сел на край сиденья! Кресло медленно поехало в пропасть. С силой опустив
страховочную раму на мизинец левой руки и не заметив этого, Франц откинулся
на спинку -- он был спасен!
Канатная дорога шла вплотную к поверхности горы, зигзагом обходя
раставленные на склоне опоры. Слушая замедлявшиеся удары сердца и утирая
холодный пот со лба, он смотрел на проплывавшую мимо скалу -- та постепенно
перестала светиться и превратилась в обычный известняк. Ветер утихал. В
конце пути Франца начал бить озноб, однако сил, чтобы вытащить из под себя
привязанный к поясу свитер, уже не оставалось. Вскоре показалась нижняя
посадочная площадка -- неширокий деревянный помост, поднятый над уровнем
дороги метров на десять; вниз вела узкая лестница. В центре помоста
находилась будка, вмещавшая, видимо, мотор канатной дороги. У будки стояла
Таня -- как только ноги Франца коснулись помоста, она отключила ток.
Впервые за последние три часа наступила полная тишина. Ступив на шершавую
поверхность деревянного помоста, Франц ощутил, что колени его ходят
ходуном.
-- Что ж ты не сказала, что можно подняться по канатной дороге? --
спросил он с укоризной.
-- А что ж ты пошел по лестнице, если боишься высоты? -- Таня
коснулась его щеки кончиками пальцев.
И тогда Франц привлек ее к себе, а она, обняв его за шею, запрокинула
голову -- он поцеловал ее в губы. Минуты две они молча целовались, потом на
мгновение оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание. И тут же Таня
вновь пригнула его голову вниз, и они опять соединились в поцелуе. Франц
положил ладонь ей на грудь, ощутив громкое биение сердца, -- Таня
вздрогнула, но лишь крепче прильнула к нему ... и тут же с содроганием
оттолкнулась. "Не здесь. -- выдохнула она, -- Пошли!" Она схватила его за
руку и устремилась вниз по лестнице, потом -- бегом за угол к машине.
Отпустив его ладонь, она распахнула дверцу с водительской стороны и уселась
за руль. "Дверь закрой! -- бросила она Францу, поворачивая ключ зажигания,
-- Ну, что же ты?" -- и, не пристегиваясь, рванула с места.
Таня гнала машину по темной крутой дороге -- шины визжали на
поворотах; фары то выхватывали из темноты кусок скалы, то втыкались в
асфальт, то двумя столбами уходили в небо. Затаившего дыхание Франца мотало
из стороны в сторону -- он лишь удивлялся, каким чудом Таня сохраняет
равновесие сама. Постепенно дорога стала положе -- они спустились с горы,
да и поворотов стало меньше. Однако Таня тут же увеличила скорость до
семидесяти, а потом и восьмидесяти километров в час. Лишь оказавшись на
прямом отрезке дороги, прорезавшем долину между двумя горами, Франц перевел
дух: несмотря на то, что машина неслась на ста девяноста километрах в час,
это было сравнительно безопасно. "Куда мы едем?" -- спросил он; "На Виллу"
-- ответила она; "На какую виллу?"; "Через десять минут увидишь." Вихрем
проскочив десятикилометровый плавный спуск, они вылетели на равнину по ту
сторону горного хребта. Шоссе вновь обступил лиственный лес ... прошло еще
пять минут -- Таня резко затормозила и свернула на неширокую боковую
дорогу. Минуты три они неслись между черными стенами леса, потом она
сбавила скорость. Франц увидел двухэтажный дом с темными окнами; над
крыльцом горел зеленый фонарь. "Слава Богу! -- выдохнула Таня, -- никого
нет ... -- и бросила машину к обочине, -- Пошли!" -- она торопливо
выскочила из кабины, легко взбежала на крыльцо и начала рыться в карманах.
Подошедший Франц увидал, как она выхватила кредитную карточку и вонзила ее
в щель возле дверного замка. Раздался мелодичный звук, с которым в
аэропортах начинается радиоприглашение на посадку; в окнах вспыхнул свет;
дверь начала медленно растворяться. Не дав ей открыться до конца, Таня
протиснулась боком, таща Франца за руку, -- они оказались внутри. Вдруг она
обернулась и дерзко посмотрела ему в глаза -- Франц притянул ее к себе, а
когда она податливо откинулась в его объятиях, то ощутил, что сердце
вот-вот выпрыгнет из груди. "Где спальня?" -- выдохнул он. Схватившись за
руки, они пронеслись сквозь переднюю и следующую за ней комнату, вихрем
взлетели по винтовой лестнице на второй этаж. Таня на мгновение задержалась
у двери ванной: "Принять душ?" -- почему-то шепотом спросила она, но Франц
нетерпеливо дернул ее за руку: "Потом!" Они влетели в спальню с широкой
двуспальной кроватью под белым мохнатым покрывалом и остановились друг
против друга ... а потом она опять обвила руками его шею, и они вновь
слились в поцелуе. Трясущимися руками Франц стал расстегивать воротник
таниной рубашки -- как вдруг она оторвалась от него и стала раздеваться
сама, по-тигриному расхаживая взад-вперед и швыряя снятые вещи на пол.
Р-раз, полетела вниз куртка, два -- последовали следом джинсы ... Когда
она, раздевшись догола, залезала под одеяло, Франц лишь успел стащить с
себя рубашку -- "Скорей! -- шепотом торопила Таня, -- Скорее же!" Через
полминуты он уже лежал рядом с ней. Она обняла его за шею и положила голову
ему на плечо, а он склонился над ней и поцеловал в губы. Закрыв глаза, Таня
откинулась на подушке ...
19. Утром
... а тем временем, из приземлившейся летающей тарелки вывалился
тринадцатиногий осьминог (тринадцатиног?) отвратительного зеленого цвета,
трясущийся, как желе. Франц вжался в землю позади тощего куста красной
смородины -- проклятое растение нисколько не скрывало его! Некоторое время
чудище таращило бесстыжие омерзительно-розовые глаза, расположенные со всех
девяти сторон его головы, а потом решительно поползло в направлении
притаившегося под кустом Франца. Оно заметило его! Надо спасаться бегством!
В панике Франц вскочил во весь рост и бросился бежать, но с каким же трудом
и как медленно его тело рассекало вязкий, липучий воздух ... Он обернулся
-- чудовище нагоняло! Из последних сил Франц рванулся вперед, но было
поздно: длинное зеленое щупальце с острым когтем на конце обвилось вокруг
его правой щиколотки. Он упал ничком, а инопланетный монстр навалился
сверху трясущейся полужидкой массой. Распластавшись под неимоверной
тяжестью, Франц зажмурился и приготовился умереть, однако чудище лишь
ласково трясло его за плечи и приговаривало человеческим голосом:
"Просыпайся, малыш, просыпайся ..." О, Боже, это-то и было страшней всего!
"А-а-а!!!" -- беззвучно заорал Франц и раскрыл глаза.
Он лежал на животе, укрытый по шею оделом, а на краю кровати сидела
смутно знакомая женщина и теребила его за плечи. "Просыпайся, малыш, --
повторила она, видя, что Франц открыл глаза, -- просыпайся ... Пошли на
речку купаться." Он перевернулся на спину и сел -- лучистое утреннее
солнышко непривычно светило в окно ... какая речка? Все еще не понимая, где
он находится и зачем, Франц недоуменно посмотрел на женщину: та нисколько
не походила на склизского зеленого монстра. Совсем напротив -- вид ее был в
высшей степени приятен: бедра обернуты полотенцем, на голой груди с
маленькими розовыми сосками блестят невытертые капли воды. Он почувствовал
укол желания ... и немедленно вспомнил все. "Иди сюда. -- он потянул ее за
руку к себе, -- Или нет, подожди, я сейчас ... -- он попытался встать,
завернувшись в одеяло, -- одеяло падало. -- Не смотри на меня, пожалуйста,
а?" "Ну, ты даешь ..." -- с удивлением сказала Таня, отворачиваясь. Он
вышел из спальни. "Можешь использовать мою зубную щетку ..." -- крикнула
она вдогонку.
Когда он пришел из ванной, придерживая завязанное на поясе полотенце,
шторы на окнах были опущены. Абсолютно нагая Таня лежала поверх одеяла на
кровати и смотрела на него распутными зелеными глазами. "Иди ко мне." --
шепнула она, протягивая ему руку. Плохо завязанное полотенце с влажным
шлепком упало на пол, но Францу уже было все равно.
20. Днем
Когда Франц проснулся в следующий раз, Таня уже успела полностью
одеться: рубашка, джинсы, кеды -- и жевала бутерброд с салями. "Вставай,
малыш, я сварила кофе." -- сказала она, увидав, что он открыл глаза.
"Сколько сейчас времени?" -- хрипло спросил Франц; "Час дня. -- ответила
Таня, -- пошли, очень хочется в речке искупаться ..." Франц спустил ноги на
пол: "А спать?" "Ночью нужно было спать! -- строго сказала Таня и
рассмеялась, -- Cкорей, малыш, кофе стынет ..."
Нагруженные позаимствованным на Вилле пляжным снаряжением, они прошли
два километра по лесной тропинке и вышли к довольно широкой (метров
пятьдесят) реке. Вода была кристально чиста, имелся также песчаный пляж, и
они сразу же пошли купаться. Потом, полежав с полчаса на горячем песке,
переплыли на другую сторону и пошли вдоль берега по течению вверх.
Летали стрекозы. Жарко светило солнце. Франц и Таня медленно шли по
покрытому травой берегу, перебрасываясь ничего не значащими словами. Франц
держался чуть позади и сбоку, с удовольствием раглядывая танину фигуру:
тонкую талию, длинные стройные ноги, узкие бедра ... Сначала река текла по
кромке бескрайнего поля, засеянного неизвестным злаком, потом по опушке
негустого леса, столь же ухоженного, сколь и поле. (Францу казалось, что им
вот-вот встретится компания гномов, суетливо корчующих пенек или
подстригающих травку.) Примерно через час они сделали привал, искупались
еще раз и минут тридцать посидели в тени, поедая прихваченные с собой
яблоки. Обратно шли уже по противоположному берегу, а когда пришли --
расстелили на траве скатерть и разложили принесенные с Виллы консервы. Ели
долго, развалясь на надувных матрасах и болтая друг с другом. Франц поведал
о своих приключениях у Следователя и Раввина, а Таня, отсмеявшись,
рассказала о своем визите к Попу (оказавшемуся еще похлеще ребе
Александра). После еды они покидали грязную посуду в пластиковый мешок и
стали играть в летающую тарелку и бадминтон. Царило полное безветрие. Время
текло. Около четырех спортивные игры кончились -- надоело. Франц пошел на
разведку в маячившие на горизонте холмы -- несмотря на недосып, он
чувствовал себя довольно бодро. Таня осталась рисовать какой-то
приглянувшийся ей пейзаж.
Вернулся Франц около восьми часов -- они собрали рюкзаки и отправились
в обратный путь. На Вилле Таня сразу же пошла готовить ужин, а Франц,
послонявшись минут десять без дела, полез в брошенный ею на веранде
этюдник. Там была небольшая акварель, изображавшая желтый песчаный берег
темно-синей реки, позади -- ярко-зеленое поле и коричневые холмы на
горизонте. Францу не понравилось: нарисовано как-то ... клочковато: мазками
разной густоты и цвета, а то и просто с просветами непрокрашенного ватмана.
Не то, чтобы он был большим ценителем живописи, но все же ...
-- Издалека нужно смотреть. -- сказала неслышно подошедшая Таня, и
Франц вздрогнул от неожиданности, -- Вообще-то акварелька эта неплохо
получилась, а?
Она отнесла картинку на вытянутой руке -- и отдельные неуклюжие мазки
слились в нежные цветовые пятна, плавно переходившие друг в друга. Картинка
ожила.
-- Ужин готов. -- объявила Таня, убирая акварель обратно в этюдник, --
Пошли, малыш.
21. Возвращение
Было уже светло. Движение машины, неуклонно рассекавшей воздух,
действовало усыпляюще -- Таня спала, привалившись к окну и безмятежно
откинув голову. Шоссе монотонно убегало вперед и, в полном согласии с
законами перспективы, стягивалось в точку. Горный участок дороги остался
позади -- они подъезжали к Городу.
Вчера они легли в постель сразу после ужина, и снова любили друг
друга, а потом уснули в обнимку на широкой мягкой кровати. Было прохладно,
в раскрытое окно заглядывали ветки росшего у Виллы клена; полная луна и
ровное тепло таниного тела навевали на Франца сладкие сны. Выспаться ему,
однако, не удалось: Тане надо было возвращаться в Город, чтобы доделать
взятую на дом работу. Пока Франц одевался, она позвонила куда-то и
сообщила, что Вилла освобождается; они спустились вниз и сели в машину.
Выруливая на шоссе, Франц бросил взгляд на темные окна Виллы -- что ж, он
прожил здесь не худшие полтора дня своей жизни.
