высоту. Даже двумя метрами выше ощущалась большая разница. Ниже он бы не
перенес ночь в этой отвратительной массе.
Он повернулся и принялся разбирать скромные запасы на своих грубых
санях. Прежде всего - согреться. Он достал костюм для плавания и осторожно
надел его.
Том знал, что должен обработать свои раны, но они могут еще немного
подождать. И настоящий завтрак тоже - у него хватит продуктов на несколько
завтраков.
Жуя пищевой брусок и изредка отпивая из канистры, Том оценивал
небольшую груду припасов. Сейчас самое важное - три пси-бомбы.
Он посмотрел на небо. Если не считать мерцающей дымки вокруг одной из
звезд, никаких признаков сражения не было видно. Но и одного следа
достаточно. Том знал, какую бомбу настроить.
Джиллиан провела несколько часов с Ниссом, прежде чем оставить
"Стремительный" и встретиться с Томом на острове. Она подсоединила машину
тимбрими к микроветви теннанинской Библиотеки, которую он добыл в корабле.
Потом они с Ниссом поместили в бомбу соответствующие сигналы.
Самый важный из них - теннанинский сигнал тревоги. Если позволит
капризная Ифни, именно этот сигнал поможет Тому понять, сработал ли его
план.
Вся работа Свесси, Тома и остальных над "Троянским морским коньком"
ни к чему, если среди оставшихся на поле боя нет теннанинцев. Какой смысл
"Стремительному" забираться в пустой корпус теннанинца и в замаскированном
виде подниматься, если все сражающиеся тут же начнут стрелять по призраку
уже погибшей группы?
Том взял одну пси-бомбу. Круглая как мяч. Сверху предохранитель и
таймер. Джиллиан тщательно написала название каждой бомбы на клейкой
полоске. На этой добавила свою подпись и маленькое сердце, пронзенное
стрелой.
Том улыбнулся и поднес бомбу к губам.
Он чувствовал вину за то, что настоял, чтобы она осталась. Но теперь
знал, что был прав. Хоть Джиллиан подготовлена и опытна, она не такой
хороший пилот, как он, и, вероятно, погибла бы в крушении. И, конечно, у
нее не хватило бы сил так далеко тащить сани.
"Дьявол! - подумал он. - Я рад, что она в безопасности, с друзьями,
которые защитят ее. Она может справиться с десятью бленчкскими пещерными
ящерицами одной рукой, но она моя женщина, и я должен беречь ее".
Том дожевал остатки протеинового бруска. Он взвесил бомбу и принялся
обдумывать стратегию своих действий. Первоначальный план заключался в том,
чтобы сесть вблизи вулкана, подождать, пока глайдер зарядится для взлета,
потом установить бомбу и улететь прежде, чем она взорвется. Он мог бы на
восходящих от вулкана термальных потоках подняться высоко и отыскать
другой остров, а с него следить за результатами своего эксперимента.
Даже если подходящего острова не найдется, он мог отлететь достаточно
далеко, сесть на воду и с помощью телескопа следить оттуда.
Отличный план, но буря и заросли водорослевых джунглей нарушили его.
Телескоп теперь присоединился к металлическим осадкам на дне китрупского
моря-мира, вместе с обломками солнечного самолета.
Том осторожно поднялся на ноги. Теперь, поев и согревшись, он смог
это сделать и легко пересиливал боль.
Порывшись в своих пожитках, он достал длинную полоску ткани - остаток
изорванного спального мешка. Этот кусок прочного изошелка должен подойти.
Пси-бомба тяжело лежала в руке. Трудно представить себе, что она
заряжена мощными иллюзиями - сверхмощная подделка, готовая взорваться по
приказу.
Том поставил таймер на два часа и спустил предохранитель.
Осторожно положил бомбу в свою импровизированную пращу. Том понимал,
что слишком драматизирует ситуацию. Расстояние мало поможет ему. По всему
Китрупу оживут сенсоры, когда эта штука взорвется. С таким же успехом он
может поставить ее у своих ног.
Хотя... кто знает?.. Он отбросит ее от себя как можно дальше.
Несколько раз он взмахнул пращой, чтобы рука привыкла к ее тяжести, потом
начал вращать. Вначале медленно, он постепенно набирал инерцию, пока
странное ощущение здоровья не распространилось по груди, рукам и ногам.
Усталость словно растаяла. И Том запел.
Мой папа был человек пещерный,
И в шкурах он в мяч играл,
И снились ему огни в небесах,
Когда в грязи он спал.
Эй вы, ити, и эти ваши звезды...
Мой папа был боец отважный,
Но как же страдала семья!
И снился ему вечный мир и покой,
А умер он от копья.
Эй вы, ити, и эти ваши звезды...
Мой папа умел любить,
Но даже жену свою бил,
И снилась ему другая жизнь,
И жалел он о том, как жил.
Эй вы, ити, и эти ваши звезды...
Мой папа был великий вождь,
Мечтатель, но лгал он нам.
Запугивал всех и заставлял
Стрелять по небесам.
Эй вы, ити, и эти ваши звезды...
Мой папа был совсем неучен,
Но всегда о чем-то мечтал.
Ненавидел себя за невежество
И гордыню свою укрощал.
Но как-то он угодил в ловушку
И долго от боли кричал.
Он, мучаясь, умер, а мне, сироте,
Свое сердце и ум завещал.
Ну что ж, презирайте меня за сиротство,
За убогость, за раны, за слезы,
Но только скажите: "Вы сами-то кто?"
Эй, вы, ити, и эти ваши звезды!
Эй, вы, ити, и эти ваши звезды!
Том напрягся и шагнул вперед. Рука его резко выпрямилась, и он
выпустил пращу. Бомба взлетела высоко в небо, вращаясь как мяч. Она ярко
блестела, продолжая подниматься, пока не исчезла из виду. Том прислушался,
но не услышал, как она упала.
Постоял немного, тяжело дыша.
"Ну, что ж, - подумал он наконец. - Это вызывает аппетит. У меня два
часа на то, чтобы поесть, позаботиться о своих ранах и приготовить
убежище. А время, которое я получу после этого, о Боже, будет воспринято
со смиренной благодарностью".
Он обвязался куском ткани и принялся при свете звезд готовить себе
еду.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. СОТРЯСЕНИЕ
В мире более древнем и сложном, чем наш, они
живут, законченные и совершенные, наделенные
чувствами, которых мы лишились или никогда не
имели, слышат голоса, которых мы никогда не
услышим... это другие народы, но они вместе с
нами захвачены в одну сеть жизни и времени.
Генри Бейтсон
46. САХОТ
Наступил вечер, и кикви отправились на охоту. Сахот слышал, как они
возбужденно трещат, собираясь на поляне к западу от затопленного
дерева-сверла. Охотники прошли недалеко от бассейна, направляясь к
расселине в крутом южном берегу острова, болтая и набирая воздух в
легочные мешки.
Сахот прислушивался, пока або не прошли. Потом погрузился на метр и
расстроенно выдул пузыри. Все идет не так.
Дэнни изменилась, и ему это не нравится. Вместо обычного веселого
кокетства она буквально игнорирует его. Выслушала два его лучших лимерика
и ответила совершенно серьезно, не обратив внимания на великолепную
двусмысленность.
Несмотря на важность исследований кикви, Такката-Джим приказал ей
готовить образцы для Чарлза Дарта. Дважды она спускалась под воду, чтобы
собирать образцы под металлическим островом. Она не обращала внимания на
Сахота, когда он игриво толкал ее носом; хуже того, с отсутствующим видом
хлопала его по боку.
Сахот чувствовал, что, несмотря на все предыдущие усилия, не хотел,
чтобы что-то изменилось. Во всяком случае не так.
Он поплыл, но тут же остановился. Он присоединен к саням. Новая
обязанность заставляет его вечно держаться возле этого электрического
неприличия, тесниться в маленьком бассейне, в то время как его настоящая
работа в открытом море с предразумными!
Когда уплыли Джиллиан и Кипиру, он решил, что у него теперь больше
времени, чтобы заниматься тем, чего хочет. Ха! Не успели пилот и
человек-врач исчезнуть, как Тошио - подумать только, Тошио! - принял на
себя команду.
"Мне не следовало уступать. Как, во имя пяти галактик, этот мальчишка
смог взять верх?"
Теперь уже трудно вспомнить, как. Но вот он управляет этим проклятым
роботом ради напыщенного эгоцентричного шимпанзе, которого интересуют
только камни! У этого тупого маленького робота нет даже мозга, с ним
невозможно разговаривать! Ведь с микропроцессорами не поговоришь. Скажешь
им, что нужно делать, а потом беспомощно смотришь, как они выполняют
понятое буквально.
Доспехи зазвенели. Время проверять зонд. Сахот саркастически
проговорил:
Да, ничтожество,
Господин и повелитель!
Металлический слабоумный
Сплошная катастрофа!
Погуди снова,
А я буду работать быстрее!
Сахот взглянул левым глазом на экран саней. Послал закодированный
пульсирующий сигнал роботу и получил в ответ поток данных.
Робот наконец переварил образцы ближайших скал. Сахот приказал роботу
перевести содержание его маленькой памяти в банк данных саней. Тошио
заставил его столько раз это проделать, что теперь Сахот управлял роботом,
не задумываясь.
Он закрепил моноволоконный кабель о скалу и опустился еще на
пятьдесят метров.
Прежняя гипотеза появления этой дыры под металлическим островом была
отвергнута. Дереву-сверлу не нужно углубляться на километр в поисках
питательных веществ. Оно не может так глубоко проникать в кору. И масса
корня слишком велика, чтобы его могло вращать стоящее наверху одинокое
дерево.
Объем выкопанного материала превосходит десять таких островов. В виде
осадков этот материал разбросан по дну вокруг острова.
Сахота не волновали эти загадки. Они лишний раз доказывают, что
вселенная устроена странно и, может, людям, дельфинам и шимпам стоит
немного подождать с ее разгадками.
Робот закончил очередной спуск. Сахот заставил его закрепиться на
стене при помощи клешней с алмазными остриями, потом спустил с поверхности
больше кабеля.
Робот будет опускаться постепенно. И навсегда останется внизу. Сахот
иногда ощущал и себя в таком же положении, особенно с тех пор, как
оказался на Китрупе. Он не надеялся покинуть этот смертоносный мир.
К счастью, управлять роботом, немного освоившись, можно совершенно
автоматически. Даже Чарлз Дарт ни к чему не придерется. Если только...
Сахот выругался. Вот опять - помехи, которые преследуют робота, когда
он перевалил полукилометровую глубину. Тошио и Кипиру не смогли найти
причин этого.
Треск не похож на помехи, которые Сахот слышал раньше... впрочем, он
не специалист. Своего рода синкопа, и слушать это даже приятно. Сахот
знал, что некоторым людям нравится слушать белый шум. Это успокаивает.
Тикали часы на доспехах. Сахот слушал и думал об извращениях, о любви
и одиночестве.
Я плыву -
Кругами - как остальные
И учусь -
