Корантэн рассмеялся.
- Ну что за пораженческие настроения?
Эме Бришо поправил узел галстука из какого-то синтетического
материала бутылочного цвета. Он замечательно подходил к рубашке в
розовую клетку и пиджаку из английского твида светлого, почти бежевого
цвета.
- Поверь мне, - вздохнул он, - я давно это подметил. Каждый раз,
когда Баба сам берется за дело, значит, оно страшно запутанное.
Корантэн снял трубку, чтобы связаться с секретарем своего шефа.
- Ладно тебе! Как-нибудь разберемся, не впервой ведь!
В дни, когда он с утра успевал сходить на стадион, Борис чувствовал
себя непоколебимым оптимистом.
***
Чарли Бадолини устало потер глаза. Ночью у жены опять случился
приступ астмы. Так, ничего страшного, но о сне не было и речи. Нужно
было ее утешать, а так как, несмотря на свой угрюмый вид, Чарли Бадолини
обожал жену, он утешал ее до самого рассвета, пока не зазвонил
будильник.
- Наконец-то вы пришли! - сказал он без тени упрека, хотя обычно в
таких случаях им от него порядком доставалось.
Корантэн и Бришо с достоинством сели перед огромным казенным
письменным столом в стиле ампир.
- Месье, - начал Чарли Бадолини, почесывая затылок, - мне, как вы
знаете, приходилось иметь дело с грязью, но такого... Такого,
признаться, еще не было.
Бришо искоса взглянул на Корантэна. Взгляд этот был достаточно
красноречив: "Говорил я тебе, что дело совсем дрянное. Вот так-то..."
Все время, пока шеф Отдела по борьбе с наркотиками рассказывал о
происшествии, лицо Эме Бришо не выражало ничего, кроме смертельной
скуки. Но в конце он не мог скрыть отвращения.
- Сволочь, - дрожащим голосом произнес он, услышав некоторые
подробности изнасилования.
Вероника Довилье, которой всего месяц назад исполнилось пятнадцать
лет, до того, как над ней так зверски надругались, была девственницей.
Чарли Бадолини щелчком выбил из пачки сигарету.
- Единственное для нее утешение: бедняжка была уже мертва, когда этот
Маринье изнасиловал ее.
- Сумасшедший, - сказал Корантэн; его уже мутило от отвратительных
подробностей. - А как он ее убил?
- Вот тут не все ясно, - сказал Чарли Бадолини. - Поэтому-то нас и
просят заняться этим делом.
Корантэн замер, уставившись в черные глаза шефа.
- Маринье задушил ее с помощью своего галстука, но у нас еще нет
окончательного заключения. Правда, мы почти полностью в этом уверены.
Так, обычный галстук для людей его положения и достатка...
Бришо нарочито небрежно потрогал узел своего галстука под выпиравшим
на худой шее кадыком.
- К тому же на нем его не было. Значит... - Чарли Бадолини чиркнул
зажигалкой. - Впрочем, это не так и важно. Медики установили, что смерть
девушки наступила не в результате удушения, а от чрезмерной дозы
наркотика. Конкретнее, морфия.
- И это в пятнадцать-то лет, - покачал головой Корантэн. - Ошибки
быть не может?
- Ни в коем случае. Я прочел протокол вскрытия, составленный
экспертами. На теле Вероники Довилье обнаружен след укола на сгибе
левого локтя. Врачи считают, что доза морфия, повлекшая смерть, должна
быть где-то около двух кубиков.
Шеф подвинул Корантэну сигареты и зажигалку. По комнате, пронизанной
солнечным светом, пополз голубоватый дымок.
- Судя по всему, и это удивляет больше всего, - принялся размышлять
вслух Корантэн, - Маринье, видимо, не заметил, что она мертва. Иначе он
бы ее не душил. Она что, наелась наркотиков перед самым изнасилованием?
В сарае, на ферме, в двух километрах к северу от Ла-Боли? Или она все же
сделала это раньше? Но тогда все равно незадолго до смерти - и где? - Он
подвинул к себе пепельницу. - А что показало вскрытие Маринье? Тоже
морфий в крови? Тогда все это еще можно как-то объяснить: девушка просто
умерла у него на руках. И тогда он имитировал "удушение", чтобы
заставить полицию принять версию убийства... Но зачем? Он ведь покончил
жизнь самоубийством. Ему, значит, не было никакой нужды затевать весь
этот цирк.
- Поди теперь узнай, - уклончиво ответил Бадолини. - Каких только
психов на свете не бывает. Но я могу ответить на ваш главный вопрос.
Анализ на морфий в крови Маринье отрицательный. Зато он крепко выпил,
где-то около 12 граммов спирта на литр крови. К тому же в крови
обнаружены остатки снотворного типа оксазепама и, что уж вовсе странно
для провинциального бухгалтера, изрядная доза модного сейчас в США
возбуждающего средства "секс-лакт". Это специальная жевательная резинка,
о ней рассказывал на последнем симпозиуме Интерпола в Лондоне американец
Джеймс Брински.
- Час от часу не легче, - пробормотал Корантэн. - Ох и не нравится
мне все это.
Чарли Бадолини с удрученным видом пожал плечами.
- Такая уж наша работа. Итак, подведем итоги. Раз речь идет о
наркотиках и об этом возбуждающем средстве, то вполне логично, что
полиция обратилась к нам за помощью.
Но, я думаю, вы должны догадываться, что есть еще одна причина, по
которой они это сделали.
Корантэн раздавил окурок в латунной пепельнице.
- Можете не объяснять, шеф. Вам позвонили сверху?
Чарли Бадолини утвердительно кивнул.
- Вам должно быть известно, кто является мэром Ла-Боли. Там сейчас
самый разгар пляжного сезона. А тут такая грязная история, подрывающая
репутацию курорта, и все такое. Можно понять местную верхушку, они очень
озабочены всем этим. Преступление на почве применения наркотиков
пятнадцатилетней девчонкой, которую к тому же изнасиловал и убил
примерный семьянин, сам напичканный какими-то возбуждающими средствами,
еще не известными во Франции, - тут есть от чего прийти в отчаяние и
мэру, и владельцам гостиниц с торговцами в придачу. Представляете, как
они должны себя чувствовать после того, как у них обнаружилась целая
сеть торговцев наркотиками для малолетних? Этого более чем достаточно,
чтобы подорвать репутацию серьезного и благопристойного курорта. Они
рискуют остаться без клиентов через неделю. Уж газеты-то не поскупятся
на аршинные заголовки!
Корантэн похлопал сидевшего рядом с ним Бришо по коленке.
- Ты все понял, Меме? Роль спасателей выпадает нам с тобой.
Но и без этих слов Эме Бришо уже понял, что расследование лично ему
грозит катастрофой. Быстренько все прикинув в уме, он пришел к
неутешительному для себя выводу: до отъезда в отпуск оставалось всего
десять дней - вряд ли им с Борисом удастся за это время распутать тугой
узел, в котором переплелись две смерти. А он уже забронировал домик для
семьи, внес задаток, и все это, похоже, пойдет псу под хвост.
Хорошенькое дело...
- Понял, - простонал он. - Вместо того чтобы лазить по горам, мне
придется купаться в Атлантике. Брр! Там же вода холодная, я этого не
перенесу.
Чарли Бадолини натянуто улыбнулся. Он положил перед собой папку с
документами. Она была розового цвета, так как речь шла о девушке, да к
тому же еще несовершеннолетней.
- Вы найдете здесь все подробности. По крайней мере все, что касается
осмотра места происшествия. Не очень густо, конечно, но полицейские
Ла-Боли сделали все, что смогли. Им там особо не развернуться: все их
слишком хорошо знают. Конечно, вы можете рассчитывать на поддержку
представителя прокурора республики.
Он улыбнулся, зная как не любит команда Корантэн - Бришо, чтобы
местные полицейские оказывали им помощь в расследовании, хотя это
предписывается законом.
- На месте вам никто не будет докучать, это я гарантирую. Если только
не возникнет крайняя необходимость. Единственное, чего они от вас хотят,
- действовать как можно незаметнее и не поднимать большого шума.
Бришо встал.
- Если позволите, господин дивизионный комиссар, я бы хотел высказать
одно соображение.
- Я весь внимание. - Бадолини подался вперед.
- Я имею в виду розовые купоны (специальные денежные средства,
которыми распоряжается лично глава Отдела по борьбе с наркотиками). -
Бришо простодушно улыбнулся. - У меня такое чувство, что на этот раз нам
их понадобится много.
Бадолини ответил такой же улыбкой.
- Ну разве я когда-нибудь вам в этом отказывал, инспектор?
Пришлось Бришо согласиться, что такого еще не было. Чарли Бадолини
никогда не скупился, когда речь шла об их команде.
- Я уже предупредил канцелярию уголовной полиции, - добавил Бадолини.
- Так что постарайтесь выехать как можно скорее. - Он встал, но не
удержался от последнего совета: - И не забывайте об осторожности. А то
вы вечно налетаете, как Зорро, и устраиваете страшную заваруху всюду,
где появляетесь.
Корантэн достал из пачки еще одну сигарету.
- Как славно, шеф, чувствовать вашу поддержку, - добродушно проворчал
он.
Бадолини улыбнулся. Он готов был простить Корантэну все, даже когда
тот слегка переступал границы дозволенного в отношениях с начальством. В
глубине души ему очень хотелось бы поменяться с Борисом местами. Иногда
он огорчался, что теперь не может сам заниматься конкретной
следовательской работой, особенно в таких вот случаях, как этот, когда
дело явно запутанное, трудное и деликатное.
Оставшись один, он тяжело опустился в кресло и набрал номер своего
домашнего телефона. Давно пора было поинтересоваться, как там чувствует
себя жена.
***
Вернувшись в Отдел по особо тяжким преступлениям, Эме Бришо удрученно
посмотрел на свои покупки.
- Вот увидишь, что мой отпуск накроется, - заныл он. - Стоило мне
впервые собраться в горы, и черт принес этого психа!
Он неприязненно посмотрел на Корантэна.
- Тебе, конечно, на это наплевать. Ты всегда живешь сегодняшним днем
и не строишь никаких планов.
Не обращая на его слова внимания, Корантэн набрал номер канцелярии.
- Я займусь сочинением планов в Ла-Боли, - сказал он. - Странно
будет, если там мне не представится подходящий случай.
В отчаянии Бришо втянул голову в плечи. Он отлично понял, какой
подходящий случай имел в виду его непосредственный шеф. Речь, конечно
же, не шла о том, чтобы снять маленький уютный домик, где они будут
жить. Борису Корантэну никогда не приходилось ломать голову по поводу
жилья. Он был просто убежден, что повсюду в мире полным полно уютных
постелек, в которых лежат пышнотелые дамочки и только и ждут, чтобы
некий Борис Корантэн пришел и самодовольно развалился рядом с ними.
Глава третья
Модный курорт Ла-Боль, расположенный в западной части Сен-Назера,
вдоль самого прекрасного пляжа в Европе (протяженностью девять
километров), у входа в устье Луары, считался последним пристанищем для
добропорядочной буржуазии в период отпусков. Город честно заслужил эту
репутацию. Он полностью соответствовал странным и незыблемым правилам,
по которым спроектировано большинство европейских столиц: западную часть
занимали богатые кварталы - район Пулигена, кварталы простолюдинов
находились в восточной части - район Порнише. В соответствии с этой
топографией казино размещалось в западной части города, в районе
аристократических кварталов. По этим улицам нередко бесшумно проплывают
"роллс-ройсы" в окружении "ягуаров". Административные здания и аэропорт
- как любят писать газеты, источник звукового загрязнения окружающей
среды - находятся в восточной части города. Граница между обеими частями
условно проходит неподалеку от железнодорожного вокзала Эскуолак,
соседствующего с бойнями на улице Жана Мермоза. А второй вокзал и вовсе
находится в восточной части города и называется Ла- Боль-ле-Пин.
Как опытный бретонец, который все-таки успел в юности прокатиться
пару раз от Одьерна до "Берега любви" (так туристы называют прибрежные
