так выразиться, мы располагали двумя одеялами, а наличные запасы
ограничивались содержимым моего рюкзака.
Стаен глотала воздух и не в состоянии вымолвить ни слова. Немного
совладав с собой, тихонько произнесла:
- Хорошо хоть посуду не мыть теперь.
Простая причина, по которой мы сразу же не погибли, учитывая резкий
спад давления, заключалась в том, что я все-таки закупорил вход в нашу
палатку. Наши скафандры были хорошо видны сквозь прозрачные пластиковые
стенки на расстоянии какого-нибудь метра от нас. Мое внимание привлек
рюкзак Стаен, валявшийся там же. Маленькая красная бирка высовывалась из
отделения регулировки воздуха. Значит, по какой-то причине баллон
взорвался, и закупоренный тент переполнился воздухом. Давление мгновенно
подскочило, потому и разошлись сцепленные дверные прокладки. Поскольку
входное отверстие второй палатки не было закупорено пластиной, воздух из
нее быстро вышел и давление упало до нуля. Если бы мы не загрузили палатку
своими вещами, она бы просто поднялась в небо, как шарик, выпущенный из
рук. Наша герметично закрытая палатка пока не выпускала воздух, но
пластиковая дверь угрожающе выпирала наружу.
Я подтянул рюкзак и проверил показания компьютера. Кислорода нам
оставалось максимум часа на четыре, резерва поглощения углекислого газа
тоже. Метр с небольшим, который отделял нас от радиостанций в соседней
палатке, равнялся миллионам километров. Мы оказались на приколе и в прямом
и в переносном смысле. Мысль эта, по-видимому, читалась на моем лице,
когда я взглянул на Стаен.
Стаен опустила руку мне на плечо. Кроткая, ангельски-прекрасная,
сказала только:
- Не трусь, Панчо.
Ужас в моей несчастной душе сменился чувством вины.
- Ну что ты. Стаен, мы же... мы пока еще живы.
Она твердо продолжала:
- Глупо рассчитывать на то, что нас случайно обнаружат здесь.
- Разумеется! И все из-за меня, недоумка.
- Да нет же, это я виновата во всем, я уговорила тебя пойти сюда.
- Не говори так. Стаен. Я всегда сам знаю, что делаю.
Можно подумать! Теперь она обнимала и нежно гладила меня. Ну и дела.
Я был морально раздавлен. В своих собственных глазах я упал ниже, чем если
бы свалился на дно кратера. И после всего этого она же еще успокаивала
меня.
Над нами чернело небо, и звезды с любопытством наблюдали, как я
выпутаюсь из этой заварушки. Надо что-то делать и делать быстро.
- Что ты предлагаешь?
Голос мой дрожал.
- У меня есть две идеи. Первая. Послать все к чертовой матери и
наслаждаться оставшимися нам часами в надежде, что кто-нибудь набредет на
нас.
- Нет, это не по мне.
- Тогда вторая Что если открыть наш вход и попытаться достать шлем?
Причем проделать все это надо за какую-нибудь долю секунды - больше нам не
выдержать в разреженном воздухе.
- Теперь я заявляю тебе со всей ответственностью, что такие фокусы уж
точно не по мне.
- А что такого? Быстро схватишь шлем и снова закупоришь дверь, а я
тем временем добавлю воздуха из твоего резервного баллона, чтобы
восстановить давление: утечка воздуха все-таки произойдет. Вот так, раз -
и готово. Зато сможем по радио запросить помощь.
- Я не смогу потом быстро закупорить вход.
- На эти несколько секунд нужно плотно-плотно затянуться в лоскутья
одеял, как пеленают мумии. Тогда, возможно, не произойдет мгновенная
закупорка сосудов.
- Дорогая, такой способ самоубийства достоин всяческого уважения, но
не придумать ли нам что-нибудь другое? А это прибережем на крайний случай.
Договорились?
Она кивнула с подавленным видом.
- К тому же ты сама говорила, что от одеял уже ничего не осталось.
Я приподнял одеяло, оно было слежавшееся и тонкое, словно папиросная
бумага, и рвалось, казалось, просто от того, что мы ерзали по нему.
Мы молча сидели, обнявшись и прильнув друг к другу. Так, наверно,
сбиваются в кучу обезьянки, напуганные грозой. Стаен сделала все, что
могла, чтобы подбодрить меня. Предложение раскупорить на несколько секунд
нашу палатку было довольно рискованным - мог выйти весь воздух, - но, надо
признать, в основе своей здравым. Игра стоила свеч. И все же у меня не
хватало духу решиться вот так сразу. Из нас двоих, что там говорить,
мужчиной стоило родиться ей.
Стаен немного сникла. Я обнял ее покрепче, но она вырвалась. Черт
возьми! Мысленно я так и видел перед собой всю эту проклятую дорогу,
которой мы прошли от Уэст Лимба. Ходу всего ничего, если не
останавливаться, чтобы поглазеть вокруг, и не валять дурака. Участки
поверхности, зажатые скалами, как эта тропа, здесь намного ровнее, чем
остальной рельеф, и даже напоминают гладкий пляж, покрытый вместо песка
тончайшим слоем пыли. Такой путь и пешком пройти можно. Я медленно
соображал...
- Стаен, - позвал я.
Она засопела в ответ.
- Прости меня. Раньше я думала, что храбрости мне не занимать, но у
меня тоже есть нервы.
- Это меня пристрелить мало за то, что я притащил тебя сюда. Когда мы
возвратимся на базу, у тебя будут все основания привлечь меня к
дисциплинарной ответственности.
- Так я и поступлю. За моральное разложение.
Признаюсь, тут и у меня потекли слезы.
- Послушай, Стаен, есть еще один вариант. А что если нам самим
попробовать добраться до базы? Перевернем тент на ребро и, переступая, вот
так, покатим его. Вещи придется оросить здесь. Моего запаса воздуха на
обратный путь хватит, если не тянуть время.
Подумав минутку, она согласилась.
- Годится. Даже если палатка не выдержит, все равно хуже, чем сейчас,
не будет.
- Это уж точно.
- Ну давай.
Она вскочила на ноги, потянув меня за собой. Я поднял рюкзак и
взвалил его на спину, заправив торчавшие наружу шланги для подачи воздуха
и смазочно-охлаждающей смеси под лямки рюкзака. Стаен помогала мне
расположить весь этот груз на моем обнаженном торсе.
Сгибаясь под тяжестью, мы одновременно сделали несколько шагов по
направлению к стенке, пытаясь перевернуть палатку набок. Пластмасса на
ощупь казалась просто ледяной.
- Подойди к самому краю пола, вплотную к стене, - командовал я.
Тент медленно переворачивался, пол полез наверх, лоскутки одеяла
полетели нам на голову. Тент ребром лег на лунную поверхность. Нечто
подобное, по-видимому, могло произойти, окажись мы внутри внезапно
спущенной гигантской автомобильной камеры. Пол нашей палатки теперь стал
ее правой стеной, и, поскольку ничто больше не давило на него, он выпирал
наружу почти так же, как и куполообразная верхушка палатки слева от меня.
Пол был сделан из такого же прозрачного пластика, что и крыша. Я постучал
по нему, чтобы стряхнуть приставшую снаружи пыль. Не могу сказать, чтобы
это сильно помогло, но, по крайней мере, что-то можно было разглядеть
впереди.
- Хоть в чем-то повезло. Дорога, по которой нам нужно идти, прямо
перед нами. Стаен, встань за моей спиной. Поближе. Теперь сделай шаг
вперед. Так. Мы с тобой будем переступать по ребру тента и покатим его
вперед.
- Хорошо бы поворачивать не пришлось.
Мы сделали пробное движение. Я надавил всем своим весом на
пластиковую стенку, выгибавшуюся передо мной, она растянулась, и моя нога
ступила на твердую почву. От растяжения на полу и крыше тента появились
угрожающие морщинки. Внезапно наше сооружение резко накренилось вперед, и
Стаен, не удержавшись на ногах, упала мне на спину. Мы пошатнулись, но
сумели сохранить равновесие.
- Что там у тебя стряслось? - бросил я через плечо.
- Тент рвануло, как только я сделала шаг. Знаешь, чтобы так не
дергало, нужно идти синхронно, след в след. Я поднимаю ногу, а ты
одновременно опускаешь. Я буду держаться за твой рюкзак.
- Ох ты. Господи! Ладно, пошли. Левой, правой, левой, правой, левой,
правой...
И мы зашагали. Тент покатился вперед наподобие огромного колеса,
кренясь то в одну, то в другую сторону, и лишь чудом не падая. Если на
пути у нас торчал валун, мы изо всех сил наваливались на боковое ребро
палатки, заставляя ее тем самым чуть отклониться в нужном направлении. Но
иногда приходилось останавливаться и двигаться назад. Сначала ориентиром
мне служили наши собственные следы, оставленные утром, но когда мы вышли
на открытое пространство, пришлось избирать кратчайший путь. Теперь я
старался держаться подальше от кратеров диаметром более метра: у меня
почему-то не было в этот момент желания экспериментальным путем выяснять,
можно ли оттуда вытянуть палатку наверх.
Дела у нас вообще-то пошли лучше, чем я предполагал. Мы по прямой
спустились со склона, при этом я непрерывно отсчитывал в такт шагам:
левой, правой, левой, правой! А Стаен орала, чтобы я заткнулся.
Так мы и катили вперед нашу палатку. Острые обломки камней впивались
мне в подошвы ног. Когда покрытая пылью равнина осталась позади, а впереди
показался каменистый отрезок пути, я всерьез забеспокоился, что мы
все-таки порвем тент. И тогда, хоть расстарайся, ничего не придумаешь.
Конец! Стаен, задыхаясь, тащилась сзади и чертыхалась, наступая на острые
камни.
От наших одеял к этому времени остались одни клочья, и когда тент
переворачивался в очередной раз, они снова сбивались вниз. Я попробовал
наступать хотя бы на эти мягкие волокнистые обрывки, но в результате мы
сбились с шага.
- Одно утешает: даже если бы у нас была обувь, все равно пришлось бы
идти босиком - подошвы быстрее порвут палатку, чем эта поверхность.
- Ага, - со вздохом подтвердила Стаен, - пошли дальше. Не будем
останавливаться.
Часов у меня не было, но полагаю, мы прошагали так не менее трех
часов. Теперь, когда раскаленные валуны остались позади, в палатке стало
прохладнее. Думаю, если бы почва не была прогретой, мы могли бы отморозить
ноги. Вокруг расстилалась изъеденная рытвинами равнина, а нам казалось, мы
все еще бредем по нескончаемому склону холма, припорошенного пеплом. От
яркого света звезд мурашки пробирали.
- Хоть денек выдался тихий, облачный, - заметила Стаен.
- Что-о?
- Ну на Земле. Да и нам здесь видно, куда идем.
- А-а-а.
Я размышлял, сможем ли мы форсировать преграду, если таковая
возникнет на нашем пути. Я рискнул и сошел с проторенной нами дорожки,
надеясь сократить расстояние, но зато теперь мы оказались в совершенно
незнакомых местах.
Чем ближе мы подходили к базе, тем сильнее отклонялся к западу склон
Гевелия. Справа между волнообразными холмами выглянуло солнце. Мы подошли
к первой разогретой солнечными лучами прогалине и обожглись, будто ступили
на раскаленную сковородку.
- Быстро назад!
- Обжег ногу?
- Еще нет, слава Богу.
- Как же пластик выдержит такой жар?
- Ничего с ним не случится. Этот материал любую температуру выдержит,
а вот нашим ногам туго придется.
Мы присели передохнуть, тент снова перевернулся.
- Сколько нам еще идти? - спросила Стаен, пока мы пытались
перебинтовать разбитые в кровь, покрывшиеся волдырями ноги обрывками
одеяла.
- Меньше километра. Вот обогнем этот кряж, - а там до базы рукой
подать.
Воспользовавшись остановкой, я обследовал состояние нашего тента.
Было очевидно, что промерзший, исцарапанный пластик не протянет долго.
Кое-как перевязав ноги, мы снова подняли тент и покатили его вперед.
Оставшаяся часть пути заняла у нас много времени. Приходилось перебегать
от одной затененной площадки к другой, а затем отдыхать. Но самое страшное
это, конечно, залитая солнцем открытая поверхность. Вот где тебя
