в лодке, а Людмила выпрыгивает вместе со мной.
Я подаю ей руку, но она вдруг кидается мне на шею.
- Я стопроцентно знала, что вы согласитесь!
И тут она целует меня тем коварным поцелуем.
в котором вроде бы одна дружеская симпатия, но вот
оно, утонченное искусство женских губ! Этот поцелуй
остается как бы запечатленным и будет помниться
тем уголком памяти, где прячется все самое ирра-
циональное, не поддающееся анализу и определению.
но способное к воздействию на сознание в чрезвычай-
но ответственных ситуациях, когда человек нуждает-
ся в исключительной трезвости мысли.
"Спекулянтка!" - хочу сказать ей, но, конечно же,
не говорю и ухожу с таким видом, будто красивые
женщины целуют меня так часто, что я, право, этим
пресытился уже много лет назад. Впрочем, уверен,
что видом своим я ее не обманул и что она знает обо
мне больше, чем я сам.
Пройдя по набережной, прежде чем свернуть
в проулок к санаторию, уже по привычке прощаюсь
с морем.
"Ну что ж,- говорю,- всем, что уже произошло
и что еще произойдет, я обязан тебе, мировая свалка
aш два о. И от того, чем все закончится, зависит
характер нашего будущего прощания и специфика
моих воспоминаний о тебе. Трепещи! Ты можешь не
состояться как положительный феномен материи.
если я не определю тебя таковым, ведь весь мир и ты
в том числе всего лишь комплекс моих впечатлений.
Я не капризен, но и без снисходительности. Безмозг-
лость твоего колыхания от берегов до берегов за
смягчающее обстоятельство принята не будет...
Потоки южного солнца падают на поверхность
моря и дарят ему цвет. Они же дарят ему и тепло,
и жизнь жизнью живущих. Люди еще щедрее. Они
дарят мою личность. Я же с этим не потороплюсь,
потому что не хочу как все, а только как я...
В вестибюле санатория меня поджидает сюр-
приз - мой знакомый оперативник. Он жмет мне
руку с таким удовольствием на лице, словно я только
что повысил его в звании.
- Видите, как мне везет,- сообщает он радо-
стно,- только что пришел, пяти минут не прошло,
и вы...
Он так радуется своей удаче, что у меня возникает
подозрение: не сидел ли он у меня на хвосте с самого
утра? А в санатории оказался первым, отработав
двухсотметровку по обходной аллее?
- Не против, если поговорим?
- Отчего же,- отвечаю.- Всегда приятно пого-
ворить с интересным человеком.
Он смеется, потому что плевать хотел на двусмыс-
ленные остроты. Мы проходим в уголок вестибюля
и разваливаемся в креслах друг против друга.
- Ну, как отдыхается?
- Нормально. Да, кстати,- спрашиваю вдруг,- не
скажете мне, вы ведь местный или по крайней мере
все здесь знаете, вот этот санаторий чем-нибудь прин-
ципиально отличается от всех остальных?
Он пожимает плечами.
- Он самый старый, менее комфортабельный, ну
и соответственно дешевый. А что?
"Я так и знала!" - сказала Людмила, когда я отве-
тил на ее вопрос. И засмеялась. Почему она это
знала? И почему смеялась? Над этим теперь нужно
думать. Обязательно думать. Тревожно что-то. И со-
всем не хочется разговаривать...
- Утопленница наша чувствует себя хорошо. Это,
наверное, вам интересно. Вы, так сказать, ее кре-
стный!
Опять улыбается. Очаровательны эти служебные
улыбки наших доблестных сотрудников доблестных
органов.
- Если не ошибаюсь,- отвечаю,- в вашем мире
крестными зовутся те, кто сажает.
- Ну, это в нашем!
- Как у нее настроение?
- Как у подследственной. Понемногу говорит, ну,
то есть дает показания. Она уже не в больнице, вы
понимаете.
- Понимаю.
Он меняет позу с вольготной на деловую. На лице
предельная доверительность.
- Кругами ходить не буду. Хоть вы и были в роли
спасающего, а все равно мы должны были вами, так
сказать, поинтересоваться. Знаете, всякое бывает
в такой ситуации. Скажу вам по секрету,- он подми-
гивает мне,- что кое-кто у нас там отпал, когда читал
справочку на вас. Интересно бы просто так погово-
рить... Впервые встречаю человека с такой биографи-
ей. Вы ведь, так сказать, не по нашему ведомству
проходили. . .
Не помогаю ему ни репликами, ни взглядом, но,
похоже, затруднений он не испытывает.
- Вы встречались с дочкой Веры Антоновны.
Он разводит руками, что означает- служба, мол!
- Прямо скажу, не очень рассчитываю на вашу
помощь, я ведь тоже читал ту справочку, нет у вас
оснований нам симпатизировать, хотя мы и не то
ведомство, а все-таки попросить вас о помощи попыта-
юсь. Терять-то нечего.
- Терять нечего,- соглашаюсь.- Насчет помощи
не обещаю, а вот если бы вы рассказали мне что-
нибудь об этом семействе без обязательств с моей
стороны, был бы признателен.
Он почему-то обрадован моей просьбой и, словно
совершив первую запланированную победу, откидыва-
ется в кресле.
- Это можно, семейка, скажем прямо, гнилая.
Мамаша - хищница союзного масштаба. Ниточки
в Москву и дальше. Красивая баба - и это не самое
последнее ее оружие. Шлюхой не назовешь, но по-
стелькой пользовалась, когда дела стопорились. Дочка
вся в мамашу...
Что-то в моем взгляде, наверное, мелькнуло такое,
что он запнулся.
- Ну, не в полном смысле, конечно... Но все рав-
но, в моральном смысле у них сплошной плюрализм,
так сказать. Аполлончик ихний, вы с ним познакоми-
лись, умудряется спать с обеими, типичный этот.
опять слово забыл, хорошее слово, точное, но всякий
раз, когда надо, забываю... Ну, который за счет бабы
живет... Альфред, Адольф, Аскольд...
- Альфонс,- подсказываю.
- Ну да. Конкретно у нас за ним ничего не числит-
ся. А жаль.
- Что жаль? - спрашиваю не очень дружелюбно.
- Сейчас, когда мамаша, так сказать, накрылась,
он с дочкой спелся, а вдвоем они много нам хлопот
доставить могут.
- А ошибку в своих рассуждениях не допускаете?
- Да какие там ошибки!
Он вдруг нахмурился, стал серьезен, даже зол.
- Камешки где-то осели. Без дочки там не обо-
шлось. Мамаша говорить-то говорит, но заначку не
сдает. И вообще мы малость поторопились, ниточки.
как в туман, уходят. Один конец есть, другого нет.
Веселость и дружелюбие как маску снял.
- То, что вы были властью недовольны, это ваше
дело. Но ворами вам восхищаться тоже вроде бы не
с руки. Так или нет?
- Разве я высказывался на эту тему? И уточните,
пожалуйста, в каком качестве вы хотели бы меня
использовать?
Он морщится.
- Использовать! Ну, зачем такие слова! Слово -
хитрая штука. Произнесено правильно, а понять раз-
но можно. Тут ведь все зависит от вашего отношения.
- К чему? Или к кому?
- Например, к доносительству. Ага! Вот видите!
Аж перекосило. Вот как слово звучит. А у нас, к при-
меру, есть сведения, что дочка с этим пижоном чего-
то готовят и ведут себя при этом вполне профессио-
нально.
Тут, конечно, я не смог сдержать улыбки. А сыщик
всерьез озаботился. Не понравилась ему моя улыбка.
так же, как мне его осведомленность.
- На всякий случай...
Голос его звучит угрюмо и уже без особого добро-
желательства:
- ...хоть вы и не новичок в делах, напомню вам
о том, что в уголовном кодексе предусмотрена ответ-
ственность за недоносительство, то есть, иными слова-
ми, за сокрытие преступления или умысла на него. Не
в порядке угрозы говорю. Честное слово! Не знаете
вы этих людей. Вы же в политических лагерях сиде-
ли, с уголовной публикой опыта общения нет. Смо-
трите, можете влипнуть в историю и не отмажетесь.
Что-то мне нужно ему сказать. Дальнейшее молча-
ние только поощрит его подозрения.
- Если предположить, что я оказался в ситуации,
о которой вы меня предупреждаете, то нетрудно вы-
числить линию моего поведения. Ничтожна вероят-
ность, чтобы я обратился к вам. Скорее всего я по-
старался бы предотвратить преступление, когда убе-
дился бы в неминуемости его совершения.
Теперь он смотрит на меня, как я бы мог смотреть
на него с учетом разницы наших возрастов.
- Ну, да! Это самое худшее, что вы можете сде-
лать! Знаете, что я вам посоветую, коли вы такой
пряменький? Прекратите это знакомство. Я ведь не
могу сказать вам всего, что знаю.
- Я непременно приму к сведению ваш совет.
У него уже каменное лицо. Сейчас мы расстанемся.
Но меня вдруг одолевает любопытство.
- А не позволите ли вы мне спросить вас кое
о чем, к делу не относящемся?
Он вяло пожимает плечами.
- Ну, пожалуйста.
- Вот я на днях прошелся по местным торговым
точкам и нигде не видел, ну, положим, такого вот
костюма, что на вас. Если бы я захотел выглядеть
столь же изящно, что вы могли бы мне посоветовать?
До него явно не доходит смысл моего вопроса, и он
опрометчиво спешит с ответом.
- Случайная удачи. Брал с рук.
- У спекулянта? - втыкаю тут же.
Наконец, усек, но замешкался лишь на мгновение.
- Ну, почему обячательно у спекулянта?
- Так что же мы делаем? "Мы" употребляю спе-
циально, чтобы смягчить каверзу.- В пылу служеб-
ного рвения рубим сук, на котором сидим? Или наде-
емся, что на нашу долю спекулянтов останется? Ведь
туфли. как я могу догадаться, просто великолепные
туфли.- они тоже с рук?
Молодец! По улыбке его вижу, что он не из тех.
кого можно подсечь формальной логикой.
- Если бы мы врач посадили всех спекулянтов
и перекупщиков, от этого в первую очередь пострада-
ли бы честные советские граждане. Спекуляция спе-
куляции рознь.
- Значит, наша с вами общая знакомая из той
категории, которая "рознь"?
- Именно! - восклицает он весело.- Вот вы слы-
шали, что существует массаж пятками?
- То есть?
- Очень просто. Вы ложитесь на ковер животом
вниз, а массажист укладывается поперек и начинает
колотить вас пятками но хребтине. Больновато. но
полезно. И совсем другое дело, когда вас кто-то со-
бьет с ног и начнет пинать но бокам. Это уже опасно.
- Знаете.- отвечаю совершенно серьезно.- Ле-
нин никогда бы не сказал о вас, как о Бухарине. что
тот ни черта не смыслил в диалектике.
- Вы что, очень не любите спекулянтов? - спра-
шивает игриво.
- Никогда не задумывался над этим вопросом.
- Если продолжите контакты с нашими подопеч-
ными, как бы не пришлось задуматься.
Эта фраза произносится стоя и тем самым не
обячательна к ответу. Мы жмем руки, и сыщик бы-
стрым шагом направляется к выходу. Я иду наверх
в свою комнату и, к большому удовольствию, нахожу
ее пустой.
У меня прекрасное настроение. И причины мне его
понятны. Местных сыщиков ждет сюрприз. Полмил-
лиона упадет им в руки и не без моего участия. Меня
даже не тревожит, что Людмила будет обманута в сво-
их ожиданиях. Разумеется, мать ее не выпустят.
Возможно, даже этот обман ожесточит Людмилу и ее
кавалера, но после этого шага у них уже не будет
дороги начал, в ту публику, откуда выдернута ее мать.
Наверное, им нужно будет уехать отсюда, и тут
я могу быть им полезен.
Но это еще не все причины моего хорошего на-
строения.
Завтрашним мероприятием будет схвачено ча нос
полицейское мировоззрение. Эта тема меня волнует
давно. Полицейская психология, или психология по-
лицейских.- явление социально удостоверенное и об-
щественно полезное. когда оно как частный случай.
И только у нас произошло невероятное: полицейская
психология стала государственной и - хуже того -
общенародной. В этом отношении рафинированный
интеллигент мало чем отличается, скажем, от вахте-
ра. Один говорит: "Не суйся, не положено!" Второй
отвечает: "А я и не суюсь. Знаю, что не положено.
А которые суются, то честолюбцы, авантюристы,
и вообще это несерьезно".
"Видишь вон того.- говорит вахтер,- я его чнаю,
он подозрительный".
"Я его не знаю,- говорит интеллигент,- но очень
может быть".
Удивительную социальную гармонию смастерили
мы под чутким руководством впередсмотрящих.
Правда, сегодня моден тип сердитовзадсмотрящий.
Фонтаны правды извергаются относительно того, что
сзади. И только наши нынешние "органы", как про-
дукт непорочного зачатия... их просто как бы нет. Их
как бы нигде нет, потому что они как бы везде есть.
