смогли открыть дверь?... Что за черт ... каким же надо быть идиотом, чтоб
хоть на секунду поверить в этот дурацкий побег?!
Франц вытер со лба холодный пот, потом встал и осторожно, за краешек,
потащил простыню с одной из безмолвно лежавших на кроватях фигур.
Повернувшись лицом к стене и откинув правую руку за спину, под простыней
вытянулся на животе абсолютно голый человек. Несколько долгих мгновений
Франц всматривался в него, но ничего не увидал; затем коснулся пальцами
голого плеча. И сразу же отдернул руку: кожа была прохладная и липкая. Уже
не сомневаясь, что человек мертв, Франц перевернул труп на спину. Некоторое
время он не мог оторвать глаз от перерезанного от уха до уха горла (из
рассеченных кровеносных сосудов до сих пор сочилась кровь), потом посмотрел
на лицо мертвого ... То, что он увидел, заставило его резко распрямиться,
больно ударившись затылком о верхнюю полку: это был Моджахед. Секунд десять
Франц стоял, усилием воли стараясь замедлить барабанную дробь сердца, потом
склонился над трупом еще раз: это действительно был Моджахед.
(Темно-коричневое лицо урки стало светло-коричневым, прокуренные зубы
желтели в просвете губ.) Франц повернулся и осторожно стащил простыню со
второго тела: в полном согласии с законами симметрии, на койке напротив
лежал, лицом к стене, другой голый мертвец. Преодолевая отвращение и
непроизвольно искривив лицо, Франц перевернул его на спину -- как и
следовало ожидать, это был Чирий. Кровь, покрывавшая грудь и живот урки,
лаково отсвечивала в полутьме карцера, нижняя простыня и поролоновый матрац
пропитались ею настолько, что, когда Франц ворочал труп, под тем хлюпало.
Желудок Франца скрутил спазм тошноты -- он рывком распрямился и несколько
раз вдохнул-выдохнул вонючий карцерный воздух. Щекоча висок, со лба
скатилась капля пота.
Франц нерешительно посмотрел в сторону красной кнопки вызова,
расположенной около двери: вызвать охранника? Да эти ж идиоты первым делом
подумают, что он-то и прикончил Чирия с Моджахедом ... и, вообще, откуда
здесь, скажите на милость, Чирий и Моджахед? Франц проглотил слюну: как
всегда при недосыпе вкус во рту был отвратительный. А почему открыта дверь?
Он подошел к двери и тщательно осмотрел замки -- отперты, а не взломаны.
Что еще? Проверить, разве что, карманы их комбинезонов ... Франц обыскал
одежду обоих урок, но не обнаружил ровным счетом ничего -- даже сигарет или
зажигалок (насколько он помнил, оба курили). Он быстро оделся, придвинул
табурет вплотную к стенке и сел -- ощущения опасности и незащищенной спины
не покидали его ни на секунду.
Прежде, чем принять какое-либо решение, нужно было подумать.
Дано: когда он уходил -- Моджахед и Чирий оставались в камере. Если
даже Мордастый и решил потом послать их в карцер, то, уж конечно, не на
этот этаж: по Уставу участники драки должны быть разъединены. Кого же Франц
видел на нижних полках, когда просыпался в прошлый раз? Впрочем, неважно --
кто бы те двое ни были, они исчезли, оставив вместо себя два трупа. Так,
это он правильно сообразил: Моджахед и Чирий были убиты не здесь: не могли
они дать себя зарезать без шума и драки -- Франц бы услышал ... А может, их
зарезали во сне? Он заставил себя посмотреть на лица мертвых урок -- глаза
у обоих были открыты, губы искривлены одной и той же гримасой страха; он
также заметил ссадины, полученные в недавней драке с ним самим, и, с
содроганием, отвел глаза. Да и, вообще, хлопотно это: приводить их сюда, а
потом резать, -- легче наоборот. Хотя, постой, откуда ж тогда под трупами
столько крови?... Он перевел дух и опять покосился на безмолвные фигуры на
кроватях по обе стороны от него -- соседство к размышлениям не располагало.
Может, залезть на верхнюю полку?... Пожалуй, нет: оттуда не видно
моджахедова трупа -- а когда держишь их в поле зрения оба сразу, то как-то
спокойнее ... "Тьфу, о чем я сейчас думаю ... -- со злостью подумал Франц,
-- Да и какая, к черту, разница, где их убили ..."
Каждый мускул в его теле был напряжен, лицо -- покрыто холодным потом.
"Где их убили и с какой целью -- я сейчас не выясню: недостаточно
информации. И, кто стоит за этим, неясно ... Впрочем, плевать ... сейчас
важно одно: что я должен делать? Или нет, не так -- чего я не должен
делать? А не должен я делать того, что они хотят, чтоб я сделал. А чего они
хотят?..." -- Франц вскочил с табуретки и стал в возбуждении прохаживаться
взад и вперед, спотыкаясь о сапоги Чирия и Моджахеда, -- ужас сделать
ошибку пронизывал его насквозь. Выбор у него имелся небольшой. Во-первых,
он мог вернуться на свою кровать и прикинуться спящим до прихода охраны. На
мгновение Франц представил себя, лежащим на верхней полке, а внизу двух
окровавленных мертвецов, -- и немедленно понял, что на это у него просто не
хватит духа. Во-вторых, можно выйти из камеры, а дальше действовать по
обстоятельствам ... но ведь это, небось, и есть то самое, чего они хотят
... (он подошел к двери и заглянул в щель: ничего, кроме белой стены
напротив, видно не было). Затем они, верно, дверь и не заперли ... Чем
дольше Франц думал над этим вариантом, тем меньше он ему нравился: выйдешь
в коридор -- а тебя того ... при попытке к бегству. Наконец, можно вызвать
охранников -- и будь, что будет! Ведь не смогут же они доказать, что Франц
убил Чирия и Моджахеда -- оружия-то в карцере нет. Или же он просто не
заметил?... Встревожившись, Франц стал планомерно обыскивать комнату:
сначала матрасы и подушки на свободных койках, затем, преодолевая тошноту и
стараясь не запачкаться, трупы и постели под ними (чтобы не касаться
мертвых тел руками, он разорвал моджахедову простыню на полосы и обмотал
ими ладони). Потом опустился на четвереньки и заглянул под одну из
свободных коек -- однако не увидел ровным счетом ничего: там было слишком
темно. В раздумье он посмотрел на входную дверь, отделявшую темный карцер
от освещенного коридора, -- чувство опасности подсказывало ему, что дверь
открывать не следует. Тогда Франц размотал "перчатки", сунул их на всякий
случай в карман, растянулся на полу и стал шарить под кроватями вслепую.
Когда он дошел до койки Моджахеда (стеклянные глаза мертвеца находились на
уровне его собственных глаз, желтые корявые зубы -- ощерены), то нащупал
что-то холодное ... Есть! Предполагая, что это лезвие ножа, Франц осторожно
похлопал ладонью по полу в поисках рукоятки ... и вдруг ощутил на пальцах
влагу. Он поднес руку к лицу -- Господи! вся ладонь была испачкана
моджахедовой кровью, протекшей, видимо, сквозь матрас. Сильнейшие спазмы
скрутили желудок Франца; чудом удержав тошноту, он вскочил на ноги и стал
яростно вытирать руку о первую попавшуюся простыню ... Дыхание с
астматическим хрипом вырывалось из его сведенного судорогой горла, колени
дрожали. Сдвинуться с места он смог лишь минуты через две -- нужно было
завершать обыск. Разглядеть в полумраке карцера ничего не удавалось, лезть
рукой под кровати с мертвецами Франц уже не мог, так что пришлось открыть
дверь -- плевать! Так или иначе, но ничего, кроме двух луж крови, под
койками Чирия и Моджахеда не было.
Франц опустился на табуретку у стены и прислонился спиной к холодному
бетону: нужно что-то решать. Хотя, чего там решать ... -- все однозначно:
отлежаться на своей полке до прихода охранников, у него не хватит
духу;
идти наружу -- означало действовать по их сценарию.
Оставался лишь вариант с вызовом охранников -- быстро, чтобы не
передумать, он подошел к кнопке вызова и нажал ее. Где-то вдалеке зазвенел
звонок. Секунд пять Франц прислушивался к тишине, раздававшейся снаружи, а
потом заметался, не зная, куда встать. (Охранники увидят незапертую дверь
карцера и, конечно, возьмут оружие наизготовку; а при любой неожиданности
-- его резком движении, например, -- будут стрелять.) На мгновение он
остановился, стараясь успокоиться и кляня себя за поспешные и непродуманные
действия, потом в мгновение ока залез на свою полку.
Внутрь карцера не проникало не звука.
Сидя на жестком матрасе, Франц поднял руки вверх; сердце его неровно
колотилось у самого горла. "Или стоило затворить дверь?..." -- запоздало
подумал он.
Медленно тянулись минуты -- никто не шел.
"Может, спуститься вниз и выглянуть в коридор?" -- руки у Франца
затекли. Обратившись в слух, он опасливо слез на пол и подкрался к двери.
Дверь открывалась внутрь карцера, и он уже совсем было высунул голову
наружу ... но вдруг представил, как сталкивается нос к носу с охранником с
пистолетом в руке, и тот, реагируя на движение, спускает курок. В
результате, никуда не выглядывая, Франц еще раз нажал на кнопку вызова, а
затем стремглав вскарабкался на свою полку и принял исходную позицию --
руки вверх. Прошло еще три томительные минуты, и он опустил затекшие руки.
Этот вариант не сработал -- нужно пробовать что-то другое.
Уже не стараясь передвигаться тихо, Франц спустился на пол, подошел к
двери и высунул голову наружу: справа коридор заканчивался тупиком, слева
проход был пуст на протяжении всех двухсот метров до сочленения с
периметром. Скрыватся не имело смысла -- Франц вышел на середину коридора.
И немедленно увидал метрах в десяти от входа в карцер на белом
линолиуме пола лужу крови. И еще одну, побольше -- метрах в пяти дальше по
коридору. А еще дальше на стене имелось красное пятно с неестественно
ровным горизонтальным краем сверху и потеками внизу. Франца затошнило
опять.
Чья это кровь -- Чирия, Моджахеда? Вытекла, когда их тела
перетаскивали в карцер?... Прижавшись спиной к стене (на середине коридора
он почувствовал себя неуютно), Франц боком прошел до первой лужи: кровь,
как кровь, -- темная, почти черная. Он пошел дальше -- вторая лужа была
побольше, глянцевая поверхность ее отражала свет лампы наверху. Наконец он
добрался до пятна на стене -- и сразу понял, почему у него такой ровный
верхний край: кровь вытекала из под небольшой дверцы, расположенной в метре
от пола. Обычно за такими дверцами располагались стенные шкафы с ведрами,
щетками, вениками и тому подобным хламом -- Франц повернул торчавший из
замка ключ и потянул за ручку.
Положив голову щекой на подогнутые колени, в шкафу сидел мертвый
охранник. Глаза его слепо смотрели сквозь Франца, руки безвольно свисали
вниз, черты лица застыли в выражении изумления. Когда дверца отворилась,
труп потерял равновесие и выпал наружу -- Франц еле успел отскочить в
сторону. Эхо от тяжелого удара мертвого тела об пол прокатилось по пустому
коридору, и Франц аж присел -- колени его дрожали. В воздухе висел терпкий
запах свежей крови.
Охранник лежал на спине, раскинув руки и задрав подбородок кверху;
голова его была наполовину отделена от туловища (широкий разрез поперек
горла рассекал желтоватые трубочки кровеносных сосудов и дыхательного
горла). Весь перед его белого мундира пропитывала кровь, прозрачные глаза
бездумно, как при жизни, смотрели вверх. Было ясно, что ему никогда уже не
попасть на танцы -- ни на мужскую, ни на женскую половину Яруса.
Преодолевая ужас и тошноту, Франц заставил себя обыскать тело -- и
ничего не нашел: ни связки ключей у пояса, ни пистолета в кобуре.
Последнее, впрочем, ничего не означало: в целях безопасности наставники
выдавали внутренней охране оружие лишь по окончании вечернего обхода (то
есть, спустя час после отбоя). Так что, имел ли маньяк, содеявший все это,
пистолет, зависело от того, когда именно он убил охранника. Стоя над
трупом, Франц в растерянности оглянулся назад -- темный провал карцера
выглядел теперь намного привлекательней противоположного конца коридора.
Однако, запереться там без ключей было невозможно, а ключи имелись только у
сумасшедшего убийцы. "Дойду до решетчатой двери у сочленения с главным
периметром, -- подумал Франц, -- а уж там решу, что делать." Крадучись
вдоль стены, как мускусная крыса Чучундра из сказки Киплинга, он пошел
вперед.
И увидел следующее.
Решетчатая дверь, отделявшая вспомогательный коридор от главного, была
