"Да-да, ешь сама". Нор в ярости сжал кулаки, готовый броситься на обидчика
Кати. Но девушка молчала. Она думала.
Да, это была не та рыба, которой издревле питалось племя. Та,
нежно-белая, гладкая и еще темноспинная, плоская, ловилась все реже, а
вместо нее попадались вот эти уродцы, о которых умудренная опытом Оалу
сразу сказала, что они ядовиты. Но Кати давно уже посещали сомнения.
Откуда Оалу знала, что шипастую рыбу есть нельзя, если она ее не
пробовала? Что-то тут было не так. Может быть. Оалу вынесла свой приговор,
потому что обязана была знать все и на все давать ответы, как то положено
главе рода? Может быть, боязнь обнаружить свое неведение заставила ее
поспешить?
Племя постоянно жило под угрозой гибели, любой неосторожный шаг был
опасен, и потому главе рода повиновались беспрекословно. Еще вчера Кати
оставила бы сомнения при себе. Но сегодня был слишком необычный день!
Неожиданно для всех и для себя тоже она подняла рыбину, вырвала из
нее внутренности и впилась зубами в мясо. Нор вскочил, чтобы вырвать из ее
рук отраву, но Хат намертво вцепился в него.
- Не мешай! - прорычал он. - Может, она сдохнет, а может, и спасет
нас от голода.
Кати ела оливковую рыбу. Мясо было нежным, но непривычным на вкус.
Впрочем, на вкус люди племени не обращали внимания. Съедобно или
несъедобно - все остальное не стоило внимания.
Кати сплюнула чешую и отбросила обглоданный скелет. Мужчины смотрели
на нее с почтением и страхом. Кати ждала, что ее желудок схватят судороги
и она умрет. Но пока ничего не происходило. Она села на валун. Так они
просидели более часа - Кати в центре, мужчины по сторонам. Они сидели и
молчали, скрывая свои чувства. Тучи сошли с неба, стало жарко, мужчины
сбросили с себя шкуры. Кати не шелохнулась. У Нора задрожали губы.
Судорожно глотнув воздух, он схватил вторую рыбину и съел ее. Никто не
возразил. Волосатый голодно засопел. Хат заговорил сам с собой.
- Оалу сказала: "Кто съест, тот сразу умрет". Кати съела и не умерла.
Нор съел и тоже не умер. Они нарушили запрет. Зато они сыты. А Хат
голоден. Кого должен слушать Хат? Мудрейшую или ослушницу? Хат должен
слушать свой желудок, вот кого должен слушать Хат.
Он взял две рыбины и одну протянул Заросшему. Тот отчаянно замотал
головой.
- Оалу сказала "нельзя", - хрипло проговорил он. - Оалу мудрая...
- Кати еще мудрей! - звонко воскликнул Нор. - Колючей рыбы много, мы
можем остаться, где тепло.
- От тепла болеют, - неуверенно возразил Заросший.
- Тогда почему мы греемся у костра? - нетерпеливо спросил Нор.
Хат ничего не говорил - он доедал последнюю рыбину. В желудке
становилось все теплее и теплее, и Хат был счастлив.
Заросший завистливо сглотнул слюну. Украдкой осмотрелся. Рыбы ему уже
не осталось.
- Нам не надо идти за холодом, - громко сказала Кати, вставая. -
Иноплеменник был прав: в тепле больше дичи.
- Что ты говоришь! - испугался Заросший. - Иноплеменники всегда
лгут...
- Почему? - удивился Нор.
- Потому что они наши враги, - убежденно ответил Заросший.
- Ты думаешь словами Оалу, - сказала Кати. - А я думаю своими. И ты
думай своими.
- С рыбой Оалу ошиблась, - вставил Хат.
- Кати мудрее ее, - повторил Нор.
- Да я что... - смутился Заросший.
В глубине бухты раздался громкий треск. Огромная глыба льда,
подточенная водой, отделилась от ледника и, сверкнув хрустальной изнанкой,
рухнула. Брызнули осколки.
- Скоро льда совсем не останется, - сказала Кати. - Надо думать, как
жить дальше.
- Вот вы с Оалой и думайте, - сказал Хат. - А нам поторопиться надо с
починкой и наловить побольше. Сегодня племя будет плясать.
Никто не заметил, как от скалы, прикрытая выступом, бесшумно
отделилась чья-то тень. Притаившаяся Оалу все слышала. Но недаром уже
столько лет она была главой племени. Если она многого не знала, то одно
она усвоила твердо: спорить надо только тогда, когда исход спора заранее
предрешен в твою пользу.
Оалу заспешила к пещерам, чтобы опередить Кати. Сделать это было
нетрудно, так как Кати сначала помогла мужчинам наловить рыбы. Потом она
взяла Нора за руку.
- Пойдем.
День был прекрасен, это был ее день. Когда они отошли поодаль, Кати
сказала:
- Ты смелый, Нор. Сегодня день перемен. Сегодня, если ты хочешь, ты
станешь моим мужем.
Нор обрадованно и нежно посмотрел на Кати.
Последний обрывок тучи было закрыл солнце, но оно стряхнуло с себя
липкие объятия, и яркий, горячий свет залил побережье. В укромном уголке,
где росло дерево, было тихо, и Кати с Нором были там счастливы.
- Теперь иди, - сказала наконец Кати. - Племя ждет улова, а мне надо
поохотиться на куропаток.
Но на пути ей встретилась Оалу. Женщина ждала ее, всматриваясь с
высокой скалы.
- Кати? - окликнула она. - Мы ждем тебя в пещере совета, чтобы
слышать твое слово.
- Мое слово? - удивилась Кати. Раньше ее никогда не приглашали в
пещеру совета.
- Надо принять важное решение, - медленно и веско проговорила Оалу.
Ее цепкие глаза внимательно смотрели на девушку. - Ты уже достаточно
мудра, чтобы подать хороший совет. Я так считаю.
Услышанное польстило Кати. Хотя она больше и не верила в
непогрешимость Оалу, в ее памяти жили благородные воспоминания о том
времени, когда ей думалось, что именно недоступная другим мудрость Оалу
оберегает племя от всех и всяческих бед. Кати почтительно наклонила
голову. Оалу чуть-чуть усмехнулась.
- Пошли.
Когда-то Оалу была сильней всех женщин племени. Даже сейчас, на
склоне лет, в ее походке была величавость, а под кожей рук перекатывались
мускулы.
Пещера, где изредка совещались старейшины, располагалась в стороне от
жилья, чтобы гомон и крики ребятишек не мешали раздумьям. Войдя, Кати
увидела двух обычных советчиц Оалу. Те не шевельнулись при виде девушки,
только Косматая бросила на нее быстрый взгляд.
В пещере было промозгло и холодно, хотя посреди уложенных кругом
камней тлели угли, а в стороне лежал обломок драгоценного плавника,
которым в любую минуту можно было оживить огонь.
- Вот мы и прибыли, - сказала Оалу, усаживаясь на плоский камень и
знаком приглашая Кати сесть напротив. - Сначала буду говорить я.
Она помедлила. Потом вскинула голову. Глаза ее застыли и потемнели,
словно там, в никому не ведомой дали, куда она смотрела, ей открылось
нечто, никому более не доступное. Голос, когда она открыла рот, зазвучал
глухо.
- Лед тает... Рыба уходит! Зверь меняет повадки. Голод подкрадывается
к нашим пещерам! Тепло размягчает мускулы, сырость несет болезни. Страшные
беды я вижу впереди! Что делать нам? Мы родились во льдах, наши предки
жили во льдах и предки наших предков. Лед - наша кормилица и мать, а если
мать уходит, то ребенок следует за ней. Таков высший закон. Иначе гибель.
Гибель! Я сказала.
Советчицы тяжко молчали. Их темные лица были бесстрастны, как камни.
Потом они разом наклонили головы.
Невольно Кати захотелось сделать то же самое.
Усилием воли она стряхнула оцепенение.
- Я не понимаю, - робко выдавила она. - Я...
- Это потому, что ты молода, - сурово сказала Косматая.
- Молода, - эхом откликнулась вторая советчица, жилистая и худая, как
рыбья кость.
- Говори, - неожиданно разрешила Оалу уже обычным своим голосом.
Кати посмотрела на нее с благодарностью.
- Может быть, я и вправду молода, - начала она неуверенно, - но я не
вижу причин для ухода. Исчезла одна рыба, появилась другая...
- Которую есть нельзя, - вставила Косматая.
- Которую я съела и которая не причинила мне вреда.
- Ты ослушалась Оалу?!
- Но я хотела спасти племя от голода...
- Без совета старших? - Косматая возмущенно взметнула кулак, но
сдержалась и не ударила. - Дурной и пагубный пример, - прошипела она,
тяжело дыша. - Если каждый начнет пробовать, что съедобно, а что нет,
племя отравится еще до новой луны! Как ты, Оалу, могла пригласить ее на
совет?
- Твоя правда, - сокрушенно покачала головой Оалу. - Я предупреждала
всех, что незнакомая рыба может оказаться ядовитой, что пробовать ее надо
тем, у кого много опыта, а до этого следует наложить запрет. Легкомысленно
поступила Кати, легкомысленно!
- Почему же тогда запрет держался столько лун? - недоуменно спросила
Кати.
- Чтобы избежать риска. Белая рыба могла вернуться? Могла. Значит,
надо было ждать. Это разумно. А твой поступок неразумен. Поняла?
Кати была сбита с толку. Она ничего не понимала. Она же хотела
сделать как лучше! И ей помнилось, что Оалу тогда ничем не оговаривала
свой запрет... А сейчас оговорила. Почему сейчас, а не тогда?
Оалу ласково коснулась плеча Кати.
- Я прощаю тебя, потому что у тебя были хорошие намерения. Вернемся к
делу. Как я понимаю, возражений против ухода нет. Остается выбрать путь. Я
думаю, надо идти левым краем моря...
- Но теперь у нас рыбы вдоволь! - опять не сдержалась Кати. - Зачем
нам холод?
Советчицы угрожающе заворчали. Оалу вновь укоризненно посмотрела на
девушку.
- Да, Кати, я ошиблась. Ты молода, слишком молода... Но я отвечу
тебе. Пока было холодно, ничего не менялось, и мы точно знали, что можно,
а что нельзя, что хорошо, а что плохо. Знали, откуда ждать бед, и они не
застигали нас врасплох. А теперь мы этого не знаем. Что может быть хуже?
Одна рыба сменила другую, кто поручится, что не будет новых перемен? И что
новая рыба не отравит племя?
- Прости, о мудрейшая, но иноплеменник, пришедший к нам из тепла,
говорил, что дичи там вдоволь и что они не голодают...
Глаза Оалу вспыхнули.
- А-а, вот в чем дело! - медленно и зловеще протянула она. - Ты
поверила нашим врагам. Понятно. Я нарочно не сказала о самом главном. О
том, что иноплеменники ждут не дождутся, чтобы нас захватило тепло. Тогда
они придут посуху и убьют нас! Ты, слепая, доверилась лживым словам! Ты
влюбилась в иноплеменника, теперь я поняла, где корень твоего упорства!
- Нет! - воскликнула Кати. - Нет! Я не потому! Что хорошего в холоде?
Мы голодаем каждую зиму! Мы умираем от голода каждую зиму! Откуда тебе
известны замыслы иноплеменников? Ты была у них и слушала их тайные речи?
Нет! Если иноплеменник врал, то почему в море стало так много рыбы, почему
птицы прилетают гуще, почему на берегу начали расти деревья для наших
костров? Солнце веселит кровь, солнце прогоняет болезни, а солнце все
жарче и жарче! Чем, Оалу, тебе так любезен холод? Чем?
В грянувшем тишине слышалось лишь хриплое дыхание Косматой. Надменная
Оалу сидела, закрыв глаза. Жилистая советчица напряглась, как для прыжка.
Кати никак не могла понять, что Оалу и ее советчики были привержены
вовсе не к холоду. Оалу прекрасно сознавала, что теперь, после случая с
рыбой, авторитет Кати сравнялся с ее собственным. Этого она боялась, ибо
слишком хорошо знала цену жирного куска, который неизменно доставался ей
как главе племени.
- Значит, ты против переселения? - с неожиданным миролюбием
проговорила она. - Мои доводы тебя не убедили?
- Нет...
Оалу кивнула и задумалась. Такое спокойствие было в ее позе, что Кати
устыдилась своей горячности.
- Хорошо, девочка. Приведу последний довод, надеюсь, он тебя убедит.
Протяни руки.
Кати послушно протянула руки. Мгновенно их захлестнула ременная
петля. Кати рванулась, но советчицы схватили ее за плечи и опрокинули.
Умело, без суеты женщины туго стянули Кати руки и ноги. Затем Оалу
сорвала с нее одежду.
- Преступница, - спокойно сказала она. - Теперь ты сознаешься, что
