рассказ, - 13 июля рано утром. Из разговора я понял, что он собирается
меня шантажировать. Он уже давно обнаружил, что я подделываю записи в
журнале учета взрывчатых веществ, так что у него было время все оттуда
выписать и разработать план действий. Капелло сцепил короткие толстые
пальцы: спокойный и здравомыслящий человек, совершенно не похожий на
того безумца, за которым Корантэн охотился сегодня ночью, как за диким
зверем.
- Он требовал триста тысяч франков, тридцать миллионов сантимов за
свое молчание. В случае отказа грозился выдать меня полиции. Я,
естественно, попросил у него время, чтобы подумать. Я и не пытался
что-либо отрицать, тем более что он сунул мне под нос маленькую записную
книжку, в которой все было отмечено. Абсолютно все. Мы условились
встретиться 15 июля утром, и он ушел...
- А вы позвонили своей секретарше, - перебил его Корантэн, - и
продиктовали письмо о его увольнении.
Вы уже тогда решили ликвидировать Маринье, и вам нужно было
обеспечить себе прикрытие.
Капелло удивленно посмотрел на него.
- Вовсе нет. В тот момент я даже еще не решил, уступить ему или нет.
Что до письма, то я его продиктовал лишь 15 июля, то есть на другой день
после смерти Маринье.
- Кое-кто об этом еще пожалеет, - пробормотал Корантэн. - Зачем вы
сказали мадемуазель Фюрэ, чтобы она нам солгала?
Капелло осклабился.
- Но так ведь было гораздо логичнее: письмо об увольнении получено
накануне смерти. Вот он - повод для нервного потрясения. Но вы и так
вышли на меня. Зачем же мне теперь рассказывать вам байки. Так ведь? В
любом случае, я влип.
- Вся беда в том, что у вашей секретарши не было адреса Маринье. Она
его раскопала только 16 июля.
- Вот этого я как раз и не знал. Теперь я понимаю, как вам удалось
все это раскрутить.
Корантэн улыбнулся.
- Иногда случай бывает благосклонен и к нашему брату. Продолжайте!
Вошел полицейский. Иван Ле Коат внимательно выслушал, что тот
прошептал ему на ухо, и довольно усмехнулся.
- Прошу извинить, - обратился он к Корантэну. - У нас хорошая
новость: удалось разыскать мать Дельфины. Мои ребята взяли ее на
вокзале, она пыталась уехать. Ее доставили сюда.
- Спасибо, - ответил Корантэн. - Сейчас все встанет на свои места.
Он вновь обратился к Капелло:
- Итак, мы вас слушаем.
Глядя на сбитые костяшки своих пальцев, старик собирался с мыслями.
- Сначала я хотел лишь проучить этого Маринье. Все произошло
случайно. Я играю в рулетку. В тот вечер, то бишь 13 июля, приехав в
казино, я заметил Маринье. В залы для игры в рулетку и в будь попадают
через общий вход.
- Знаю, - кивнул Корантэн.
- Я прошел за ним в зал, где играют в буль. Там я увидел, что он
играет осторожно, с умом. Он выиграют две тысячи франков, если мне не
изменяет память. Вот тогда я и подумал, что подловить его - пара
пустяков.
Он искоса взглянул на Корантэна.
- Рассказывать вам о Шейле, мне кажется, нет надобности. Я заметил,
чем они занимаются, в одном заведении, оно называется "Лорд". Однажды
вечером я пошел туда, чтобы встретиться с ними и...
- Что было дальше, мне известно. Можете опустить этот эпизод. Что
произошло назавтра? Итак, Шейла, Эрик и этот их чертов голландец
согласились поработать на вас. Они выследили Маринье, укололи ему
наркотик, ограбили и сбросили в канаву. Почему же его обнаружили на
рассвете повешенным в сарае, рядом с мертвой и изнасилованной
девчонкой?
Эме Бришо проверил, успевает ли полицейский-стенографист все вносить
в протокол. В принципе, ему самому следовало бы печатать протокол на
машинке (три экземпляра на обычной и три на папиросной бумаге, один из
которых обязательно желтого цвета - для архивов Отдела по борьбе с
наркотиками). Но он предпочел свалить эту работу на местного
полицейского, а сам лишь делал пометки, чтобы потом доработать протокол,
который ему все равно придется печатать для своего начальства.
Луис Капелло помолчал.
- Несколько дней назад я положил глаз на эту девчонку, Веронику. Она
действовала на меня крайне возбуждающе, но в то же время и раздражала.
Сразу было видно, что в деньгах она не нуждается, а чем еще я мог ее
соблазнить? Мне ведь не девятнадцать.., к сожалению.
Он медленно пригладил свои крашеные волосы, и Корантэна поразили
сдержанность и спокойствие человека, который так бесновался прошедшей
ночью. Неужели ему не знакомо чувство вины, чувство раскаяния?!
Монстр...
- Клянусь вам, что в тот вечер меня сопровождал злой рок. 14 июля,
когда кругом начинались гулянья, фейерверки, на бульваре Дарлю, у моря,
я увидел Веронику.
Она была так нарядна, что я сразу понял: собралась куда- то на танцы.
Только на ногах у нее были гольфы и теннисные туфли. Совсем как у
ребенка. Она стояла на краешке тротуара и, по всей видимости, ждала, что
за ней приедут друзья: наверно, назначила им тут встречу. Я был на
машине и остановился рядом. Открыл правую дверцу и наклонился к ней,
словно собирался что-то спросить. Она подошла ближе. Кругом бурлила
толпа, была ужасная толчея, и никто не заметил, как я втащил ее в
машину.
В комнате воцарилась гнетущая тишина, затем снова затрещала пишущая
машинка.
- Сначала я отвез ее на пляж, отхлестав по щекам так, что она
потеряла сознание, - ровным голосом продолжал Капелло. - У "мерседеса"
единый привод запирания дверей, выскочить она не могла. Я врубил радио
на всю мощь и, когда она пришла в себя, хотел ею овладеть. Но она
отбивалась с неожиданной силой, и я снова ее оглушил.
Он посмотрел на свои руки.
- У меня старая невралгия. После дорожного происшествия, в которое я
попал еще двадцать лет назад, меня часто мучают боли. На всю жизнь
остался ущемленным лицевой нерв. Приступы боли случаются в самые
неожиданные моменты, и у меня всегда при себе наготове шприц. Даже в
перчаточном ящике машины. Мне разрешено пользоваться морфием.
Каждые две недели врач выписывает очередной рецепт.
- Как это? - спросил изумленный Корантэн. - У вас что, есть лечащий
врач, который регулярно выдает вам талоны на яд?
- Совершенно верно. Доктор Понселе. Он выдает мне пронумерованные
рецепты из своей рецептурной книжки. Талоны на яд, как вы изволили
выразиться. Так что с этой стороны у меня все в порядке. Я вам даже
признаюсь, что мне удалось накопить некоторое количество ампул с
морфием, так как я колюсь, только когда боли становятся невыносимыми.
Полицейский поставил перед ним стакан воды. Капелло с жадностью выпил
- у него пересохло во рту.
- Я направился за город по дороге на Геранд. Вероника лежала без
сознания рядом. Я остановился на боковой дорожке и, когда она снова
пришла в себя, сделал ей укол морфия. Чтобы она была покладистее и
ласковее.
Он тяжело помотал головой.
- Клянусь,, я не хотел ее убивать. Я был не в своем уме. Доза в
шприце - два кубика, она рассчитана на мой вес. Я не собирался нажимать
на поршень шприца до конца, но Вероника дернулась, и весь морфий попал
ей в вену. Вскоре она умерла от передозировки.
- А потом? - едва сдерживаясь, спросил Корантэн: спокойный,
размеренный голос убийцы приводил его в ярость. - Вы все обдумали и
начали действовать?
- Точно, я все обдумал. Я знал, где должны были сбросить Маринье.
Была полночь. Я подъехал поближе к намеченному месту. Вскоре туда же
подкатили Шейла с Эриком. Они вышвырнули Маринье из машины и оставили ее
метрах в двухстах, как и было договорено. Я дождался, пока они уехали, и
принялся за работу. Я отлично знаю местность. Там есть ферма, совсем
недалеко. Сараи и ангар для тракторов удалены от жилых построек. - Он
слабо улыбнулся. - Я даже знаком с владельцами фермы.
Они никогда не держали собак. Это тоже было мне на руку. Я затащил
Маринье в "мерседес", отвез к ангару и выгрузил там вместе с Вероникой.
Потом снял с Маринье галстук и нацепил его Веронике на шею. Но я вам
клянусь, его смерти я тоже не хотел. Достаточно, если бы его обвинили в
смерти девчонки. А то, что произошло дальше, - только его вина.
Полностью. Он же нажрался наркотиков. "Секс-лакт" - это жуткая штука,
она выворачивает мозги наизнанку...
- Знаю, - перебил его Корантэн, вспомнив, как ужасно выглядел сам
Капелло минувшей ночью.
- Прежде чем уехать, я взвалил Маринье на Веронику и по всему ее телу
наставил его отпечатки пальцев. Он пошевелился и обнял ее. Что вы
хотите? Ведь он же был в беспамятстве. - Безумие снова вернулось к нему,
он скорчился от приступа смеха. - У него хрен стоял как у оленя.
Потрясающее зрелище. Я посмеялся и уехал оттуда.
- Только сначала подвесили на балку веревку. - Корантэн достал из
пачки мятую сигарету. - Чтобы навести его на мысль о самоубийстве, не
так ли?
Старый безумец кивнул.
Корантэн щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся. Во что бы то ни
стало нужно хоть немного отвлечься. Уж слишком отвратительно все, о чем
с таким олимпийским спокойствием рассказывает Луис Капелло.
- На сегодня хватит, - сказал он. - Мы снова допросим вас, когда
понадобится.
Погруженный в раздумье, Капелло не шелохнулся.
Эме Бришо взял со стола фотоаппарат "Кодак", найденный Иваном Ле
Коатом при обыске у Луиса Капелло часом раньше.
- С помощью этого аппарата вы сфотографировали Маринье?
- Вы и его нашли? Молодцы...
Ле Коат сделал знак, и двое полицейских увели хозяина "СЕКАМИ".
Оставшись в кругу коллег, Корантэн обратился к Ле Коату:
- Как нам поступить с секретаршей Симоной Фюрэ? Разберетесь с ней
сами? Меня она больше не интересует.
Ле Коат грузно пошевелился в своем кресле.
- Но, дорогой друг, она ведь сообщница? Так или нет?
- Сообщница, - вздохнул Корантэн. - Но она всего лишь запуганная
старая дева, которая дрожала за свое место. Увы, закон есть закон,
поступайте как знаете.
На улице Корантэн подставил лицо ветру, и ему сразу полегчало.
Упругий ветер нес запах моря и, казалось, смывал с его души всю
мерзость, в которой он так долго барахтался.
- Пошли, - позвал он Бришо, - нужно позвонить Баба. А потом мне
предстоит еще кое к кому зайти.
В комиссариате Ле Коат составлял отчет для своего начальника,
который, как обычно, не преминет приписать себе все заслуги в раскрытии
этого запутанного дела...
Глава девятнадцатая
Ни в чем не уступающее средиземноморскому, солнце нещадно пекло над
пляжем Ла-Боли, по которому прогуливался легкий западный ветерок, весело
наполнявший паруса яхт. Зазывая покупателей, по пляжу расхаживали
продавцы вафель; детишки самозабвенно рылись в песке. Влюбленные
парочки, взявшись за руки, потихоньку забредали в теплую воду, чтобы
пофлиртовать, отплыв подальше от берега. Ла-Боль являла собой именно то,
чего от нее ожидали: обитель спокойной и счастливой отпускной жизни.
Место, где приятно остановиться на две-три недели, чтобы забыть о серой
повседневности. Там-сям были отдыхающие, погруженные в чтение газет.
Многие только сейчас узнавали о чудовищном преступлении, совершенном,
можно сказать, у всех на глазах. Слава Богу, что полиция уже его
раскрыла.
Корантэн отложил кипу газет без горечи, хотя, как всегда, ни в одной
из них не было и полслова об участии в расследовании специально
присланной из Парижа группы. Зато чуть не с каждой счастливо улыбался
Иван Ле Коат, с удовольствием демонстрируя вещественные доказательства:
"Кодак", пакетики "секс-лакта", шприц, с помощью которого была убита
Вероника.
Незадолго до этого Корантэн, как и собирался, посетил всех, кого
