным
в нашем понимании этого слова, но так, по крайней мере, у него остались
форма, оружие и какие-то правила, которые надо выполнять. Это помогает ему
найти равновесие. - Он медленно провел пальцем по краю стопки с бренди. -
Видишь ли, он четыре года был ординарцем Форратьера. Когда его в первый
раз перевели на "Генерал Форкрафт", он уже был не вполне здоров. На грани
шизофрении: раздвоение памяти, голоса и все такое прочее. Довольно жутко.
Похоже, единственная роль, которую он может играть в человеческом
обществе, - роль солдата. Так у него есть некое самоуважение. - Он
улыбнулся ей. - А ты, наоборот, выглядишь просто чудесно. Ты сможешь...
э-э... погостить подольше?
На его лице читалось неуверенное желание, безмолвная страсть,
спрятанная за смущением. "Мы так долго колебались, - подумала она, - что
это стало привычкой". Потом до нее дошло: он боится, что она всего лишь
приехала в гости. Чертовски долгий путь, чтобы просто поболтать. Ты-таки
пьян, мой друг.
- Сколько захочешь. Когда я вернулась домой, то увидела, что... дом
изменился. Или я изменилась. Все разладилось. Я поссорилась практически со
всеми и улетела, еле опередив... э-э... немалые неприятности. Я не могу
вернуться. Я подала в отставку - отправила письмо с Эскобара, и все мое
имущество находится на заднем сидении флайера там, внизу.
Какое наслаждение - видеть этот восторг, вспыхнувший в его глазах!
Ну, значит, все в порядке.
- Я бы встал, - проговорил он, потеснившись в кресле, - но почему-то
сначала у меня отказывают ноги, а уж потом - язык. Я бы предпочел упасть к
твоим ногам несколько более достойно. Я скоро приду в себя. А пока, может,
ты переберешься ко мне?
- С радостью. - Она пересела. - А я тебя не раздавлю? Я все-таки не
статуэтка.
- Ничуть. Ненавижу крошечных женщин. Ага, вот так лучше.
- Да. - Корделия пристроилась рядом, положив голову ему на плечо, и
обвила его руками. Взятый ею в плен, Форкосиган издал какой-то непонятный
звук - то ли вздох, то ли смех. А ей хотелось бы сидеть так вечно.
- Тебе придется отказаться от идеи алкогольного самоубийства.
Он наклонил голову набок.
- А я-то думал, что действую достаточно тонко.
- Не слишком.
- Ну что же, не возражаю. Это чертовски неудобный способ.
- Да, и ты напугал отца. Он так странно на меня посмотрел!
- Надеюсь, не гневно. У него есть совершенно особый, испепеляющий
взгляд. Отработан за долгую жизнь.
- Ничуть. Даже наоборот. - Корделия рассмеялась и повернула голову,
чтобы получше рассмотреть его лицо. Да, так-то лучше...
- Я и побреюсь, - пообещал он в порыве энтузиазма.
- Не надо так стараться из-за меня. Я ведь тоже вышла в отставку. Как
говорят, сепаратный мир.
- Действительно, мир. - Он уткнулся ей в волосы, вдыхая их аромат.
Через несколько недель после свадьбы они впервые совершили совместную
поездку: Корделия сопровождала Форкосигана в императорский госпиталь в
Форбарр-Султане. Они ехали в лимузине старого графа. Ботари сидел за
рулем, совмещая обязанности шофера и телохранителя. Корделии, которая
только недавно научилась разбираться во всех оттенках его молчания,
показалось, что сержант напряжен. Он неуверенно взглянул поверх ее головы,
когда она уселась рядом с Форкосиганом.
- Вы сказали ей, сэр?
- Да, сказал. Все в порядке, Ботари.
Корделия ободряюще добавила:
- Я считаю, что вы поступаете правильно, сержант. Я... э-э... очень
рада.
Он как будто успокоился и теперь казался почти довольным:
- Спасибо, миледи.
Она исподтишка рассматривала острый профиль Ботари и думала о тех
проблемах, которые он скоро привезет к нанятой им деревенской женщине в
Форкосиган-Сюрло. Найдет ли он силы с ними справиться? Она рискнула задать
вопрос.
- Вы подумали, что... скажете девочке о ее матери, когда она
подрастет? Она ведь наверняка захочет о ней узнать.
Сержант молча кивнул, потом ответил:
- Скажу, что она умерла. Скажу, что мы были женаты. Здесь
незаконнорожденным плохо живется. - Его пальцы сжались на руле. - И она ею
не будет. Никто не будет ее так называть.
- Понятно. - "Желаю удачи", - подумала она. Потом задала более легкий
вопрос: - А вы уже знаете, как ее назовете?
- Элен.
- Красиво. Элен Ботари.
- Так звали ее мать.
Корделия так изумилась, что неосторожно воскликнула:
