муравьев. Убей одного - придут трое. И так будет до тех пор, пока те
счастливцы, кому повезет, уйдут обратно в пустыню.
- Ты не знаешь нас, - сказал я. - Мы пришли сюда с нашими женщинами,
детьми, стадами, со всем скарбом. Мы поселились в апельсиновых рощах
Калькаров и не уйдем отсюда. Если мы не сбросим Калькаров в море сегодня,
мы сбросим их завтра. Три сотни лет мы гнали их сюда и за все эти годы мы
ни на шаг не отступили с тех земель, которые завоевали.
- У тебя большая семья?
- У меня нет жены, - ответил я и поднялся, чтобы подбросить топлива в
костер. Я увидел, что она дрожит от холода. Тогда я скинул плащ Калькара и
надел на нее.
- Нет! - вскрикнула она, поднимаясь. - Я не могу взять его. Ты
замерзнешь.
- Возьми. Ночь холодная и ты не сможешь досидеть до утра.
Она покачала головой.
- Нет. Я не могу принять жертву от того, кто ненавидит меня.
Она стояла протягивая мне плащ, выглядела она очень гордо и
величественно.
Я шагнул к ней, взял плащ, а когда она опустила руки, я снова набросил
его и держал крепко сжимая хрупкую фигурку. Она захотела вырваться, но я
крепко держал ее и постепенно тело ее прижалось к моему. Я смотрел ей в
лицо и наши глаза встретились. Мгновение она стояла неподвижно, напряженно,
как будто превратилась в камень.
Я не знаю, что произошло. Глаза ее большие, испуганные, смотрели в мои
глаза, губы ее приоткрылись и она вздохнула так, как будто всхлипнула. Но
мы так стояли всего лишь мгновение, затем она отвернулась, мышцы ее
расслабились и она безвольно поникла у меня на руках.
Я осторожно положил ее возле костра и аккуратно укрыл. Что-то со мной
случилось. Я не знаю, что именно, но все, что происходило сейчас в мире,
казалось мне чепухой по сравнению с тем, удобно ли лежать Бетельде.
Молча я сидел рядом с ней и смотрел на нее так, как будто никогда
раньше не видел. И клянусь Знаменем, я действительно ее так раньше не
видел. Она, как ящерица пустыни, постоянно меняла свой облик. Сейчас это
была совсем не та девушка, которую я только что видел. Это было совсем
новое чудесное создание, красота которого была несравнима ни с чем.
Нет, я не знал, что случилось но меня это и не беспокоило. Я просто
сидел и наслаждался ее красотой. А затем она взглянула на меня и сказала
четыре слова, от которых сердце застыло в груди.
Она смотрела на меня и в глазах ее была боль и тоска. Что-то случилось
с ней тоже - я видел это.
- Я из Ортисов. - сказала она, и опустила голову.
Я не мог вымолвить ни слова. Я просто сидел и смотрел на маленькую
хрупкую девушку, моего кровного врага. Долго мы сидели так у костра, а
затем она уснула. Я решил, что мне тоже нужно поспать. Когда я открыл
глаза, костер уже погас, я совершенно замерз, над дальними вершинами гор
виднелись первые лучи солнца. День начинался. Я встал, снова разжег огонь.
Затем я пошел на поиски Красной Молнии, чтобы ускакать отсюда, пока
Бетельда не проснулась. Мой конь пасся недалеко от лагеря, но я не вскочил
на него и не ускакал прочь. Я вернулся снова в лагерь. Не знаю почему. Я не
хотел видеть ее, но что-то влекло меня к ней.
Она уже встала и сейчас стояла, оглядываясь по сторонам. Могу
поклясться, что в ее глазах мелькнула радость и облегчение, когда она
увидела меня.
Она улыбнулась мне и я не смог быть твердым и непреклонным, каким
должен был бы быть с кровным врагом.
Я дружески обнялся с ее братом, подумал я, почему я должен иначе
относиться к ней? Конечно, я скоро уеду и никогда больше не увижу ее, но
пока я здесь, зачем мне обращаться, как с врагом? Так я успокаивал свою
совесть.
- Доброе утро, - сказал я, приблизившись. - Как ты спала?
- Прекрасно. А как ты? - голос ее был мелодичным, а глаза ее
действовали на меня, как старое вино.
Японцы выкатились из своих шатров. Обнаженные дети бегали с собаками,
чтобы согреться. Женщины развели костры, возле которых собрались мужчины,
ожидая, пока им приготовят еду.
Поев, я вскочил на коня и отправился на охоту. Я сомневался в
результате, так как у меня был тяжелый лук Калькара. Но тем не менее я убил
двух оленей, хотя поиски добычи увели меня от лагеря дальше, чем я ожидал.
Уже было довольно поздно, когда я возвращался в лагерь. Красная Молния
с трудом шел, сгибаясь под тяжестью добычи. Я заметил, что он нервничает:
фыркает и шевелит ушами. Я не понимал в чем дело, но тоже насторожился, так
как привык доверять своему другу.
И когда я приблизился в лагерь, я понял, что встревожило коня. Чутье
не обмануло его. Мирного счастливого лагеря больше не было. Шатры были
разгромлены, а на земле валялись два маленьких трупа - трупа моих новых
друзей. И все. Тишина и запустение царили там, где так недавно кипела
жизнь. Остались только мертвые.
Бетельда! Что сталось с ней? Кто сделал это? Я мог предположить только
одно - Калькары выследили японцев и уничтожили лагерь. Те японцы, которые
смогли убежать, остались живы, а Бетельду Калькары увезли с собой.
Я вспыхнул от гнева. Сбросив добычу на землю, я пришпорил Красную
Молнию и поскакал по тропе, где были видны следы копыт лошадей, на которых
приехали убийцы. Я видел следы нескольких лошадей, но следы одной из них
изумили меня, они были вдвое больше обычных следов. У Калькаров были
большие лошади, но это была лошадь самая большая, из всех виденных мною.
По следам я понял, что лошадей было не меньше двадцати, и когда угас
мой первый пыл, я стал трезво оценивать ситуацию. Один человек ничего не
смог бы сделать против отряда в двадцать человек.
И я поехал более осторожно. Однако я не смог бы ехать медленнее, так
как меня влекла некая сила. А когда я задумывался о том, какие опасности
ожидают Бетельду, я забывал всякую осторожность и думал только о крови ,
мести.
Месть! Она впиталась в меня с молоком матери, она была воспитана во
мне многими поколениями, она была моим символом, моим Знаменем, она вела
меня по кровавому пути, ведущему к морю. Месть, Знамя и Юлиан - это было
одно целое. И вот, я Мститель, Великий Вождь Юлианцев, Защитник Знамени,
скачу по горячим следам, чтобы спасти дочь Ор-тиса! Я должен был бы сгореть
со стыда, но я не горел. Никогда раньше кровь моя не кипела во мне с такой
силой, даже когда Знамя призывало меня в бой. Неужели есть что-то большее,
чем Знамя? Нет, этого я не мог признать, но зато я понимал, что нашел нечто
такое, что имело для меня большее значение, чем Знамя.
Глава восьмая.
Рабан.
Я добрался до перевала, так и не догнав их, но по следам я видел, что
они недалеко. Дорога была извилистой и большей частью она проходила в
густых кустах, так что я не мог увидеть всадников впереди, а звук копыт
терялся в звуках копыт моего коня. Поэтому я не знал, далеко ли они, но
когда я выехал на перевал, я мог видеть уже на большее расстояние.
Убийц не было видно на дороге древних, поэтому я поехал к другой
дороге, которая вела по северной стороне горного хребта. И тут я увидел
всадников, которые ехали по дороге, направляясь в каньон.
Справа от меня шла тропа, которая вела в тот же каньон, куда всадники
спускались. Я сразу понял, что если поеду по ней, то обгоню всадников,
незамеченный ими, если только меня не задержат непроходимые заросли кустов.
И я поскакал по тропе, все время подгоняя коня, который наверное
решил, что я сошел с ума, так как я всегда заботился о его ногах и не гнал
его по плохой дороге. Но сегодня я не думал ни о чем, даже о своей жизни.
В одном месте случилось то, чего я боялся - тропу перерезала глубокая
и широкая трещина. На крутом склоне виднелась еле заметная тропа и мой конь
не колеблясь пошел вниз, куда я направил его. Присев на задние ноги, он
буквально съезжал по склону и вскоре мы очутились внизу, немного помятые,
но целые и невредимые. Но времени приходить в себя не было и мы тут же
полезли наверх. Несколько раз земля осыпалась из-под копыт коня и у меня
замирало сердце. Но все обошлось. Мы благополучно выбрались наверх.
Теперь я ехал осторожно, так как тропа проходила совсем близко от
дороги, по которой ехали всадники. У входа в каньон я выбрал укромное
место, откуда мог видеть дорогу, по которой поедут Калькары. То, что они
еще не проехали было очевидно. На дороге не было следов, а кроме того я
ехал сюда быстро и почти по прямой, в то время, как они двигались довольно
медленно по извилистой дороге.
Я спешился, оставив Красную Молнию в кустах. Притаившись вблизи
дороги, я зарядил лук и стал ждать.
Долго ждать мне не пришлось. Вскоре послышался звон оружия и топот
копыт. Затем стали слышны голоса людей и голова небольшой колонны
показалась из-за поворота дороги.
Этим утром я уже попробовал лук на охоте и был им вполне удовлетворен.
Единственное, что вызывало возражение, это то, что он был слишком неудобен
для всадника. Но зато он был мощным и стрелял на большее расстояние. Я
знал, что мне нужно делать с луком.
Я выждал, пока на виду не показалось десять всадников, и когда
появился следующий, я спустил тетиву. Стрела попала в цель и всадник
повалился на землю, но это я видел только краем глаза, так как выстрелил
уже во второго всадника. Тот упал со стрелой, торчащей из горла.
Поднялся переполох. Крича и ругаясь, всадники сгрудились на дороге и
среди них я увидел того, кого еще никогда не видел, и я молюсь, чтобы мне
никогда его больше не видеть. Он сидел на громадной лошади. Именно ее следы
я видел на дороге. И сам он был такой громадный, что Калькары вокруг него
казались карликами.
Я понял, что это и есть Рабан, которого я считал порождением фантазии
маленьких японцев. Рядом с Рабаном сидела Бетельда. Я был так поражен
зрелищем Рабана, что совсем забыл о цели своей поездки, но забыл всего лишь
на мгновение. Я не мог стрелять в великана, из опасения попасть в Бетельду.
Но я застрелил всадника перед ним и второго позади них.
Калькары метались взад-вперед, отыскивая врага. Они представляли собой
прекрасные мишени и я этим воспользовался. Клянусь кровью своих отцов! Это
была великолепная охота! Калькары всегда превосходили нас в количестве и
поэтому мы приобрели большой опыт в поражении противника из укрытия, из
засады.
Я выпускал стрелы в Калькаров, метавшихся по каньону, но ни разу я не
выстрелил в Рабана, так как он все время держал между мной и собой
Бетельду. Он понял, что именно из-за нее я напал на них. Он ревел как бык,
стараясь заставить своих людей напасть на меня. Некоторые полезли наверх ко
мне. Они сделали это из страха перед ним, который был видимо больше, чем
страх перед невидимым врагом. Но те, кто полез к о мне, быстро поняли, что
стрелы выпущенные из тяжелого, лука, пробивают их кольчуги так просто, как
будто они сделаны из шерсти.
Рабан, понял, что события разворачиваются не так, как ему хотелось,
пришпорил коня и поскакал из каньона вместе с Бетельдой. К нему
присоединились те, кто еще остался жив из его отряда.
Это не понравилось мне. Мне было наплевать на Калькаров, которые
прикрывали его отступление, меня интересовали только сам Рабан и его
пленница. Поэтому я побежал к коню и вскочил на него. Я полетел вниз по
дороге и вскоре увидел, что за Рабаном скачут всего шесть Калькаров.
Столько их осталось после моего нападения.
Они скакали и все время оборачивались назад, как будто ожидая увидеть
большой отряд, который гонится за ними. Но даже увидев меня одного, они не
повернули назад, а продолжали скакать за Рабаном.
