расцарапав Александру горло. Он вскочил, одновременно выхватывая
саблю, и замер. Перед ним стояли те самые костяные богатыри,
которых так часто поминал Эрьта.
Разгадка оказалась до обидного простой. Александр ожидал увидеть
неведомое чудо, но...Перед ним стояли обычные люди в блестящих
панцирях, похожих на полированую кость. Кожаные шлемы с
приклепаными железными пластинами защищали головы. Единственное
отличие от привычного Александру вооружения -- отсутствие щитов. И
оно понятно -- зачем щит в лесных дебрях, только мешается.
Сброшенный Александром воин ворочался на земле и хрипел. Двое
других вскинули луки, целясь ему прямо в грудь.
-- Стойте! -- отчаянно вскрикнул Александр.
Как ни странно, они послушались.
-- Говори, бородатый, -- приказал один из сенг-ира.
-- Марг-кок попросил меня найти в лесу костяных богатырей и
привести их на выручку. Он сказал, что Пайпын поможет...
-- Что ты плетешь, бородатый? -- раздраженно спросил воин. -- Какая
выручка? Зачем ты пришел в наши леса?
-- Меня прислал Эрьта.
-- Вот оно что, -- усмехнулся воин. -- Старикашка опять вспомнил о
нас. Лучше бы он подумал своей дырявой головой чуть раньше, когда
выгонял нас из города. Пайпын это я.
Оказалось, что нравы лесного края более чем своеобразны. Александр
и раньше удивлялся полному отсутствию воинов в Ит-Самарге, но
думал, что это просто случайное стечение обстоятельств. Они
отправились в поход. Нет, все шло именно так, как и должно. Ойки
отличались миролюбием и совсем не стремились что-либо делить с
помощью оружия. Тайга велика, зверя много, зачем ссориться? Но
появлялись люди со скверным характером, которых хлебом не корми...
Они становились бродячими "рыцарями". Александр невольно
усмехнулся такой аналогии. Во всяком случае другого перевода для
слова "сенг-ира" он найти на смог. Чаще всего богатыри не могли
ужиться в городках и уходили сами. Или же их прогоняли. Они
селились в небольших деревушках группами по десять-двадцать
человек и жили довольно свободно, не утруждая себя лишней работой.
Городки кормили их, за это богатыри обязаны были отражать набеги
разбойников, подобные нынешнему. Чтобы не терять боевых навыков и
от чрезмерной склочности время от времени сенг-ира затевали
небольшие междоусобицы. Что, кстати, совсем не прибавляло им любви
ойков.
После этого Александр рассказал, что стряслось в Ит-Самарге.
Выслушав его, Пайпын заметно помрачнел.
-- Сколько людей у нурманнов?
-- На двух драккарах, я полагаю, около шести десятков.
-- А нас всего двадцать пять. И еще бородатых поддерживает сильный
колдун. Наш шаман уехал далеко...
-- Как раз его нам опасаться не следует, -- успокоил Александр. --
Торгейр погиб при возвращении от серебряной горы.
Воин вспыхнул.
-- Они нашли серебряную гору?!
-- Да, -- кратко ответил Александр, успев сообразить, что не следует
хвалиться собственным участием в походе к капищу бога Йомаля.
-- Тогда решено. Мы нападем этой же ночью.
-- Ночью? -- удивился Александр. -- Но ведь нападать на спящего врага
неблагородно.
Пайпын злобно потряс кулаком.
-- Я не могу выслушивать призывы к благородству от бородатых!
Напасть на безоружных, схватить их, продать в рабство, очевидно и
является истинным благородством?
На это Александр не смог возразить ничего.
-- Только постарайтесь не перебить под горячую руку купцов. Они-то
ни в чем не виноваты и сами пострадали от разбойников.
-- Купцы, -- воина всего передернуло. -- От них исходит самое главное
зло. Словно ползучая зараза они проникают в самую малую щель,
чтобы ограбить и обобрать. Сладкими словами они туманят разум, и
человек в их руках делается мягче воска. А следом за купцом
приходит воин! Нет, купцы еще большее зло, чем разбойники. Они
подобны ядовитым змеям и жалят исподтишка.
Александр подумал, что Древолюб с большой радостью обнял бы этого
противника купечества. Но вслух сказал лишь:
-- Пощадите невиновных.
-- Невиновных? Пощадим, -- зловеще посулил Пайпын.
На бордовом от вечерней зари небосклоне Александр увидел знакомый
белый крест. Как перед битвой с бусурманами. Небо благословляло
их, но крови прольется много...
Варяги проявили совершенно непонятное Александру легкомыслие.
Конечно, они разгромили стойбище ойков, все оставшиеся в живых
были связаны и валялись на берегу, словно овцы, ожидающие ножа
мясника. Но ведь не был же Ингвар настолько глуп, чтобы полагать,
будто разбил единственную рать лесного края.
Сначала Александр заподозрил ловушку. Однако чем дольше он
вглядывался в безмятежно спящий лагерь, тем все вернее убеждался --
на варягов накатило всеобщее безумие. Догорали костры, возле
которых сонно копошились темные фигуры. При желании их можно было
перестрелять из луков, как куропаток. По берегу, пошатываясь,
слонялись двое или трое часовых, которые меньше всего были
озабочены охраной лагеря. Они лишь старались сами не уснуть.
Пайпын недоуменно поглядел на Александра. Вместо ответа тот лишь
пожал плечами. Пайпын прошипел, обращаясь к своим воинам:
-- Начинайте! Только тихо, чтобы было слышно, как комар летит!
Александр немного нерешительно повторил:
-- Убивать спящих нет чести.
Пайпын пригрозил:
-- Если попробуешь их разбудить, то ляжешь рядом.
-- Нет-нет, -- поспешно заверил Александр, -- я не собираюсь делать
это.
-- Мы идем не за честью. Иначе одолеть разбойников, полонивших наше
племя невозможно. Или ты хочешь поговорить о чести с
работорговцами?
Александр смешался.
-- Нет.
-- Тогда помалкивай, -- нелюбезно предложил воин. Он прислушался в
последний раз. Тихо. Только где-то вдалеке заунывно ухает сова. --
Вперед! -- скомандовал он. -- Пусть радужно отливающие головные кожи
украсят стены жилищ доблестных сенг-ира.
Что означали эти слова, выяснилось позднее.
Воины неслышными тенями скользнули в ночь. Александр из-за своей
больной ноги немного отстал и увидел первые действия ойков со
стороны. Беспечные часовые в мгновение ока были повергнуты на
землю. Стремительный взмах ножа -- и черная кровь беззвучно
пузырится на холодном песке. А потом началось убийство. Прямые
короткие мечи поднимались и опускались, поражая спящих варягов.
Если бы дела пошли так, как наметил Пайпын, никому из пришельцев
не увидеть бы рассвета. Но кто-то немного поторопился, у кого-то
не хватило выдержки... Дикий вопль переполошил безмятежно спящий
лагерь. Морские разбойники спали чутко и в один миг все оказались
на ногах.
Тут Александр невольно восхитился самообладанием и обученностью
варягов. Считаные мгновения длилась растерянность, и в свете
костров засверкали мечи, зазвенела сталь. Теперь бой шел на
равных. Напору и умению сенг-ира варяги противопоставили упорство
и умение. И те, и другие всю жизнь проводили в походах и боях. Но
если для костяных богатырей стычки часто принимали характер
своеобразных рыцарских турниров, то для варягов убийство стало
профессией. Александр, до сих пор нарочно не вмешивавшийся в
схватку, приметил, что варяги начали медленно, но верно одолевать.
Особенно отличался Лютинг. Его башнеподобную фигуру Александр
увидел сразу. Берсерк раскидывал нападающих словно малых детей.
Александр заковылял на помощь ойкам.
На него напали сразу двое. Отбив щитом удар одного, Александр
стремительным выпадом в живот проткнул другого. Если бы на варяге
была кольчуга, удар оказался бы напрасным, но для вскочившего с
постели человека он стал смертельным. Расправа со вторым
противником не заняла много времени. Но здесь Александра заметил
Лютинг.
-- Вот ты где, предатель! -- взревел берсерк. Меч в его руках
заходил словно молот кузнеца, от страшных ударов не спасали
костяные доспехи. Берсерк крушил и своих, и чужих, стремясь
добраться до Александра.
Тот почувствовал, как его подхватывает и несет жаркая волна.
Опомнился он столкнувшись лицом к лицу с Лютингом.
-- Берегись! -- зарычал берсерк. -- Сейчас ты заплатишь за измену!
-- Мерзавец! -- ответил Александр. -- Это твой час настал!
Меч берсерка, ударившись о саблю Александра, высек сноп искр. И
Александр сразу ощутил звериную силу противника. При каждом ударе
саблю отбрасывало, словно на нее падало тяжелое бревно. Не спасало
ни умение, ни ловкость. А кроме того больная нога... Не очень
попрыгаешь.
Александр начал медленно отступать. Заметив это, берсерк еще
усилил напор. Александр понял, что долго ему не продержаться. Но
за спиной Лютинга возник неясный силуэт. Человек согнулся втрое и
припал к земле, стараясь остаться незамеченным. Улучив момент, он
кошачьим прыжком бросился на спину берсерка, взмахнул рукой и
вонзил нож между лопаток, спрыгнул и кинулся наутек.
Лютинг взревел как раненый медведь, мощным ударом опрокинул
Александра навзничь, высоко поднял меч, готовясь нанести последний
удар. Александр закрыл глаза... И ничего не случилось. Он
осторожно приоткрыл правый глаз. Лютинг с перекошенным от боли
лицом стоял неподвижно, из груди у него торчали две стрелы. Три
смертельные раны не мог вынести даже исполин-берсерк. Он рухнул,
словно подрубленное дерево.
Гибель Лютинга сломила сопротивление варягов. Они были застигнуты
врасплох, почти половина отряда погибла прежде чем начался бой.
Варяги принуждены были сражаться без доспехов, каждый удар
противника становился для них роковым. Такого испытания они не
выдержали. Последняя ожесточенная схватка разгорелась возле
драккаров. Ведь их вытащили на песок! Столкнуть на воду варяги
сумели только один. Второй был подожжен, и пламя быстро охватило
его, вынудив варягов спасаться вплавь. Воспользовавшись тем, что
ойки собрались вокруг пылающего драккара, второй корабль, на
котором не хватало половины весел, неуклюже, словно прихрамывая,
отошел от берега и скрылся в темноте.
Тщетно пытался Александр разгадать, куда ушел драккар.
-- Чего смотришь, -- хлопнул его по плечу подошедший Пайпын.
-- Они бежали и больше не вернутся.
-- Я как раз считаю наоборот, утром они обязательно будут здесь.
Варяги не признают поражение так просто. Прикажи своим богатырям
держаться на чеку, как бы не случилось худа.
Пайпын захохотал.
-- У тебя просто помутилось в голове после хорошего удара. Впредь
тебе наука -- не пытайся руками вырвать дерево. Я убил великана и
спас тебя. Сейчас я уничтожу его душу, и он больше не возродится,
тебе никто не будет мстить. Не бойся, -- насмешливо закончил
сенг-ира.
Слабые лучи утреннего солнца с трудом пробивались сквозь плотные
черные тучи. Открывшаяся картина наполнила душу Александра
омерзением и ужасом. Ойки старательно собирали трупы врагов и
снимали с них скальпы! Теперь разъяснилось непонятное упоминание
"радужно отливающей головной кожи".
К нему подошел, позевывая, Пайпын.
-- Вот видишь, ничего не произошло. Держи, -- он протянул Александру
окровавленную тряпку. Тот шарахнулся в сторону, узнав скальп.
-- Спасибо, не надо, -- запинаясь, выдавил он.
-- Напрасно, -- посожалел сенг-ира. -- Это головная кожа того
великана. Носи ее с собой, и его душа будет вечно мучиться.
-- Нет-нет, -- энергично затряс головой Александр. -- У нас нет
такого обычая. Мы хороним даже врагов.
-- Вот потому вас так часто и бьют, -- поучительно сказал Пайпын.
-- Ладно, с этим мы как-нибудь разберемся потом. Вы освободили
пленных?
-- Конечно.
-- Одноглазые были связаны?
-- Как и твой слепой друг.
-- Странно, я ожидал... Постой! -- вскинулся Александр. -- Мне
послышался какой-то шум на реке. Варяги возвращаются!
Пайпын тоже насторожился. Но сквозь густой туман, клубящийся над
зеркальной гладью реки ничего не было видно. На песке валялись
мокрые черные головешки, плавно покачивался перевернутый шлем --
все, что осталось от сгоревшего драккара. Обугленная драконья
голова слепо таращилась на них.
-- У тебя душа зайца, -- с презрением бросил Пайпын.
-- Нет, совершенно точно. Я слышу плеск весел!
Пайпын прислушался, и по его лицу пробежала тень сомнения.
