чего начать. Каррас заботливо усадил его. Предложил кофе и
сигареты. Затем попытался изобразить на своем лице интерес.
Проблема, приведшая к нему этого визитера, была известна:
одиночество священника.
Из всех трудностей, с которыми Каррасу приходилось здесь
встречаться, эта проблема наиболее волновала священников.
Иезуиты были отрезаны от семейной жизни и вообще от женщин,
поэтому они часто боялись проявлять чувство привязанности по
отношению к своим товарищам или завязывать крепкую дружбу.
-- Иногда мне хочется положить на плечо друга руку, но в
этот момент я начинаю опасаться, как бы он не подумал, будто я
гомосексуалист. Сейчас много говорят о том, что среди
священников немало скрытых гомосеков. Поэтому я ничего
подобного не делаю. Я даже не хожу к друзьям послушать музыку,
или поболтать, или просто покурить. Дело не в том, что я боюсь
Бога, мне страшно подумать, что Он начнет опасаться за меня.
Каррас чувствовал, как тяжесть наболевшего постепенно
покидает молодого священника и ложится на его, Карраса, плечи.
Он не противился и терпеливо слушал своего гостя. Каррас знал,
что теперь этот иезуит будет часто заходить к нему, ибо здесь
он найдет спасение от одиночества. Потом они сделаются
друзьями, и когда молодой человек обнаружит, что это произошло
естественно и непринужденно, тогда, возможно, он начнет дружить
и с другими священниками.
Дэмьен почувствовал слабость, и горе опять завладело всем
его существом. Он взглянул на карточку, которую ему подарили на
прошлое рождество. На ней было написано: "Когда мой брат в
печали, я разделяю его боль и в нем встречаю Бога".
В действительности у Дэмьена это не получалось, и в душе
он винил себя. Мысленно Каррас всегда пытался разделить беду
кого-либо из братьев, но только мысленно.
Дэмьену всегда казалось, что его боль принадлежит только
ему одному.
Наконец гость взглянул на часы. Пора было идти в трапезную
обедать. Иезуит поднялся и собрался уходить, но в этот момент
заметил на столе у Карраса недавно вышедший роман.
-- Не читал еще? -- полюбопытствовал Каррас.
Молодой священник отрицательно покачал головой.
-- Нет. Хорошая книга?
-- Не знаю, я только что прочел ее, но не уверен, что все
правильно понял,-- солгал Каррас. Он поднял книгу и протянул ее
гостю: -- Хочешь взять? Мне очень хотелось услышать чье-нибудь
мнение.
-- Конечно,-- согласился иезуит, запихивая книгу в карман
куртки,-- я постараюсь вернуть ее дня через два. Настроение его
явно улучшилось.
Когда дверь за гостем захлопнулась, Каррас на какое-то
мгновение почувствовал умиротворение. Он достал требник и
направился во двор, читая молитву.
После обеда к нему заглянул еще один гость, пожилой пастор
из Святой Троицы. Он пододвинул стул поближе к столу и выразил
свои соболезнования по поводу кончины матери Карраса.
-- Я молился за нее, Дэмьен. И за вас тоже,-- закончил он
хриплым голосом с чуть заметным провинциальным акцентом.
-- Вы так добры ко мне, святой отец. Большое спасибо.
-- Сколько ей было лет?
-- Семьдесят.
-- Прекрасный возраст.
Каррас смотрел на молитвенную карточку, которую захватил с
собой пастор. Во время мессы использовались три такие карточки.
Они изготовлялись из пластика, и на них печатался текст
молитвы, произносимой священником. Психиатру стало интересно,
для чего пастор принес эту карточку.
-- Послушайте, Дэмьен, сегодня у нас в церкви опять
кое-что произошло. Еще одно осквернение.
Пастор рассказал ему о том, что статуя Девы Марии в углу
церкви была размалевана под проститутку.
-- А вот еще. Это было уже утром, в тот день, когда вы
уехали в этот... в Нью-Йорк. В субботу, кажется. Ну да, в
субботу. Ну, в общем, посмотрите. Я только что разговаривал с
сержантом полиции и... ну... это самое... ну... посмотрите
сюда, пожалуйста, Дэмьен.
Каррас взял в руки карточку. Пастор объяснил ему, что
кто-то вставил отпечатанный на машинке листок между настоящим
текстом и пластиковой пленкой. Фальшивка, в которой встречались
опечатки и другие типографские ошибки, была тем не менее
составлена на хорошем латинском языке. Текст представлял собой
яркое и подробное описание вымышленной лесбийской любви между
Девой Марией и Марией Магдалиной.
-- Ну достаточно, это не обязательно читать до конца,--
прервал пастор, забирая назад карточку, как будто боялся, что
чтение может содействовать греху. -- Это великолепная латынь,
здесь выдержан стиль, это настоящая церковная латынь! Сержант
заявил, что разговаривал с одним психиатром, и тот поведал, что
все это мог сделать... ну, это, в общем... это мог сделать
священник... это очень больной священник. Как вы считаете?
Психиатр на секунду задумался. Потом кивнул.
-- Да. Да. Возможно. Возможно, протестуя против чего-то,
он делает это в состоянии лунатизма. Я, конечно, не уверен, но
такое может быть.
-- Вы кого-нибудь подозреваете, Дэмьен?
-- Я вас не понимаю.
-- Рано или поздно они ведь все приходят к вам, верно? Я
имею в виду больных на территории колледжа, если такие есть.
Есть ли среди них что-нибудь подобное? Я хотел сказать, среди
их болезней.
-- Нет, таких нет.
-- Я знал, что вы мне все равно не скажете. -- Святой
отец, я ничего не смог бы узнать в любом случае. При лунатизме
человек способен разрешить многие свои проблемы, в основном
такие решения бывают чисто символическими. Поэтому я все равно
ничего не узнал бы.
Глава вторая
Регана лежала на столе в смотровой Кляйна с раскинутыми в
стороны руками и ногами. Врач обеими руками прижал ее стопу к
лодыжке. Несколько секунд он крепко удерживал стопу в таком
положении, затем неожиданно отпустил. Стопа вернулась в
нормальное положение.
Кляйн несколько раз проделал это, и каждый раз стопа
неизменно возвращалась в первоначальное положение. Однако врач
был явно недоволен таким результатом. Он попросил присмотреть
за девочкой и вернулся в свой кабинет, где его ждала Крис.
Было двадцать шестое апреля. Кляйн не был в городе в
воскресенье и понедельник, так что Крис смогла застать его
только сегодня. Она сразу же рассказала ему о происшествии на
вечеринке и о том, что произошло после этого.
-- Кровать действительно двигалась?
-- Да, она двигалась.
-- Долго?
-- Не знаю. Может, десять секунд, а может, пятнадцать. То
есть это то, что я сама видела. Потом Регана замерла, и я
заметила, что кровать мокрая. Может быть, она намочила ее
раньше, я не знаю. Но после этого она сразу же крепко заснула и
не просыпалась до следующего дня.
Доктор Кляйн задумался.
-- Что это может быть? -- заволновалась Крис.
Когда она приезжала в первый раз, Кляйн сказал, что
кровать может двигаться вследствие клонических судорог, когда
мышцы то напрягаются, то расслабляются. В хронической форме эта
болезнь называется клонус и является показателем каких-либо
изменений в мозгу.
-- Да, но результат проверки этого не подтвердил,--
недоумевал Кляйн и описал Крис процедуру. Он объяснил, что при
клонусе прижимание стопы вызвало бы судороги. Врач сел за стол.
Вид у него был крайне обеспокоенный.
-- Она никогда не падала?
-- В смысле на голову? -- удивилась Крис.
-- Ну да.
-- Нет, такого я не припомню.
-- Чем она болела в детстве?
-- Да ничем особенным. Корью, свинкой, ветрянкой.
-- Она ходила во сне?
-- Только теперь.
-- То есть вы хотите сказать, что на вечеринке она все
делала во сне?
-- Конечно. Она до сих пор ничего не может вспомнить. Даже
того, что с ней происходило недавно.
-- А что такое?
-- В воскресенье, когда она спала, позвонил Говард из
Рима.
"Что с Рэгс?"
"Спасибо тебе за телефонный звонок в день ее рождения".
"Я не мог выбраться с яхты. Так что, Бога ради, отстань от
меня. Как только я вернулся в отель, я сразу же ей позвонил".
"В самом деле?"
"Разве она тебе не говорила?"
"Ты с ней разговаривал?"
"Да. Поэтому я и решил, что лучше поговорить с тобой Что
там за чертовщина у вас происходит?"
Рассказывая об этом доктору Кляйну, Крис объяснила, что,
когда Регана окончательно проснулась, она ничего не помнила ни
о телефонном разговоре, ни о том, что произошло на вечеринке.
-- Тогда, вероятно, она говорит правду и насчет мебели,
которую якобы кто-то двигает,-- предположил Кляйн.
-- Я не понимаю вас.
-- Несомненно, она двигает ее сама, но делает это в
состоянии прострации. Это называется автоматизмом. Состояние
вроде транса. Пациент либо не понимает того, что делает, либо
ничего не помнит.
-- Да, но мне вот что пришло в голову, доктор. В ее
комнате есть стол из тикового дерева. Он весит, наверное,
полтонны. Как же она могла сдвинуть его с места?
-- Патология часто связана с огромной физической силой.
-- Да? А как это объяснить?
Доктор только пожал плечами:
-- Этого никто не знает. Ну, а кроме того, что вы мне уже
рассказали, больше вы не заметили ничего необычного в поведении
дочери?
-- Она стала очень неряшливой.
-- Особенно необычного,-- настаивал врач.
-- Для нее это как раз особенно необычно. Подождите-ка, я
вспомнила. Вы помните ту планшетку, с которой она играла в
капитана Гауди?
-- В вымышленного друга?
-- Теперь она его слышит.
Кляйн весь подался вперед и грудью лег на стол. По мере
того как Крис рассказывала ему о дочери, в его глазах росло
недоумение. Врач задумался.
-- Вчера утром,-- продолжала Крис,-- я слышала, как Регана
разговаривала с Гауди в спальне. То есть она бормотала какие-то
слова, потом чего-то ждала, как будто играла с планшеткой.
Когда я тихонько заглянула в комнату, планшетки у нее не
оказалось. Рэгс сидела одна. Она кивала головой, как будто
соглашалась с ним.
-- Она его видела?
-- Не думаю. Рэгс склонила голову немного набок. Она
всегда так делает, когда слушает пластинки.
Врач в задумчивости кивнул головой.
-- Да-да, понимаю. А еще что-нибудь в этом роде? Может
быть, она видит что-нибудь? Или чувствует запахи?
-- Запахи,-- вспомнила Крис. -- Да, верно. Ей постоянно
кажется, что у нее в спальне плохо пахнет.
-- Пахнет горелым?
-- Точно! -- воскликнула Крис. -- Как вы догадались?
-- Иногда это случается при нарушении химико-электрической
деятельности мозга. У вашей дочери эти нарушения должны быть в
височной доле головного мозга.
Кляйн указал ей на переднюю часть черепа.
-- Вот здесь, в передней части мозга. Теперь подобное
встречается редко, но в таких случаях у пациента, в основном
перед приступом, возникают необычные галлюцинации. Эту болезнь
часто путают с шизофренией, но это не шизофрения. Возникает она
вследствие поражения височной доли головного мозга. Мы не
ограничимся проверкой на клонус, миссис Макнейл. Я считаю, что
теперь ей надо сделать ЭЭГ.
-- А это что такое?
-- Электроэнцефалограмма. Она покажет нам работу мозга в
виде волнообразной кривой. Обычно, исходя из этой кривой, сразу
выявляют все отклонения.,
-- Но вы действительно считаете, что у нее поражена
височная часть мозга?
-- Симптомы похожи, миссис Макнейл. Например, ее
нечистоплотность, драчливость, неприличное поведение, а также
автоматизм. И, конечно, эти припадки, из-за которых дергалась
кровать. Обычно после таких приступов больной мочится, или его
рвет, или и то, и другое одновременно, а потом крепко засыпает.
