отважился возразить Лэвдор.
- Я говорю не об этом, - парировал Фрэнклин. - Современная живопись,
даже абстрактная, должна тем не менее подчиняться определенным законам,
которые диктуются хорошим вкусом. Конечно, - он печально покачал голо-
вой, - гений имеет право, постигнув законы, пренебречь ими. Но гений! В
вашем же случае, мистер Лэндор, невозможно заметить даже проблеска та-
ланта. - Он театральным жестом ткнул в полотно; - Будьте любезны, объяс-
ните нам, что должно выражать это вопиющее по безвкусице творение?
- Ничего особенного, - отрезал Лэндор и повернулся к слушателям, воз-
можно, полагая, что они окажутся более снисходительными, чем Фрэнклин
Марш. - Сочетания цветов воздействуют на зрителя, и он находит свой
собственный смысл... исходя из личного опыта... Каждый видит в этой кар-
тине что-то свое, уникальное и неповторимое.
- Итак, теперь вы представляете публике самой разбираться в вашей
мазне, - вздохнул Марш. - А сами вы способны сказать о собственном - гм!
- творчестве лишь то, что оно не значит абсолютно ничего.
- Для того, кто не способен видеть.
- Я способен на это, мистер Лэндор. Я умею видеть и делаю это очень
хорошо. Когда есть что видеть. Это моя работа, мистер Лэндор, з. можно
сказать, живу своим зрением.
- Мистер Марш...
Робкий голос принадлежал девушке, работающей в галерее. Фрэнклин
раздраженно обернулся. Он нс любил; когда его прерывали, и в любом слу-
чае не желал тратить время на подобных девиц, тенью ходивших за художни-
ками и нанимавшихся на работу в галереи только затем, чтобы, понахватав-
шись профессиональных словечек, производить впечатление на своих прияте-
лей.
Однако эта крошка была вежливой, даже почтительной. Она дождалась,
пока Марш благосклонно кивнул, и только тогда, робко улыбнувшись, про-
должила:
- У нас есть полотно молодого художника, которое мы вскоре намерева-
емся выставить. Может, вы согласитесь высказать свое мнение об этой ра-
боте?
Конечно, это выходило за всяческие рамки. Фрэнклин не опускался до
того, чтобы давать консультации по закупке картин, хотя иногда и подумы-
вал, что, занимаясь этим, несомненно, принес бы немало пользы - во вся-
ком случае, его советы оказались бы более ценными, чем безграмотные ре-
комендации всех этих потрепанных типов, которые навязывали владельцам
галерей взгляды, свидетельствующие только об испорченном вкусе.
Уже готовый отвергнуть предложение, фрэнклин внезапно заметил ненави-
дящий взгляд Эрика Лэндора - и передумал. Из этого могло выйти нечто
действительно забавное: если в работе новичка обнаружится несомненный
талант, будет занятно противопоставить его картину пачкотне Лэндора.
- Ну хорошо - но только в этот раз, - милостиво согласился он.
Девушка скрылась за ширмой и вернулась с небольшим холстом. Прислонив
его к стене, она отошла в сторону.
Фрэнклин шагнул ближе. Через пару мгновений он сдвинулся на несколько
дюймов влево, чтобы рассмотреть картину под другим углом. В этих убогих
заведениях, громко именуемых галереями, всегда плохое освещение. Он уже
устают твердить, устал повторять в своей колонке, что давно пора так на-
зываемым любителям искусства настоять на строительстве чего-нибудь напо-
добие выставочного центра в Голландии. В конце концов, люди, которые
платят деньги за картины, заслуживают некоторого уважения.
- Гм, - многозначительно произнес Фрэнклин.
Позади него царило почтительное молчание.
Неискушенному глазу цвета, пожалуй, могли показаться несколько крича-
щими. Тут требовался опытный критик, чтобы за грубоватой формой разгля-
деть чувствительную душу художника. В картине читался некий вызов, на
который никогда бы не отважился такой ремесленник, как Лэндор.
- Очень интересно, - наконец сказал Фрэнклин. - Совершенно ясно, что
у этого художника большое будущее. Обратите внимание на уверенность маз-
ка, сочетание красок, - он повел рукой, - наряду со смелым вызовом об-
щепринятым нормам. Да, несомненно, все так и есть. Вам есть чему поу-
читься у своего молодого коллеги, Лэндор.
- Ну, лично мне работа кажется несколько... незрелой, - с насторажи-
вающей мягкостью ответил Лэндор.
- Это как посмотреть. На мой взгляд, художник хочет, чтобы мы так
считали. Он знает, что именно намерен выразить, и не предлагает публике
самой искать в этом смысл. Более того, мне совершенно очевидно, что его
манера выкована в суровом горниле жизни. Нет, нет... на самом деле очень
зрелая работа.
- Ну, раз мне следует поучиться у этого дарования, я бы не отказался
встретиться с ним. - Лэндор повернулся к девушке: - Это возможно?
- По правде говоря, он здесь.
Когда девушка удалилась за ширму, Фрэнклин ощутил приступ безотчетной
тревоги. Ему внезапно показалось, что он попался в какую-то ловушку. Но
слишком поздно!
Девушка вновь появилась. Она вела за руку маленького мальчика, едва
ли старше пяти лет. Подойдя вместе с ней к полотну, ребенок улыбнулся.
Его улыбка оказалась заразительной.
Посетители галереи, всего несколько минут назад почтительно внимавшие
каждому слову Фрэнклина, стали посмеиваться. Смех, поначалу сдерживае-
мый, постепенно вырывался наружу. Теперь Фрэнклина окружала не послушная
паства - на него глядели грубые, жестокие лица, открытые рты извергали
вульгарный хохот.
Он попытался сказать хоть что-нибудь, но слова потонули в насмешливом
гаме. В бешенстве он развернулся к Лэндору. Все это было подстроено!
Лэндор не смеялся - на его лице играла удовлетиоренная усмешка. Ус-
мешка человека, сделавшего свое дело, и сделавшего его хорошо.
- То, что это ребенок, не имеет никакого значения! - в отчаянии вык-
рикнул Фрэнклин. - Интуитивный дар...
Но тщетно. Они не слушали его больше. Толпа расходилась, по двое, по
трое, потешаясь над его ниспровержением.
Фрзнклин рванулся к выходу. Люди расступались перед ним с притворной
учтивостью. Их смех неотвязно преследовал его даже на улице. И после то-
го как, прошагав сто с лишним ярдов, Фрэнклин свернул на оживленную ма-
гистраль, ужасное эхо все еще продолжало звучать у него в ушах.
Не замечая ничего вокруг себя, Марш шел сквозь людскую толпу. На лице
его застыла гримаса злобы. Тонкие губы сжались в прямую линию. Он не был
мстительным - Фрэнклин считал себя достаточно уравновешенным, как и по-
добает здравомыслящему критику и человеку, наделенному проницательностью
и безупречным вкусом. Но он никогда не простит Эрика Лэндора.
Статья, появившаяся через пару дней, была результатом долгих бессон-
ных часов. Первым побуждением Фрэнклина было воздать выставке Лэндора по
заслугам, не оставив от нее камня на камне. Но если бы он поступил так,
кто-нибудь непременно бы бросился на защиту художника. Какой-нибудь пи-
сака, случайно оказавшийся свидетелем его позора, не преминул бы предать
гласности историю, как Фрэнклин Марш попался на такой дешевый трюк.
Не то чтобы ему недоставало мужества. Никто не смог бы обвинить его в
трусости. Но его делу, тем принципам, которые он отстаивал, только пов-
редило бы, если грязные клеветники получат повод упрекнуть его в личной
неприязни к Лэндору.
Конечно, можно было вообще не упоминать об этой злосчастной выставке,
полностью посвятив статью новой экспозиции в галерее Виктории и Альбер-
та. Но скользкие ухмылочки все равно бы замелькали. Его приятели-критики
не без основания удивились бы, что он даже не упомянул о Лэндоре, и за-
подозрили бы, что его антипатия ослабевает. Они начали бы задавать воп-
росы - и обязательно нашелся бы чересчур любопытный тип, любящий повсюду
совать свой нос, - тип, который сумел бы на них ответить.
В конце концов Фрэнклин решил, что единственно возможный выход - сох-
ранять спокойствие. Он просто сообщит в своей колонке, что выставка отк-
рыта, и упомянет - без комментариев - пару полотен. Отсутствие какой-ли-
бо оценки само по себе будет оскорблением и не вызовет никаких язви-
тельных замечаний в его адрес.
Тем не менее Фрэнклин продолжал беспокоиться. Проходя по Бонд-стрит,
он повстречал одного из своих друзей. И когда тот улыбнулся, Фрэнклин не
поручился бы, что улыбка была просто приветливой. Что стало известно
этому человеку?
Когда два торговца картинами на ленче у Скотта, кивнув ему, тут же
отвели глаза и сблизили головы, ему показалось, что он явственно слышит
их перешептывания и сдержанное хихиканье.
Но до середины следующей недели никто даже не упоминал об этом непри-
ятном эпизоде в галерее, и Фрэнклин уверил себя, что его страхи беспоч-
венны. Все кануло в прошлое. Его уверенность в себе, которую еще никому
не удалось серьезно поколебать, была восстановлена.
К открытию выставки, устраиваемой молодыми абстракционистами, он стал
уже прежним Фрэнклином Маршем. Его приглашали персонально и весьма нас-
тоятельно, хотя один из этих юнцов год назад довольно крикливо нападал
на него в читательской колонке одного сомнительного журнальчика. Молодой
человек, возможно, уже забыл об этом. Но Фрэнклин помнил. Он не изменил
своих взглядов на это течение в живописи и рад был возможности в очеред-
ной раз высказать их.
- Дни подобной живописи сочтены, - разглагольствовал он, собрав возле
себя небольшую аудиторию, состоящую в основном из женщин. Ему не потре-
бовалось даже повышать голос для этого: он знал, что любая фраза в его
устах звучит мелодично. Конечно, людям нравилось слушать его. Особенно
женщинам.
Некоторые из его слушательниц, похоже, были поклонницами абстракцио-
низма. Одна из них, со вкусом одетая, внимала Фрэнклину с немалым уваже-
нием. Вероятно, ей надоели лохматые юнцы в засаленных пуловерах и с тра-
урной каймой под ногтями. Для того чтобы сделаться знатоком искусства,
вовсе не обязательно жить в мансарде и неделями не мыться. Что до девиц;
в подражание своим кумирам расхаживающих в свободных блузах и перепач-
канных джинсах, - Фрэнклин мог лишь надеяться, что когда-нибудь они все
же усомнятся в тех истинах, которые эти юнцы пытались навязать им. Фрэн-
клин считал, что основная его обязанность - сеять сомнение.
- Вскоре, - продолжил он, - изобразительное искусство неизбежно вер-
нется к своему естественному состоянию, и художники вспомнят о фундамен-
тальных принципах живописи. Это легко... легко...
За спинами женшин он внезапно увидел Эрика Лэндора. Тот с показным
вниманием ловил каждое его слово. Рот Лзндора кривился в многозначи-
тельной усмешке. Фрэнклин осекся.
- Мистер Марш, вы говорили...
- Говорил... да... говорят... - задумчиво повторил он.
Они ждали продолжения. Но тут был Лэндор. Он тоже стоял и ждал. И в
его глазах крылась угроза, пугавшая Фрэнклина, дающая Лэндору тайную
власть, которую невозможно было терпеть.
Он ушел с выставки так поспешно, насколько это позволяли приличия.
Увы, это было только начало. В первый раз Лэндор мог появиться слу-
чайно. Допустим, простое совпадение. Но не второй. И не третий. На каж-
дом закрытом просмотре, каждой новой выставке, куда Фрэнклин неизменно
приходил с записной книжкой в кармане и запасом знаний в голове, столь
же неизменно присутствовал Эрик Лэндор. Как только Фрэнклин раскрывал
рот, Лэндор стоял тут как тут, подкарауливая его с коварной улыбкой -
как будто ободряющей, но на самом деле язвительной.
При этом он не произносил ни слова. Но рани или поздно слово будет
сказано. Слово, фраза или якобы невинная шутка, оброненная невзначай и
подхваченная злопыхателями. Когда-нибудь, где-нибудь Фрэнклина прервут
на полуслове взрывом хохота.
Речь Фрэнклина утратила присущую ей прежде бойкость. Теперь, когда
интересовались его мнением, он неуверенно мямлил что-то, озираясь по
сторонам, чтобы увериться в отсутствии Лэндора. Но даже когда он убеж-
дался, что может говорить без опаски, то редко успевал войти в раж,
