часто приходят сюда, и если они найдут вас здесь одного и раненого, они вас
убьют.
Д'Арно повернулся набок и закрыл глаза. Он не хотел умирать, но
чувствовал, что наступает конец, потому что жар все повышался и повышался. В
ту ночь он потерял сознание.
Три дня он бредил, а Тарзан сидел около него, мочил ему голову и руки и
омывал его раны.
На четвертый день лихорадка прошла так же внезапно, как и началась, но
от д'Арно осталась одна тень. Он страшно исхудал и ослабел. Тарзан должен
был поднимать его, чтобы он мог пить из тыквы.
Лихорадка не была вызвана заражением, как думал лейтенант, а была одной
из тех лихорадок, которую обыкновенно схватывают европейцы в джунглях и
которая или убивает их, или же внезапно покидает, что и было с д'Арно.
Два дня спустя француз бродил, шатаясь, по амфитеатру, и сильная рука
Тарзана поддерживала его, чтобы он не упал.
Они уселись в тени большого дерева, и Тарзан добыл несколько кусков
гладкой коры, чтобы они могли разговаривать.
Д'Арно написал первую записку:
-- Чем могу отплатить вам за все, что вы для меня сделали?
Тарзан ответил:
--Научите меня говорить языком людей.
Д'Арно начал тотчас же, показывая на обычные предметы и повторяя их
названия по-французски, потому что он думал, что ему легче всего будет
научить этого человека своему родному языку, который он сам знал лучше всех
остальных.
Для Тарзана это было, конечно, безразлично, потому что он не мог
отличать один язык от другого. Когда он указал на слово "man" -- "человек",
которое он написал по-английски на коре печатными буквами, то д'Арно научил
его произносить homme, и таким же образом научил произносить аре -- singe --
обезьяна, и three -- arbre -- дерево.
Тарзан был очень ревностным учеником, и через два дня настолько
освоился с французским языком, что мог произносить маленькие предложения,
вроде: "это дерево", "это трава", "я голоден" и тому подобное; но д'Арно
нашел, что трудно учить французскому построению речи на основе английского
языка.
Лейтенант писал маленькие уроки по-английски, а Тарзан должен был
произносить их по-французски; но так как буквальный перевод оказывался из
рук вон плохо, то Тарзан часто становился в тупик.
Д'Арно понял теперь, что он сделал большую ошибку, но ему казалось уже
слишком поздно начинать все сызнова и переучивать Тарзана, особенно потому,
что они уже быстро подходили к возможности разговаривать друг с другом.
На третий день после прекращения лихорадки д'Арно, Тарзан написал
записку, спрашивая его, чувствует ли он себя достаточно окрепшим, чтобы его
можно было отнести в хижину. Тарзан так же сильно стремился туда, как и
д'Арно:
ему так хотелось снова увидеть Джэн Портер!
Ему было нелегко оставаться с французом все эти дни, когда все его
существо рвалось к маленькому домику у моря, и то, что он это так
самоотверженно делал, говорило более ярко о благородстве его характера, чем
даже спасение им французского офицера из когтей Мбонги.
Д'Арно, только и желавший этого, написал:
-- Но вы не сможете нести меня все это расстояние через этот дремучий
лес! Тарзан засмеялся.
-- Mais oui, -- сказал он, и д'Арно тоже громко засмеялся, услыхав от
Тарзана эту фразу, которую он так часто употреблял.
Итак, они отправились в путь, и д'Арно так же, как и Клейтон и Джэн
Портер, изумился поразительной силе и ловкости обезьяны-человека.
Довольно поздно после полудня добрались они до открытой поляны, и когда
Тарзан спустился на землю с ветвей последнего дерева, сердце его громко
стучало в груди в ожидании так скоро увидеть вновь Джэн Портер. Но около
хижины не было заметно никого, и д'Арно недоумевал, увидав, что ни крейсер,
ни "Арроу" не стоят на якоре в бухте.
Чувство одиночества было разлито по всей местности и внезапно
сообщилось обоим мужчинам, направлявшимся к хижине.
Оба молчали, но оба еще раньше, чем открыли запертую дверь, знали уже,
что они найдут за нею. Тарзан поднял щеколду, и тяжелая дверь повернулась на
своих деревянных петлях. Оказалось то, чего они так боялись: хижина была
пуста!
Мужчины обернулись и посмотрели друг на друга. Д'Арно понял, что
товарищи считают его мертвым, но Тарзан думал только о женщине, которая с
любовью целовала его, а теперь бежала, пока он оказывал услугу одному из ее
же породы!
Великая горечь поднималась в его сердце. Он скроется в джунгли и
вернется к своему племени. Никогда не захочет он вновь увидеть кого-либо из
своей породы; мысль о возвращении в хижину -- тоже невыносима для него.
Навсегда оставит он ее позади себя, вместе с бузумной надеждой, которую он
здесь вскормил, надеждой найти свой собственный род и сделаться человеком
среди людей.
А француз? А д'Арно? Что ж такое? Пусть идет он своей дорогой, как и
Тарзан. Видеть его Тарзан больше не желает. Он хочет одного -- уйти, уйти от
всего, что может напомнить ему Джэн Портер!
Пока Тарзан стоял на пороге, погруженный в свои мысли, д'Арно вошел в
хижину. Он увидел, что в ней значительно больше вещей, чем раньше. Немало
предметов оказалось тут с крейсера -- походная кухня, посуда, ружье и
значительное количество патронов, консервы, одеяло, два стула, койка,
несколько книг и журналов, большей частью американских.
-- Они намерены вернуться, -- подумал д'Арно. Он подошел к столу,
который столько лет тому назад смастерил Джон Клейтон в виде пюпитра, и
увидел на нем две записки, адресованные Тарзану из племени обезьян.
Одна была написана твердым мужским почерком. Другая, написанная женским
почерком, была запечатана.
-- Здесь есть два послания вам, Тарзан! -- крикнул д'Арно, обернувшись
к двери, но его спутника не было.
Д'Арно подошел к двери и выглянул. Тарзана нигде не было видно. Д'Арно
громко позвал его, но не получил ответа.
-- Mon Dieu, -- воскликнул д'Арно, -- он бросил меня! Я это чувствую.
Он вернулся в джунгли и покинул меня здесь одного.
И тогда он вспомнил взгляд Тарзана, вошедшего в пустую хижину -- такой
взгляд бывает у раненого оленя, которого так весело подстрелил охотник.
Тарзану был нанесен жестокий удар. Д'Арно это было ясно теперь, -- но
почему? Он не мог понять.
Француз посмотрел кругом себя. Одиночество и ужас местности начинали
действовать на его нервы, уже ослабленные страданиями и болезнью.
Быть оставленным здесь совершенно одиноким, рядом со страшными
джунглями, никогда не слышать человеческого голоса, не видеть человеческого
лица -- в беспрерывном страхе перед дикими зверьми и еще более страшными
дикими людьми -- и погибнуть от одиночества и безнадежности! Это было
ужасно!
А там далеко к востоку Тарзан, обезьяний приемыш, мчался по средним
террасам ветвей назад к своему племени. Он никогда не путешествовал с такой
безрассудной поспешностью, как теперь. Тарзан чувствовал, что он бежит от
самого себя, -- что, несясь по лесу, как испуганная белка, он спасается от
собственных мыслей. Но как быстро он не мчался, мысли не отставали от него.
Тарзан пролетел над гибким телом львицы, шедшей в обратном направлении
-- к хижине, покинутой им.
Что мог предпринять д'Арно против Сабор? Что сделает он, если горилла
Болгани нападет на него? Или лев Нума, или жестокая Шита?
Тарзан приостановил свое бегство.
-- Кто вы такой, Тарзан? -- спросил он громко. -- Обезьяна, или
человек? Если вы обезьяна, то поступайте, как поступают обезьяны, оставляя
одного из своих умирать в джунглях. Если же вы человек, то вернитесь, чтобы
защитить своего соплеменника. Вы не должны убегать от одного из своих,
потому что другой сбежал от вас.
Д'Арно крепко запер дверь. Он был очень нервен. Даже храбрые люди, -- а
д'Арно был храбр, -- иногда боятся одиночества.
Он зарядил одно из ружей и положил его поблизости от себя. Тогда он
подошел к пюпитру и взял незапечатанное письмо, адресованное Тарзану. Быть
может, в нем было сообщение, что корабли только временно покинули бухту. Он
чувствовал, что не будет нарушения этики, сели он прочтет письмо, и потому
он вынул его из конверта и стал читать:
Тарзану, из племени обезьян. Благодарим вас за то, что мы пользовались
вашей хижиной, и огорчены тем, что вы нас лишили удовольствия видеть вас и
поблагодарить лично. Мы ничего не испортили у вас и оставили много вещей для
удобства и безопасности вашей в вашем одиноком доме.
Если вы знаете странного белого человека, который столько раз спасал
нам жизнь и приносил нам пищу, и если вы общаетесь с ним, поблагодарите и
его от нашего имени за его доброжелательность к нам.
Мы отплываем через час, чтобы никогда больше не вернуться; но хотелось
бы нам, чтобы вы и другой наш друг в джунглях знали, что мы всегда будем вам
благодарны за все, что вы сделали для чужестранцев на вашем берегу; а также,
что и мы сумели бы гораздо лучше отблагодарить вас обоих, если бы вы только
доставили нам для этого благоприятный случай.
С уважением Уильям Сесиль Клейтон.
-- "Чтобы никогда больше не вернуться", -- повторил д'Арно и бросился
ничком на койку.
Час спустя он вскочил и прислушался. За дверью был кто-то, пытавшийся
войти.
Д'Арно достал заряженное ружье и взял на прицел.
Уже смеркалось, и в хижине было очень темно: но он видел, что щеколда
двигается со своего места.
Он почувствовал, как волосы стали подниматься дыбом у него на голове.
Дверь осторожно приотворилась, и сквозь тонкую щель можно было видеть
что-то стоящее как раз за дверью. Д'Арно навел в щель вороненое дуло ружья
-- и спустил курок.
XXIV
ПРОПАВШЕЕ СОКРОВИЩЕ
Когда экспедиция вернулась после бесполезных попыток спасти д'Арно,
капитан Дюфрен выразил желание отплыть как можно скорее, и все были с этим
согласны, исключая одной Джэн Портер.
-- Нет, -- решительно сказала она капитану Дюфрену, -- я не поеду, и
вам не следовало бы ехать. В джунглях осталось два наших друга, которые
придут оттуда, надеясь на то, что их будут ждать. Один из них ваш офицер, а
другой -- лесной человек, который спас жизнь каждому из членов экспедиции
моего отца. Он простился со мной на краю джунглей два дня тому назад, чтобы
поспешить, как он думал, на помощь моему отцу и м-ру Клейтону, и остался,
чтобы спасти лейтенанта д'Арно; в этом вы можете быть уверены! Если бы его
помощь лейтенанту оказалась запоздалой, он давно уже был бы здесь. Тот факт,
что он этого не сделал, служит для меня вернейшим доказательством того, что
или лейтенант д'Арно ранен и он задерживается с ним, или же, что он должен
был разыскивать его похитителей дальше поселка, который атаковали ваши
матросы.
-- Но ведь мундир бедного д'Арно и все принадлежащее ему было найдено в
этом поселке, мисс Портер, -- возразил капитан, -- и туземцы выказали
большое возбуждение, когда их расспрашивали о судьбе белого человека.
-- Да, капитан, но они не признали, что он убит! А что касается его
одежды и вещей, -- что же? И более цивилизованные народы, чем эти бедные
негры, отбирают у своих пленных все ценное, собираются ли они их убивать или
нет. Даже солдаты моего родного Юга грабили не только живых, но и мертвых. Я
готова согласиться с вами, что это очень важная улика, но ведь это еще не
достоверное доказательство!
-- Возможно, что и сам лесной ваш человек попался в плен к дикарям, или
был ими убит, -- намекнул капитан. Девушка засмеялась.
-- Вы его не знаете! -- возразила она, чувствуя, как легкая дрожь
гордости пробежала по всем ее нервам при мысли, что она говорит о том, кто
