хотелось узнать. Я ведь всегда верила в вещие сны.
Корантэну показалось, что она сейчас расплачется. Но вместо этого
Франсуаза улыбнулась ему все той же печальной улыбкой.
- Что вас еще интересует? - спросила она.
Рассыпаясь в извинениях, он спросил, нельзя ли ему осмотреть вещи ее
мужа. Чистая формальность, пояснил он, но, кто знает, может, это
что-нибудь и даст. Впрочем, и для него самого это было пустой
формальностью. Он полностью доверял Франсуазе Маринье: конечно же, муж
никогда ей не изменял до той самой ночи. Он не курил. Не был пьяницей.
Не употреблял наркотиков. Играл по мелочи и никогда зря не рисковал.
И тем не менее его нашли повешенным, с запрещенными стимуляторами в
крови, рядом со зверски убитой им девчушкой. Которая, к тому же, умерла
до того, как он надругался над ней, от чрезмерной дозы наркотиков. А на
шее у нее был затянут его собственный галстук. И все это на удаленной от
всякого жилья ферме. А собственная машина Жильбера Маринье, зеленая
"Симка-1300", была найдена на обочине проселочной дороги, меж высоких
изгородей, в двухстах метрах от фермы.
Почему именно в двухстах метрах?..
***
Борис Корантэн подбросил золотую монету на ладони. Наполеондор. В
отличном состоянии. Даже не поцарапанный по краям, как обычно делают
перекупщики, чтобы собрать немного золотой пыли.
Франсуаза Маринье вдруг сбросила строгую маску овдовевшей женщины и с
почти детской радостью пояснила:
- Его самое первое приобретение. С первой зарплаты. Он говорил, что
это его талисман. - Лицо ее помрачнело. - В тот вечер он не взял его с
собой...
Но Корантэн уже положил монету на место и принялся листать
ученическую записную книжку в черной обложке. Все страницы ее были
испещрены цифрами и буквами Казалось, что это какое-то абстрактное
нагромождение лишенное всякого смысла.
- Цифры всегда были любимым конском Жильбера, - пробормотала вдова. -
Я ведь вам уже об этом говорила.
Она дотронулась пальцем до записной книжки.
- Он частенько повторял такие странные слова: этот блокнот -
настоящее сокровище для того, кто сумеет узнать, что в нем зашифровано.
Франсуаза помассировала себе левое плечо правой рукой, как это
частенько машинально делают женщины, даже если им совершенно не холодно.
- Не спрашивайте меня, что бы это могло означать. Мне об этом ничего
не известно.
Вдруг Франсуаза рассмеялась. Этот глубокий грудной смех, неожиданный
и неуместный, буквально парализовал Корантэна.
- Инспектор, - сказала она, глядя ему прямо в глаза, - вы меня
посчитаете сумасшедшей, но я вам скажу: все секреты моего мужа следует
искать только в этой записной книжке. Все остальное - полная ерунда.
Он еще раз взглянул на цифры и закрыл книжку.
- Если это так, то позвольте мне забрать ее с собой. В ближайшее
время я ее верну.
Она кивнула.
- Само собой разумеется.
Уже у двери она вдруг протянула к нему руку, словно хотела удержать.
- Поверьте мне, месье, - быстро произнесла она, - наши отношения были
не такими уж плохими. Мне бы хотелось, чтобы вы об этом знали. Хотя бы
из-за детей. Помогите мне.
Она не сводила глаз со своих резвящихся в песочнице детей. А те,
похоже, и не догадывались о произошедшей трагедии. Они еще не знали,
почему их папочка до сих пор не вернулся домой. Наверно, мама им
сказала, что он уехал в командировку.
- Как это принято говорить у вас, полицейских?.. А, вот! Я глубоко
убеждена, что мой муж не совершал всех этих мерзостей, хотя факты
свидетельствуют против него.
Оторопевший Корантэн попятился. Ну что ты ответишь этой женщине, не
желающей примириться с более чем очевидными вещами.
И все-таки что-то его смущало.
- Вы можете на меня рассчитывать, мадам, - с трудом выговорил он. -
Единственное, что я пытаюсь обнаружить, - это правду.
Глава четвертая
Возбужденный, как ребенок, Эме Бришо с удовольствием рассматривал
огромное блюдо с дарами моря, которое водрузил на стол официант
ресторана "Ла Пуасонри".
- Ты заметил? - прошептал он.
Корантэн изучающим взглядом прошелся по моллюском, ракушкам, белым и
коричневым устрицам, уложенным брюшком вверх среди водорослей, которыми
было устлано все блюдо.
- А что? - спросил он. - Тебе что-то кажется подозрительным?
Бришо одернул манжеты своей блекло-голубой куртки, купленной в
Сен-Тропезе, когда они расследовали там одно запутанное дело.
- Да нет балда ты, мы же в Ла-Боли. Так что тут все в порядке. Я не
это имею в виду. Но ты обратил внимание на официанта?.. Он явно из этих,
я уверен.
Корантэн выдохнул с шумом, как паровоз.
- Меме, - простонал он, - ты плохо кончишь.
Его помощник откинулся на спинку стула.
- Ну нет, давай не будем, Борис! Я просто не доверяю им всем.
Заметил, какая здесь царит атмосфера в каникулы все сходят с ума,
поэтому все может быть. Люди как с цепи срываются. Долой предрассудки,
да здравствует сексуальная свобода. Пьянящее воздействие океана плюс
оплачиваемый отпуск - сам понимаешь, чем это все может кончиться. Есть
от чего не очень-то им всем доверять.
Корантэн нахмурился.
- Что касается тебя, дяденька, то ты просто перебрал нантского вина,
пока меня тут ждал.
Эме Бришо скромно склонил голову набок, подобно святому Себастьяну,
которому стрела вонзилась прямо в левую сонную артерию. Но в глазах у
него не было ничего страдальческого. Наоборот, они выдавали веселое
настроение.
- Ровненько полбутылочки, - внес он ясность в этот вопрос.
- Так я тебе и поверил! - Корантэн щедро плеснул себе в стакан, чтобы
не отставать от Бришо.
Он залпом осушил свой стакан и поцокал языком.
- Прекрасная вещь все-таки вино, сделанное там, откуда ты родом, -
пробормотал он словно для себя самого.
Бришо пригладил усы.
- Эй! Ведь ты же не из Нанта родом, насколько мне известно! Одьерн
находится гораздо севернее.
- Ну и что! - воскликнул Корантэн. - Когда я пью это вино, то в душе
становлюсь стопроцентным нантцем. Ведь родство душ существует, или для
тебя это вовсе пустой звук?
Он закурил, любуясь мясистыми и в меру жирными устрицами. Такое
счастье может выпасть человеку лишь на берегу Атлантики в один из летних
месяцев.
- Видишь ли, Меме, - продолжал он, - хоть ты, возможно, и в доску
пьян, но ты абсолютно прав: в отпуске люди действительно будто с цепи
срываются. Тот же Маринье.., это же целая проблема. Нормальный отец
семейства, муж, солидный человек - и вдруг этот приступ сумасшествия.
Корантэн задумался, скользя взглядом по столикам, уставленным блюдами
с моллюсками, рыбными закусками, которыми славился этот расположенный в
полуподвальном помещении ресторан, почти примыкающий к казино. Вокруг
них сновали официанты в костюмах моряков. За столиками безудержно
веселились люди, не желающие ни в чем себе отказывать. Да и зачем, если
только раз в году можно вот так веселиться, развлекаться, есть вкусные
вещи...
- Странная она все-таки вдова, - добавил он, вновь наливая себе
белого вина. - Редко попадаются люди, которые так четко и ясно излагают
свои мысли. Тут одно из двух: либо этот Маринье был вовсе отвратительный
тип, скрытный и расчетливый, постоянно ее обманывавший, либо его жена
права, утверждая, что он просто по глупости влип в грязную историю. И
струсил.
Бришо решительно взялся за блюдо с дарами моря.
- А это что такое? - спросил он, так старательно разжевывая устрицу,
что у него даже зашевелились кончики усов.
- Луковый соус. Им здесь принято поливать устрицы.
Попробуй!
Бришо попробовал и поморщился.
- Он же полностью перебивает вкус устриц!
Корантэн улыбнулся. .
- Ты типичный француз, месье Берриискии. Попробуй еще раз, и, может,
до тебя дойдет, что луковый соус с устрицей - это новое слово в
гастрономии.
Бришо, оскорбленно фыркнув, предпринял еще одну попытку распробовать
соус.
- Может, это и новое слово, - сказал он, причмокивая губами, - но оно
не по мне.
И как в воду глядел: попытавшись проглотить лакомство, надолго
закашлялся.
Корантэн подождал, пока он откашляется, успев прихватить под шумок
три устрицы из порции Бришо.
- Ты встретился со следователем из прокуратуры и с парнями из
комиссариата?
Бришо высморкался в салфетку.
- Ответ утвердительный. Его зовут Ле Коат, точнее, Иван Ле Коат, и он
насквозь пропитался виски. Готов сотрудничать. Причем настолько, что
желает только одного - чтобы его оставили в покое.
Корантэн удовлетворенно хмыкнул.
- Мы его потом за это поблагодарим, от нас не убудет. Может быть,
даже пригласим позавтракать в этот ресторан. Хоть раз попался человек,
который не станет путаться у нас под ногами. - Корантэн спохватился: -
Но он хотя бы допускает мысль, что нам может понадобиться его помощь?
Бришо тем временем успел прихватить у Корантэна три ракушки, чтобы
компенсировать потерю трех устриц.
- Я думаю, он свечки ставит, чтобы ему не пришлось этого делать. Ведь
это помешало бы ему накачиваться виски. - Бришо помрачнел. - Ясно как
божий день, что и он, и все остальные здесь и на более высоком уровне
страстно желают одного: чтобы мы как можно скорее превратились в
людей-невидимок.
- Но все-таки молятся, чтобы мы раскрутили это дело, потому что им
оно не по зубам.
- Ты прав, Борис, они ждут от нас чуда. Но тихого, незаметного,
бесшумного.
Последние слова Бришо произнес по-английски, и Корантэн про себя
отметил: "Ну все, готов. От нантского вина его уже потянуло на
английский язык".
А Бришо тем временем во все глаза изучал бифштекс с картофелем,
который официант поставил перед ним на стол.
- Какой ужас, - схватился за голову Корантэн, - заказать мясо, когда
здесь просто изумительно умеют жарить корюшку. Вот она, Франция!
Не обращая внимания на его слова, Бришо вооружился ножом и вилкой.
- Совсем было забыл тебе сказать. В бумажнике Маринье было двести
франков.
- Странно! Считай, пустой. И это после казино.
Корантэн прищурился.
- Нужно будет туда наведаться... Н-да, это не подарок. Представляешь,
сколько там народу перебывало вечером 14 июля?! Придется нам
восстановить весь этот time-table, прохронометрировать...
- Ты что, тоже заговорил по-английски? - весело спросил Бришо.
Корантэн отрезал кусочек сочного мяса.
- У меня такое впечатление, что тебе здесь, в Ла-Бо-ли, понравилось,
господин будущий альпинист. Чего это ты так развеселился?
Бришо нарочито стыдливо потупился.
- Ты будешь надо мной смеяться, но одна мелочь в гостинице меня очень
обрадовала. Тебе-то я могу сказать что.
Корантэн облокотился на стол. Сегодня утром они не без труда сняли
номер в "Отель дю Парк". Не обошлось без неброского, но эффективного
вмешательства Ивана Ле Коата. Так что хоть на что-то он сгодился, этот
любитель виски. Но Эме Бришо не скрывал своего разочарования - ему
непременно хотелось остановиться в "Эрмитаже".
"Эрмитаж", конечно, настоящий дворец. Одни из лучших в Европе
гостиниц. Все это так. Да и Чарли Бадолини не поскупился на розовые
купоны, но все равно полиция не так богата, как, скажем, Марсель Дассо.
- Ну-ну, продолжай, - попросил Корантэн, внутренне готовый к
очередной выходке Бришо.
Его помощник проглотил внушительный кусок бифштекса и выпалил:
- Горничная на нашем этаже - англичанка.
Корантэн провел языком по губам.
- Понятно, - сказал он, - и ты надеешься половым путем углубить свои
познания альковного английского языка.
Он ткнул обвиняющим перстом в Бришо.
- Нет!
Бришо сунул в рот сразу три ломтика жареного картофеля. И Корантэну
