силах.
На что же она намекает?
-- Надо понимать так, что в твоем мире я союзников не найду?
-- Ты совершенно прав. Чтобы поговорить с кем-то, нужно пройти в
наш мир, а он тебя отвергает.
-- А как же духи, работающие на меня?
-- Тебе ведь требуются не единицы, ты хочешь набрать армию.
-- Да.
-- Вот и найди мир, который примет тебя такого, каков ты есть.
-- Кто же я такой, что шесть миров уже не впустили меня? --
неожиданно прорвалось мое отчаяние.
-- Ты это ты, не больше и не меньше.
-- Новая загадка.
-- Нет, все та же. Но от ответа на нее зависит твое будущее.
Я открыл было рот, чтобы достойно ответить старой карге, однако
движущийся мост унес меня из синего костра. Я перевел дух. Нужно
было собраться с силами и достойно подготовиться к следующему
испытанию. Дрожащие фиолетовые тени, бегающие по мостовой, не
внушали бодрости. От них веяло холодом и отчаянием. Впервые я
испугался заранее, еще не приблизившись к седьмому огню. Ужас
был настолько силен, что я попытался вообще впрыгнуть с моста.
Увы. Ноги мои словно приклеились. так, жалко трепыхаясь, я и
въехал под арку фиолетового огня.
Шок, испытанный мною, описать невозможно. нет у меня подходящих
слов. Оказаться в офисе... Я малодушно упал в обморок.
Только величайшими усилиями хозяин кабинета сумел привести меня
в чувство.
-- Добро пожаловать, -- ласково улыбнулся он, когда ко мне
вернулась способность нормально воспринимать окружающее.
-- Э-э... Н-ня... -- не слишком любезно отозвался я.
-- Надеюсь, путешествие по Восьми Мирам показалось вам
достаточно увлекательным? -- медовым голоском осведомился хозяин
кабинета. Он был отличным психологом, и хорошо понимал, что
следует дать человеку время опомниться, прежде чем начать
серьезный разговор.
-- Вы правы. Хотя скорее не столько увлекательным, как
поучительным. Выяснилось, что я даже отдаленно не представлял
здешних дел.
-- Так всегда -- ждешь одного, повстречаешь совершенно другое.
Я покрутил головой, ощупал шею. Вроде все пришло в норму. Пару
раз вздохнул поглубже.
-- Насколько я вас знаю, вы не расположены к излишним
сантиментам. Поэтому я предложил бы завершить обмен любезностями
и перейти прямо к делу.
-- Насколько я знаю, -- передразнил хозяин, -- вы к сантиментам
расположены не более меня. Так что действительно, давайте
перейдем к деловой части. Вы ищете союзников, чтобы одолеть
фельдмаршала?
-- Да.
-- Отлично! Мне тоже нужны союзники, чтобы... Неважно, словом.
Но наши устремления полностью совпадают, поэтому не сомневаюсь,
что мы могли бы найти общий язык.
-- Вы полагаете? Ваша репутация в нашем мире отнюдь не
располагает сотрудничеству с вами.
-- Я предоставлю вам случай убедиться, что эти слухи ложны.
-- Тем более...
-- Что?
-- Что те, с кем я намерен бороться, работают именно на вас.
Хозяин широко улыбнулся.
-- Это так. Но я давно ищу возможность покончить с этим
опостылевшим сотрудничеством. Они стали фигурами настолько
одиозными, что любое упоминание вашего имени рядом с их способно
навечно запачкать вас дерьмом. В свое время мой
предшественник...
-- Простите? -- мои брови невольно взметнулись. -- Ваш
предшественник?
-- А вы полагаете, что сидящий здесь вечен? Это было бы ужасно.
Вечность означает отсутствие прогресса, застой, деградацию и
гниение. Мир вокруг меняется, должен меняться и подход к нему.
Ведь только этим можно объяснить тот тупик, в который уперлись,
гм, мои соседи. Нет. Мы заботимся о своей репутации и о
действенности наших методов. И если это означает неизбежность
смены руководства -- мы его меняем. Как видите, у нас царит
подлинная демократия. Чего, кстати, никак не могут осознать мои
недавние союзники. Их лозунг "умрем, но не сдвинемся с места"
для меня неприемлемы.
Я криво усмехнулся.
-- У Англии нет постоянных союзников, есть лишь постоянные
интересы.
-- Отчасти так.
-- Но это, увы, лишь подтверждает мою оценку вашей репутации.
-- Некогда сказано: "Кто сам без греха, пусть первый бросит в
нее камень".
-- Да-а. Дьявол цитирует Священное Писание.
-- Мир сложен.
-- Давайте ближе к делу. Вы действительно согласны отказаться от
поддержки фельдмаршала? Мне совершенно ясно, что он работал в
тесном контакте с Андроповым, и поднятый тем мятеж -- не что
иное, как отчаянная попытка взять под свой контроль Тринадцатое
Управление. Все более очевидным становится, что деятельность
фельдмаршала противоречит конституции, и он не желает мириться с
нашей поддержкой законной власти. Мир и прогресс -- наша цель, а
они жаждут вернуть Призрак, Который Бродит По Европе.
Признавайтесь, ваших рук дело?
Хозяин кивнул.
-- Глупо было бы отрицать. Создали этот призрак мы. Однако
использование призрака целиком и полностью на совести его
теперешних владельцев. Если только им ведомо слово "совесть".
-- Объясните мне, ради Бога, почему вы поддерживаете... эту
команду?
Хозяин широко улыбнулся.
-- Разве не очевидно?
-- Отнюдь. Ведь они тратят массу сил, занимаясь убийствами. И по
идее пополняют ряды ваших подданных. Убивали в прошлом, намерены
убивать в будущем. Слава Богу, -- при этих словах хозяин кисло
поморщился, -- они утверждают, что _теперь_ твердо знают,
кого надо расстреливать.
-- Если бы они действительно знали... Дело в том, что как раз
массовые убийства менее всего отвечают моим интересам. Если
фанатики-параноики-коммунисты думают угодить мне, устраивая
массовые гекатомбы, они жестоко ошибаются. Ведь, отправляя под
топор десятки миллионов невиновных, они пополняют армию моего...
конкурента. Поэтому я заинтересован в прямо противоположном --
мире и покое.
Мои брови вновь вышли из повиновения.
-- Парадокс!
-- Жизнь состоит из них, -- вздохнул хозяин. -- Не стоит
принимать на веру ничего. Особенно -- очевидных утверждений,
потому что наверняка они не таковы, каким кажутся.
Я поднялся.
-- Что ж, благодарю вас за хороший совет, не премину им
воспользоваться. Именно поэтому я отклоню ваше предложение. Не
стану верить очевидности.
Хозяин приятно улыбнулся.
-- Вы еще вернетесь ко мне. Разговор не окончен.
-- Я уже это слышал.
-- Не сомневаюсь. Но ко мне -- он старательно подчеркнул это
слово, -- вы вернетесь обязательно. Вы обречены вернуться. Я
готов подождать, пока вы перемените свою точку зрения. Я
терпелив.
-- Честь имею, -- церемонно поклонился я.
-- До скорого, -- дьявол небрежно щелкнул пальцами, и я
обнаружил себя на плавно скользящем Бифресте. Фиолетовое зарево
медленно таяло за спиной.
Я вытянул семь пустышек. Грустно. Само собой разумеется, что я
ни на миг не подумал принимать предложение дьявола. Я еще не
сошел с ума. Что позволено коммунистам, то заказано нормальному
человеку. Взаимодействие между Восемью Мирами слишком сложно,
чтобы разобраться в нем вот так, с налета, и описать двумя-тремя
словами. Но что очевидно -- большой любви к соседям никто не
питает. Просто нам больше знакомы трения между раем и адом, но
мы совершенно одинаково не в ладах и с тем, и с другим. Попытка
сыграть на чужих противоречиях провалилась, как я понял, большей
частью потому, что сам я не принадлежал ни к одному из миров.
Никто не признал меня за своего, никто не захотел поддержать.
Волк-одиночка... Особенно оскорбительным был отказ Мира Магии,
я-то надеялся... В отношении прочих я не питал особых иллюзий.
Конечно, гремлины были "за", но ведь мир техномагии был самым
молодым и самым слабым. Не стоило обольщаться его поддержкой,
спустя тысячу-другую лет его силы достаточно окрепнут, но мне
что из того?
Впереди плавно колыхалось черное облако. Меня встречал
таинственный Восьмой Мир, о котором никто ничего не знал.
Когда я коснулся черноты, то вскрикнул от боли. Это уже стало
привычным ритуалом. Все правильно, переход из одного мира в
другой должен сопровождаться шоком. Но не таким же! Мне словно
плеснули кислотой прямо в душу. И тут же оглушительная боль
сменилась покоем. Я ничего не видел и не слышал, однако при этом
каждой клеточкой своего тела ощущал -- я наконец попал в свой
мир! Только этим я мог объяснить благость, снизошедшую на меня.
Я проник в новый мир, слился с ним, растворился в нем, полностью
отрекшись от своего "я".
Во мне зазвучали наперебой голоса. Опять я не мог различить ни
единого слова. Какое-то ворчание, бормотание, шорохи. Время от
времени их перекрывал бархатистый медный удар. Меня спрашивали
-- я отвечал. В свою очередь спрашивал я -- мне втолковывали,
как маленькому ребенку. Но будь я проклят, если смогу вспомнить
хоть что-либо! Самое главное -- мы сумели обо всем договориться.
Мне обещали всемерную поддержку и помощь. Более того, меня
назначили эмиссаром Восьмого Мира в нашей Вселенной. Отлично. Мы
разберемся и с фельдмаршалом, и с пособниками Сатаны. Никто не
будет забыт и ничто не будет забыто.
Смущало одно -- я так и не знал, кого именно я представляю.
Загадка, которая саднила ядовитой занозой. Я был уверен, что не
стану орудием темных сил, ведь я категорически отказался
сотрудничать с Сатаной, однако хотелось большей определенности.
Иначе я не смогу уверенно вербовать помощников из числа... нет,
не подумайте, что людей. На это слабое, склонное к пороку и
предательству племя я давно перестал полагаться. Я рассчитывал
привлечь к работе своих братьев из Мира Магии, шустрых гремлинов
и многих, многих других.
Сейчас мне требовалось лишь одно -- как можно скорее вернуться
назад, в свой кабинет. Ведь Бифрест вынес меня из пределов
Восьмого мира совершенно опустошенным. Мне стало настолько
скверно... Нагой и беззащитный... Так я определил бы свои
ощущения. Спасительный мрак остался позади, а безостановочно
движущаяся мостовая влекла меня в неизвестность. К счастью,
неопределенность тянулась не слишком долго. Через десяток минут
впереди замаячили рассеянные красные отсветы. Естественно, это
были ворота моего собственного мира, Мира Реальности. Язык не
поворачивается сказать: человечества. Не только человек живет в
нашем мире. Не только и не столько.
Правда непонятно, что мне делать, если алое пламя вновь
отвергнет меня. Неужели я буду обречен до скончания времени
крутиться по Бифресту между мирами? Или проще будет постараться
зацепиться за один из них? Пока я гадал таким образом, красное
пламя надвинулось на меня. Затрещали волосы, противно запахло
паленым. Я заверещал от ужаса -- ведь _свой_ огонь мог и
должен сжечь в пепел. Ко всему я был готов, но перспектива
сгореть заживо меня пугала. Заслонив лицо локтем, я рванулся
было назад. Напрасно! Бифрест в который раз оказался сильнее
меня, и я въехал прямо в бушующее пекло. К счастью я сразу
потерял сознание и не чувствовал, что происходит.
ДВЕ ВСТРЕЧИ И ОДНА ИДЕЯ
Возвращение было тягостным. После всех перенесенных мною
испытаний, вдруг обнаружилось, что я не имею и отдаленного
представления, какими могут быть мучения. Меня ломало и
корежило, неведомый садист через каждый нерв пропускал
электрический ток. Внутренности заполнила кипящая болотная жижа,
а кожу методически поливали кислотой...
Как я все это выдержал -- не знаю, только очнулся я весь в поту,
руки непроизвольно подергивались. В кабинете все вокруг
покрывали лениво колышущиеся хлопья гари, вместо бумаг на моем
столе высились груды сероватого пепла. Похоже, в забытьи я искал
спасения, перевоплощаясь в свое второе "я", и успел натворить
немало дел. В очередной раз я похвалил себя за
предусмотрительность, ведь догадался однажды сделать свой
кабинет несгораемым, хотя и поставил в тупик этим приказом
бедного Генриха. А иначе не миновать беды.
Однако демонстрировать живописную картину разгрома в кабинете
начальника Управления всем и каждому отнюдь не хотелось. На
подгибающихся ногах я выполз в белый свет. Не знаю, что
изменилось в моем лице, но мирно беседовавшие Задунайский и
Гиммлер так и шарахнулись, едва завидев меня в дверном проеме.
-- Назад... -- слабо проскрежетал я. Голос мне начисто отказал.
