Полицейский погрозил ему дубинкой.
- Если ты не уберешься отсюда, мне придется всыпать тебе и оттащить
за шиворот!
- Это будет абсолютно напрасной тратой энергии. Мы все скоро утонем -
и здания, и люди. Можно одинаково хорошо утонуть на 8-й авеню, как и на
Бродвее, так ведь? Весь остров пойдет на дно... точнехонько в те отбро-
сы, которые мы сваливали туда долгие годы. Смирись с этим!
- Манхэттен - не остров, а полуостров. Полуострова не тонут.
- И где же об этом написано? Где говорится, что полуострова не тонут,
а?
Тень здания Залияна уже накрыла театр Гершвина на северной стороне
улицы и, словно дождевая туча, двигалась поперек фасада здания киносту-
дии "Парамаунт", которое тянулось от середины квартала до Бродвея. Опус-
тившаяся тень заставила полицейского обернуться и мгновенно забыть о
старике.
- Здание падает, - крикнул он бегущим людям. - Бегите на север или на
юг!
Старик покачал головой в ответ на панический призыв. Позор! Люди бе-
гут и верещат, как истерические девицы, и полиция улепетывает вместе с
ними!
- Пришел день Страшного суда, вот он! - взывал старик, протягивая к
ним руки. - Неужели вы не можете сохранить хоть каплю достоинства!
Кусок сборного бетона отделился от парапета крыши и стремительно про-
летел 780 футов до перекрестка. К моменту удара о землю он двигался со
скоростью 150 миль в час и разорвался с силой ящика динамита. Один кусок
размером с шар для боулинга пролетел поперек мостовой, словно пущенный
по воде камень, и ударил в спину бегущего Пита Харлея. Каска слетела с
его головы, он упал лицом на тротуар, раскинув руки и ноги, словно вце-
пился в землю, пытаясь спастись.
Лузетти и стоящий рядом с ним полицейский сделали было шаг к упавшему
футах в двадцати от них человеку, потом заколебались и посмотрели вверх,
не летит ли оттуда что-нибудь еще. Какой-то пожилой мужчина в темно-си-
нем деловом костюме быстро прошел мимо них в сторону перекрестка. Он то
ли не понимал грозящей ему опасности, то ли просто игнорировал ее. Муж-
чина держался прямо и своим спокойным, размеренным шагом напоминал
сельского сквайра на прогулке. Дойдя до лежащего без сознания Харлея, он
наклонился и, взяв его за обе руки, попытался оттащить в сторону от па-
дающего здания. Было ясно, что одному ему не справиться. Подстегнутые
его мужеством Лузетти и полицейский бросились на помощь.
- Держите его, - сказал мужчина, приподнимая Харлея.
- Чарли! - с недоверием выдохнул Лузетти. - Что ты здесь делаешь?
Полицейский взял Харлея за одну руку, Лузетти - за другую, и так они
почти бегом потащили его в северном направлении. Мужчина в синем костюме
внимательно наблюдал за ними, но не сдвинулся с места.
- Чарли! - крикнул Лузетти через плечо, задыхаясь. - Беги! Убирайся!
- И добавил,
обращаясь к полицейскому: - Ты знаешь, кто это? Чарли Кэстльман! Он
спроектировал здание Залияна!
- Да? Хреновая работенка.
Лузетти бросил Харлея и остановился посередине улицы, крича и разма-
хивая руками:
- Чарли! В чем дело? Беги, Бога ради!
Здание Залияна теперь уже наклонилось так круто, что его верхушка как
бы обогнула дома на противоположной стороне улицы. Клубящаяся белая пыль
указывала на места, где оседающее здание терлось облицовкой о тротуар.
Грохот и скрежет сопровождались звоном разбивающегося стекла. Кэстльман
спокойно дошел до центра перекрестка, остановился и посмотрел вверх, на
гигантскую стену, опрокидывающуся на него.
Впервые за долгие годы из глаз Лузетти хлынули слезы.
- Нет! - крикнул он. - Не делай этого!
Его голос звучал сдавленно, да и в любом случае в таком шуме его не-
возможно было расслышать. А Чарльз Кэстльман, явно удовлетворенный тем,
что оказался в месте, которое должно стать центром столкновения, спокой-
но стоял, подняв голову и держа руки по швам. Он не вздрогнул, не откло-
нился, когда кусок облицовки обрушился на мостовую рядом с ним, и про-
должал стоять, как человек, ожидающий, что его вот-вот увенчают венком
победителя.
В середине дня не так уж много мужчин стремятся заплатить двадцать
баксов за то, чтобы обнаженная женщина плюхнулась к ним на колени и ода-
рила парой любезностей. Строго говоря, в тот день их вообще не было в
кафе "Страна грез", находящемся в десятиэтажном, оставленном владельцами
кирпичном здании рядом с башней Гарнера, как раз напротив устремленного
ввысь здания Залияна. Дорин и Мэдж, две девушки, работавшие в тот день,
сидели при свечах в своей лишенной окон комнатке для переодевания и раз-
мышляли, насколько долго затянется авария: на минуты, часы или недели.
Такая возможность не исключена, сказала Дорин, припоминая предсказание
какого-то астролога, которое прочла в одной из бульварных газеток в уни-
вермаге. Там говорилось, что мировая энергетическая система постоянно
нарушается и что роду человеческому однажды снова придется добывать себе
огонь примитивным способом.
Но не только эти грустные мысли и темнота заставляли их с беспо-
койством смотреть друг на друга. Дело было еще и в вибрации. Их полураз-
валившееся старенькое здание, приговоренное к сносу, тряслось так, слов-
но какой-нибудь грузовик тащил его за собой на буксире. Крошка Тим, их
вышибала и кассир, а также распорядитель всех развлечений, спустился на
улицу посмотреть, что происходит. Прошло уже минут пять, а он все не
возвращался. А теперь над их головами возник звук, будто кто-то бежал с
крыши по деревянным ступенькам. Бум, бум, бум, бум! Бум, бум, бум, бум!
Три длинных шага - и прыжок на лестничную площадку, все ближе и ближе,
все громче и громче. Доносились также взрывы пронзительного смеха и кри-
ки: "Благодарю тебя, Господи!" Кто-то мчался вниз по лестнице и через
считанные секунды должен был ворваться сюда, хотя это совершенно невоз-
можно: с верхних этажей давно всех выселили.
Женщины встали, завязывая пояса на своих полистироловых халатах, тут
дверь распахнулась и Р. Дж. Бун, он же Преподобный Ральф, буквально
впрыгнул в комнату.
- Лестница, - закричал он, безумно озираясь в полутьме, - где лестни-
ца?
Мэдж игриво показала на занавешенный дверной проем, а Доррин уже отк-
рыла рот, готовясь что-то сказать.
- Вы бы выбирались отсюда, - крикнул Бун, отшвыривая в сторону зана-
веску и вылетая в открывшийся за ней коридор, - залияновское здание па-
дает! - Он успел сделать три стремительных шага, прежде чем остановился
и ринулся обратно в комнату; обе женщины мигом отступили в угол. - Боже
милостивый спас меня, так что теперь мне надо спасти вас. Благословенно
имя Господа.
Мэдж схватила свечу и замахнулась ею.
- Только попробуй тронь меня, - зашипела она, - и я выжгу к черту
твои мерзкие глаза!
- Господь простит тебя за такие слова, - сказал Бун, гася пламя свечи
рукой. - Бежим, нам надо выбираться отсюда! Это место обречено!
- Ты хочешь сказать, что начинается снос здания?
Ничего не ответив и схватив женщин за руки, он потащил их через дверь
и дальше, по коридору. До улицы оставалось несколько шагов, и Бун проде-
лал их большими скачками, не обращая внимания на протесты женщин, кото-
рых он волочил за собой. Они спотыкались, отчаянно стараясь удержаться
на ногах. Выскочили они прямо на 8-ю авеню, Бун побежал на юг, через за-
валы битого камня и стекла, словно быстроходный катер, тащивший за собой
двух любителей водных лыж.
Как только женщины посмотрели вверх и увидели нависшее над ними зда-
ние Залияна, они мигом перестали сопротивляться. Вместо того чтобы удер-
живать Буна на месте, они понеслись рядом с ним, мелькая голыми ногами.
Распахнутые халаты развевались позади, как пелерины.
Бун заметил, что те души, которые он избрал для спасения, оказались
нудистами. Посмотрев на подпрыгивающие груди слева от себя и на такие же
подпрыгивающие груди справа, Ральф воздел страдающие глаза к небесам в
поисках объяснения. Его ноги ослабели, и он перешел на рысцу, надеясь,
что эти распутницы побегут вперед и оторвутся от него, но нет: по всей
видимости, опасаясь, что их спутник вот-вот потеряет сознание, они ухва-
тили его под руки и потащили к толпе зевак, собравшихся между 49-й и
48-й улицами.
- Почему? - кричал Бун небу. - Почему?
Билл Слатер, все еще пыхтевший после стремительного скольжения по
тросу, приветствовал своего напарника, широко раскинув руки.
- Бог мой, Преподобный, - сказал он, улыбаясь и качая головой, пока
Дорин и Мэдж пытались запахнуть свои халатики, - я оставил тебя одного
всего на какую-то минуту, и смотри-ка, что получилось! Ты что же, не
представишь меня дамам?
Чтобы Кэрол не потеряла равновесия, Брайан держал ее одной рукой за
талию, пока они, спираль за спиралью, сломя голову неслись вниз по бе-
тонным ступенькам. Кэрол то и дело заверяла его, что с ней все в поряд-
ке, что сможет добежать, но ее бледное лицо и полузакрытые глаза ясно
говорили, что она вот-вот потеряет сознание. У самого Брайана началось
головокружение: настолько быстро они вертелись по этим крутым поворотам.
Ему даже дважды пришлось остановиться на несколько секунд, чтобы восста-
новить равновесие.
По оценке Митчелла, здание уже отклонилось от вертикали градусов на
десять - пятнадцать. При такой скорости оно могло перейти в свободное
падение всего через две-три минуты. За это время им до улицы не доб-
раться. Все, что они смогли сделать, - спуститься как можно ниже. К мо-
менту удара о землю ускорение на верхних этажах будет таким мощным, что
все вокруг будет попросту уничтожено. Но на нижних этажах у них все-таки
останется какой-то шанс.
На 40-м этаже Кэрол сбросила туфли. На 35-м она настолько ослабла,
что ей стали отказывать ноги. Она двигала ими почти механически, и Мит-
челлу приходилось наполовину волочить ее по этим бесконечным поворотам.
Когда Кэрол сбросила туфли, это вызвало в памяти Митчелла одну сцену,
которую ему так никогда и не удалось забыть: перекореженные тротуары в
Канзас-Сити. Когда он прибыл туда спустя шесть часов после катастрофы,
первое, что бросилось в глаза, были женские туфли, разбросанные по тро-
туару и по вестибюлю гостиницы. В экстремальных ситуациях женщины в пер-
вую очередь избавляются от высоких каблуков. Он видел сброшенные туфли и
при нескольких других катастрофах, но нигде их не было так много, как в
"Хайат Редженси", и это наглядно показывало, что людей охватила массовая
паника...
В вестибюле гостиницы он наткнулся на еще более страшную деталь: мел-
кое озерцо розоватой воды. Спутанный клубок разрушенных дорожек, лица
рабочих спасательных бригад - все он помнил ясно, и его память неоднок-
ратно возвращалась именно к розовому озерцу. Когда два подвесных перехо-
да оторвались от стальных стержней и вместе со стоявшими на них зрителя-
ми упали на танцующих внизу людей, были разорваны трубы для разбрызгива-
ния воды. К тому времени, как воду перекрыли, она покрывала пол вестибю-
ля на несколько дюймов, образовав озеро, в середине которого, как ост-
ров, возвышались развалины рухнувших переходов. И только после того, как
он несколько минут простоял в воде и походил по ней, поднимая брызги,
Митчелл наконец-то сообразил, что розовой она была потому, что смешалась
с кровью. Он вспомнил ощущение подступившей к горлу тошноты при мысли о
количестве крови, которое должно было пролиться, чтобы окрасить воду в
розовый цвет. Спасатели, карабкавшиеся через завал, не думали о причинах
крушения, они просто пытались спасти людей, все еще погребенных под раз-
валинами, и Митчелл тоже отдался работе, пока не стал падать от усталос-
ти. Он помог поднять стальную балку, чтобы освободить ноги какой-то жен-
щины, и держал ее руки в своих, когда она умирала... в этот момент он
