- Да?
- Си, сеньор, - безмятежно ответил Йанг-Йовил. - Чем могу заслужить вашу милость?
- Может быть, этот... - пробормотал Фойл Робин. - Он не испуган.
Может быть, он знает, как обойти блок.
- Мне нужно, чтобы ты кое-что рассказал, Погги. Я хочу купить все, что тебе известно. Все. Называй цену.
- Но, сеньор! Я человек немолодой и бывалый. Мой опыт нельзя купить целиком. Мне надо платить пункт за пунктом. Выбирайте, что вас интересует, а я буду называть цену. Что вам угодно?
- Ты находился на борту "Ворги" шестнадцатого сентября 2336 года?
- Цена ответа 10 Кр.
Фойл мрачно усмехнулся и выложил деньги.
- Да, сеньор.
- Шестнадцатого сентября возле пояса астероидов вы прошли мимо остатков "Номада". "Номад" попросил помощи, а "Ворга" ушел. Кто отдал приказ?
- Ах, сеньор!
- Кто отдал приказ, и почему?
- Зачем вам это, сеньор?
- Не твое дело. Называй цену и выкладывай.
- Перед ответом мне надо узнать причину вопроса, сеньор. - Йанг-Йовил сально ухмыльнулся. - За свою осторожность я заплачу снижением цены. Почему вас так интересует "Ворга" и "Номад", и это позорное предательство в космосе? Уж не вы ли, случаем, оказались там брошенным?
- Он не итальянец! Произношение идеальное, но совсем не те обороты.
Ни один итальянец не станет так строить предложения. Фойл застыл. Зоркие опытные глаза Йанг-Йовила, натренированные улавливать и распознавать малейшие детали, заметили перемену. Йанг-Йовил мгновенно понял, что он где-то ошибся, и подал условный знак. На Испанской Лестнице сразу после этого вскипела ссора. Через секунду Фойл и Робин оказались в гуще разъяренной, вопящей, дерущейся толпы. Люди Йанг-Йовила были виртуозами обходного маневра, рассчитанного на предотвращение джантации и основанного на том, что между неожиданным нападением и защитной реакцией неминуемо должно пройти время. Специалисты из Разведки гарантировали: в течение этого времени их молниеносные действия застанут любого атакуемого врасплох и лишат его возможности спастись. В три пятые секунды Фойла отколотили, швырнули на колени, оглушили, бросили на ступени и распластали. Маску с лица сорвали. Он лежал, обнаженный и беззащитный, перед равнодушными глазами камер. Затем, впервые за всю историю существования этой процедуры, привычный ход событий был нарушен. Появился человек, поправ ногами распростертое тело Фойла... Гигантский человек с чудовищно татуированным лицом и дымящейся одеждой. Видение было таким ужасающим, что все застыли. Толпа на Лестнице взвыла.
- Горящий человек! Глядите! Горящий человек!
- Но это Фойл - прошептал Йанг-Йовил. С четверть минуты видение молча стояло, пылая, дымясь, пепеля взглядом слепых глаз. Потом оно исчезло. Распростертый на ступенях человек тоже исчез. Он обернулся в размытое пятно действия. Молнией заскользил среди толпы, отыскивая и уничтожая камеры, магнитофоны, все регистрирующие устройства. Затем пятно метнулось к девушке в старинном платье, схватило ее и исчезло.
Испанская Лестница вновь ожила, мучительно, тягостно, словно приходя в себя после кошмара. Ошеломленные разведчики собрались вокруг Йанг-Йовила.
- Господи, что это было, Йео?
- Я думаю, что это наш человек, Гулли Фойл. Та же татуировка на лице.
- А горящая одежда!..
- Как ведьма на вертеле...
- Но если огненное явление - Фойл, на кого мы тратили время?
- Не знаю. Нет ли у Бригады Коммандос разведывательной службы, о которой они не удосужились сообщить?
- При чем тут Коммандос, Йео?
- Не видел, как наш "Ноги-в-руки" ускорился? Он уничтожил все снимки и записи.
- Не могу поверить собственным глазам.
- Это величайший секрет Коммандос. Они разбирают своих людей на винтики, перестраивают и перенастраивают их. Я свяжусь с марсианским штабом и узнаю, не ведут ли они параллельное расследование... Да, и еще. С той девушкой вовсе не обязательно было обходиться грубо... - Йанг-Йовил на минуту замолчал, впервые не замечая многозначительных взглядов вокруг. - Надо выяснить, кто она, - добавил он мечтательно.
- Если она тоже перестроена, это, действительно, любопытно, Йео, - произнес нарочито бесстрастный мягкий голос. - Ромео и Коммандос. Йанг-Йовил покраснел.
- Ну, хорошо, - выпалил он. - Меня насквозь видно.
- Ты просто повторяешься, Йео. Все твои увлечения начинаются одинаково: "с той девушкой вовсе не обязательно было обходиться грубо..." А затем - Долли Квакер, Джин Вебстер, Гуин Роже, Марион...
- Пожалуйста, без имен! - перебил другой голос. - Разве Ромео...
- Завтра все отправитесь чистить нужники, - сказал Йанг-Йовил. - Будь я проклят, если снесу такое непристойное ослушание... Нет, не завтра, а как только мы закончим с этим делом. - Его ястребиное лицо помрачнело. - Боже, что за содом! Кто когда-нибудь сможет забыть Фойла, торчащего здесь, как пылающая головня? Но где он? Чего он хочет? Что все это значит?
Глава 11
Дворец Престейна в Центральном Парке сверкал яркими новогодними огнями. Очаровательные древние электрические лампы с остроконечными верхушками и изогнутыми нитями накаливания разливали желтый свет. По особому случаю удалили противоджантный лабиринт и распахнули двери. Прихожую дома от непрошенных взглядов закрывал разукрашенный драгоценными каменьями экран, установленный сразу за дверями.
Зеваки гулом и криками встречали появление знаменитых и почти знаменитых представителей кланов и семей. Те прибывали на автомобилях, на носилках, в каретах - любым способом приличествующего их положению передвижения. Престейн из Престейнов стоял у входа, серо-стальной, неотразимый, с улыбкой василиска на лице и встречал общество у порога своего открытого дома. Едва одна днаменитость скрывалась за экраном, как другая, еще более прославленная, появлялась в еще более диковинном экипаже. Кола приехали на грузовике. Семейство Эссо (шесть сыновей, три дочери)
- в великолепном стеклянном грей-хаундовском автобусе. Буквально по пятам явились Грей-хаунды (в эдиссоновском электромобиле), что послужило предметом шуток и смеха. Но когда с мотовагонетки, заправленной бензином "эссо", слез Эдиссон из Уэстинг-хауза, завершив, тем самым, круг, смех на ступенях перешел в безудержный хохот.
Только гости приготовились войти в дом Престейна, как их внимание привлекла отдаленная суматоха. Грохот, лязг, стук пневматических поршней и неистовый металлический скрежет. Все это быстро приближалось. Толпа зевак расступилась. По дороге громыхал тяжелый грузовик. Шестеро мужчин скидывали с кузова деревянные балки. За грузовиком следовали двадцать рабочих, укладывающих балки ровными рядами. Престейн и его гости замерли. По шпалам с оглушающим ревом ползла гигантская машина, оставляя за собой две полосы стальных рельсов. Рабочие с молотами и пневматическими ключами крепили рельсы к деревянным шпалам. Железнодорожное полотно подошло к дому Престейна широким полукругом и изогнулось в сторону. Ревущий механизм и рабочие исчезли в темноте.
- Боже всемогущий! - воскликнул Престейн. Вдали раздался пронзительный гудок. Из тьмы на освещенный участок перед домом выехал человек на белом коне, размахивающий красным флажком. За ним громко пыхтел паровоз с единственным вагоном. Состав остановился перед входом. Из вагона выскочил проводник и разложил лесенку. По ступеням спустилась элегантная пара - леди и джентльмен в вечерних туалетах.
- Я не надолго, - бросил проводнику джентльмен. - Приезжайте за мной через час.
- Боже всемогущий! - еще громче воскликнул Престейн.
Поезд с лязгом и шипением тронулся. Пара подошла к дому.
- Добрый вечер, Престейн, - сказал джентльмен. - Мне крайне жаль, что лошадь потоптала ваши газоны, но по старым нью-йоркским правилам перед составом до сих пор требуется сигнальщик с красным флажком.
- Формайл! - вскричали гости.
- Формайл с Цереса! - взревела толпа. Вечеру у Престейна был обеспечен успех. В просторной парадной зале, обшитой бархатом и плюшем, Престейн с любопытством рассматривал Формайла. Фойл невозмутимо выдержал ироничный взгляд, улыбаясь и раскланиваясь с восторженными поклонниками, которых успел снискать еще в Канберре.
- Самообладание - думал он. Кровь, внутренности и мозг.
Престейн пытал меня полтора часа после моего безумного нападения на "Воргу".
Узнает ли он меня?
- Мне знакомо ваше лицо, Престейн, - сказал Формайл. - Мы не встречались?
- Не имел чести знать Формайла до сегодняшнего вечера, - сдержанно ответил Престейн. Фойл научился читать по лицам, однако жесткое красивое лицо Престейна оказалось непроницаемо. Они стояли лицом к лицу - один небрежный и бесстрастный, другой - собранный и неприступный, словно две бронзовые статуи, раскаленные добела и вот-вот готовые расплавиться.
- Я слышал, вы кичитесь тем, что вы - выскочка, Формайл.
- Да. По образу и подобию первого Престейна.
- Вот как?
- Вы, безусловно, помните, - он гордился, что начало семейного состояния было заложено на черном рынке во время Третьей Мировой войны.
- Во время Второй, Формайл. Но лицемеры из нашего клана его не признают. Его фамилия Пэйн.
- Не знал.
- А какова была ваша несчастная фамилия, до того, как вы сменили ее на "Формайл"?
- Престейн.
- В самом деле? - Убийственная улыбка василиска обозначила точное попадание. - Вы претендуете на принадлежность к нашему клану?
- Я предъявлю свои права позже.
- Какой степени?
- Скажем... кровное родство.
- Любопытно. Я чувствую в вас определенную слабость к крови, Формайл.
- Это семейная черта, Престейн.
- Вам нравится быть циничным, - заметил Престейн. - Впрочем, вы говорите правду. Нас всегда отличала пагубная слабость к крови и деньгам. Это наш порок. Признаю.
- А я разделяю его.
- Влечение к крови и деньгам?
- Да. Страстное влечение.
- Без милосердия, без снисхождения, без лицемерия?
- Без милосердия, без снисхождения, без лицемерия.
- Формайл, вы мне по душе. Если бы вы не претендовали на родство с моим кланом, я бы вынужден был принять вас.
- Вы опоздали, Престейн. Я уже принял вас. Престейн взял Фойла под руку.
- Хочу представить вас моей дочери, леди Оливии. Вы разрешите?
Они пересекли залу. В Фойле бурлило торжество.
- Он не знает. Он никогда не узнает. Затем пришло сомнение.
Но и я никогда не узнаю, если он когда-нибудь узнает. Это не человек - сталь. Вот кто мог бы поучить меня самообладанию. Со всех сторон Фойла приветствовали знакомые.
- Вы дьявольски ловко провели всех в Шанхае.
- Чудесный карнавал в Риме, не правда ли? Слышали о появившемся на Испанской Лестнице Горящем Человеке?
- Мы искали вас в Лондоне.
- У вас был божественный выход, - сказал Гарри Шервин-Вильямс. - Вы перещеголяли нас всех. По сравнению с вами мы выглядели, как распроклятые приготовишки.
- Не забывайтесь, Гарри, - холодно отчеканил Престейн. - В моем доме не принято выражаться.
- Извините, Престейн. Где теперь ваш цирк, Формайл?
- Не знаю, - беззаботно ответил Фойл. - Одну секунду.
Вокруг мгновенно собралась толпа, улыбаясь в предвкушении очередной выходки. Фойл достал платиновые часы и со щелчком откинул крышку. На циферблате появилось лицо слуги.
- Эээ... как вас там... Где вы сейчас находитесь?
- Вы приказали нам обосноваться в Нью-Йорке, Формайл.
- Вот как? И?..
- Мы купили Собор Св.Патрика, Формайл.
- А где это?
- На углу Пятой Авеню и бывшей Пятидесятой улицы. Мы разбили лагерь внутри.
- Благодарю. - Формайл захлопнул часы. - Мой адрес: Нью-Йорк, Собор Святого Патрика... Одного не отнимешь у запрещенных религий - по крайней мере, строили такие церкви, в которых может разместиться цирк.
x x x
Оливия Престейн восседала на троне, окруженная поклонниками. Снежная Дева, Ледяная Принцесса с коралловыми глазами и коралловыми губами, царственная, недосягаемая, прекрасная. Фойл посмотрел на нее раз. И тут же в замешательстве опустил глаза перед ее слепым взглядом, который различал лишь электромагнитные волны и инфракрасный свет. Его сердце заколотилось.
- Не будь дураком - подумал он. - Держи себя в руках. Это может оказаться опасным...
Его представили. К нему обратились - хрипловатым снисходительным голосом. Ему протянули руку - изящную и холодную. Но она как будто взорвалась в его руке. Его словно пронзило током.
