Первый и единственный раз рука человека касается осетров, когда
выросших до нужного размера рыбин вылавливают сетями из прудов и забивают.
Большинство самок тоже забивается (за несколько дней до нереста), и икра
выпотрашивается из них -- что гораздо удобнее, чем собирать ее со дна
водоема. В живых остается лишь небольшое количество рыб обоего пола для
производства потомства, но как только самки вымечут икру, а самцы
оплодотворят ее, -- их отлавливают и тоже забивают. Конечно, это все
происходит не в один день: люди отлавливают только тех рыбин, которые
достаточно велики, а поскольку разные осетры достигают стандарта в разное
время, то отлов и забой являются, так сказать, процессами непрерывными.
Ну, а как воспринимают это сами осетры? Они видят, как с неба
спускаются сети и утаскивают их собратьев наверх, где те погибают (все
рыбы, конечно же, знают, что жизнь кончается там, где кончается вода).
Заметим, однако, что из-за разницы в коэффициентах преломления воды и
воздуха, осетры не могут увидеть что-либо за поверхностью воды и наверняка
думают, что там ничего и нет ... а может быть, сочиняют по этому поводу
нелепые легенды о живущих на небе богах. Однако, легенды эти не имеют
никакого отношения к реальному человеку -- ибо рыбы никогда не видели его
и, уж конечно, не понимают его целей. Единственная закономерность, которую
осетры могут заметить, -- это связь между смертоносной сетью и размером
поражаемой ею рыбы: ведь люди отлавливают только достаточно больших рыбин.
Я даже допускаю, что у осетров есть специальное слово, обозначающее этот
стандартный размер, -- и по своему фактическому смыслу, слово это
эквивалентно человеческому слову "старость".
Действительно, если отбросить семантическую шелуху, слово "старость"
означает "состояние, близкое по времени к смерти". Другое дело, что у
человека оно ассоциируется с одряхлением и слабостью (негативные качества),
а у осетров -- с величиной ... но это не важно -- первичный смысл
совпадает! В конце концов, большие рыбы не так гибки и подвижны, как
маленькие, и для осетров качество "большой" тоже может нести негативный
смысловой оттенок.
Есть и еще одно важное сходство между людьми и осетрами: и те, и
другие имеют в равной степени туманное представление о причинах наступления
старости. Механизм старости исследован человеком довольно хорошо -- она
наступает из-за накопления ошибок при воспроизводстве клеток, однако почему
природа устроена так, что эти ошибки накапливаются, люди не знают. В любом
случае, ошибки могли бы накапливаться медленнее -- как, например, при
многократной перезаписи файлов в компьютерах.
И последнее (по счету, но не по важности) сходство между людьми и
рыбами -- это свобода в пределах своей планеты и своего водоема. Мне могут
возразить, что человек побывал уже и за пределами Земли, -- однако
посмотрите, как недалеко он ушел! И уж наверняка предел активности
человечества на много веков вперед положен границей Солнечной системы.
А потому, приняв во внимание три (фундаментальных) сходства между
человечеством и рыбой на рыбоводческой ферме, мы приходим к выводу, что
люди являются всего лишь домашними животными каких-то высших Существ
вселенной (называйте их богами, если вы не можете без штампов). Когда
какой-либо человек "созревает" по мнению Существ и удовлетворяет
соответствующим стандартам, они "забивают" его непостижимым для нас
способом ... а мы, по незнанию, считаем этот процесс естественным и
неизбежным! Нам неведомо, как именно Существа "потребляют" человека, но
разве ведомо осетрам, что их подают на стол в копченом виде? В качестве
простейшей модели можно предположить, что Существами, или, вернее,
Существом, является Земля, которая в буквальном смысле поглощает людей,
впитывая в себя их трупы.
Какой же из этого всего следует вывод -- может быть, нам следует
восстать против злокозненных Существ? Какая чушь! -- достаточно представить
себе восстание осетров против людей, чтобы понять, что это невозможно -- да
Существа просто не заметят нашего восстания! Остается лишь одно: жить
дальше, будто ничего не произошло, но все же помня, что все, что мы с вами
сейчас ни сделаем, -- абсолютно не важно, ибо мы не более, чем чьи-то
предназначенные на убой домашние животные.
16. Ребе Александр. Часть 5
Ребе Александр слушал рассказ, ерзая на месте, сдвинув шляпу на
затылок и раскрыв рот, -- такого всепоглощающего интереса Франц не видел ни
у одного человека старше семи лет. Ближе к концу повествования Раввин
схватил себя за бороду и, немилосердно терзая ее, стал подскакивать на
своем стуле. Когда же Франц закончил, ребе Александр взорвался.
Он поднялся во весь свой огромный рост и закричал:
-- Поздравляю! Браво! Бравис-с-симо! Гениально! -- он перегнулся через
стол и протянул Францу длинную, как лопата, руку. -- Поздравляю!
Решив придерживаться осторожной выжидательной позиции, Франц молча
пожал горящую огнем костлявую ладонь.
-- Поздравляю! Замечательная находка, великолепная тео... -- Раввин
всплеснул руками, рухнул в кресло и закрыл лицо ладонями. Сквозь сдавленные
рыдания до Франца донеслось, -- Никогда ... никогда ...
-- В чем дело? -- Франц не ожидал столь резкого перехода.
-- Я никогда не смогу сочинить такую теорию. Никогда ...
События принимали странный оборот. Неожиданно для самого себя Франц
предложил:
-- Возьмите себе, если она вам так нравится.
Всхлипывания стали тише.
-- Берите-берите! -- удивляясь себе, настаивал Франц, -- Если мне
понадобится, я еще одну сочиню.
Ребе Александр отнял руки от лица.
-- Н-не м-могу ... -- неуверено промямлил он, но было видно, что, на
самом деле, он может.
И он смог.
После недолгих уговоров Францу был выдан стандартный (?) бланк "Отказа
от авторства", где он формально отказался от всех прав на Теорию
Одомашенного Человечества в пользу своего духовного пастыря р. Александра.
После подписания документа манеры духовного пастыря стали
отсутствующими: Раввин рассеянно пожал Францу руку и разрешил ему идти.
Оглянувшись на пороге кабинета, Франц увидал, как ребе Александр любовно
укладывает его "Отказ от авторства" в толстую зеленую папку. С непонятно
откуда взявшимся предчувствием, что с чудаком-Раввином он расстается
навсегда, Франц вышел из Синагоги на улицу.
На этом, однако, его приключения не закончились.
Где-то на середине обратного пути около Франца притормозил полицейский
на мотоцикле и предложил подвезти. Франц согласился ... и на первом же
повороте чуть не слетел на землю -- водителем полицейский оказался
отчаянным. Пролетев по воздуху метров пять, Франц каким-то чудом
приземлился обратно в седло и до конца пути изо всех сил цеплялся за
обтянутые кожанной курткой могучие плечи блюстителя порядка. У дверей
Общежития блюститель круто осадил ревущую машину, подождал, пока Франц
слезет и, не поворачивая головы, граммофонным голосом произнес: "До
свидания." А за секунду до того, как он умчался, потерявший способность
удивляться Франц заметил мощные стальные болты, крепившие руки полицейского
к рулю мотоцикла.
Можно было считать, что этот этап Лабиринта Франц прошел с наименьшими
потерями и в кратчайшие сроки.
17. Таня: Приглашение поехать в горы
Общежитие встретило его угрюмой тишиной, ни в фойе, ни в столовой Тани
он не нашел. Съев в одиночестве ланч, Франц поднялся к себе в комнату.
Делать и читать было нечего. Он включил телевизор -- в наличии
оказалось неимоверное множество каналов, по два-три из каждой страны мира.
Посмотрев новости по CNN и убедившись, что ничего интересного с момента его
смерти не произошло, Франц переключился на странный фильм о маньяке-убийце
по кличке "Разрезатель Джон" -- специалисте по уничтожению блондинок. Фильм
оказался неожиданно коротким (около 30 минут) и на две трети состоял из
сладострастного показа зверского изнасилования и кровавого убиения доброй
воспитательницы детского сада. Под заключительные вопли разрезаемой на
части блондинки-воспитательницы Франц узнал, что "... о новых приключениях
Джонни зрители узнают в понедельник в это же самое время." -- фильм
оказался очередным эпизодом сериала под названием "Черные дела одного
парня".
С удивлением выключив телевизор, Франц лег на кровать. Хотя чему тут
удивляться: если есть телесериалы со сквозным героем -- сыщиком, то почему
не может быть сериала со сквозным героем -- убийцей?
Он стал думать о задаче, которой занимался в последнее время перед
смертью. "Может, вместо того, чтобы мучиться с общим случаем, стоит
посмотреть случай плавных потенциалов? -- размышлял он, -- Может, станет
ясно, как динамика устроена в принципе? Или я это уже пробовал ... пробовал
... про-бо-вал ... почему-то у меня тогда не получилось ... не
по-лу-чи-лось ... по-че-му-то ... Ага, вспомнил: рассеяние в этом случае
экспоненциально слабое и забивается нелинейностью и дисперсией ... а
нелинейность и дисперсию, как нетрудно видеть, выбросить нельзя, ... ну
просто ни-как нель-зя ... И что нужно делать, по-прежнему, непонятно ...
не-по-нят-но ... Та-ак, а ежели попробовать, скажем, не плавные, а малые
потенциалы ... что тогда?... Малые ..." -- Франц рывком сел на кровати и
дернулся за бумагой и карандашом, но, не найдя их на привычном месте,
некоторое время недоуменно озирался вокруг.
"Ч-черт!" -- выругался он в полный голос и рухнул обратно на кровать.
Мысли его приняли другое направление.
"Интересно, что тут делают ученые, против которых следствие
приостановлено? Университет же здесь, наверно, есть? Может, сходить,
посмотреть, что там и как, глядишь, еще и работу найду на том свете
(ха-ха-ха!) ... Впрочем, вряд ли: у них здесь, небось, Ньютон с Эйлером на
факультете математики работают -- супротив них не потяну ... А может, и
потяну -- они ж, когда помирали, глубокие старики были, маразматики,
наверно, а я, так сказать, в самом соку ... Или они себе здесь безвременно
ушедших из жизни гениев насобирали? Таких, поди, немного наберется -- ну,
Галуа ... а еще кто, так и не вспомню даже. Физики и математики, в отличие
от поэтов, живут подолгу ..."
Он заворочался на кровати и перевернулся на живот. Мешали жить ботинки
-- он их сбросил. "А, вообще-то, все это -- чушь собачья: на том свете
науки существовать не может; на том свете ответы на все вопросы, в том
числе и научные, должны быть известны в принципе. Ведь недаром говорят:
'Бог знает'. Здесь голову самому ломать не нужно, здесь только спрашивай --
а добрый дядя Бог тебе ... хрясь ... и ответы на все вопросы, ну просто на
а-абсолютно все вопросы. И на те даже, которых ты не задавал ... и не думал
ты об этих вопросах вовсе ... и не помышлял ... и не ..."
Он уснул.
Проснулся Франц от громкого стука в дверь -- за окном светило утреннее
солнце. Спотыкаясь и крича: "Сейчас, подождите!", он открыл дверь. На
пороге стояла Таня.
-- Как дела?
-- Так ... -- с послушностью не вполне проснувшегося человека Франц
попытался вспомнить, как же именно у него дела, -- ... хорошо.
-- Вы завтра что делаете? -- резким движением рук Таня отбросила
волосы за спину.
-- Завтра? Н-не знаю ... разве что в почтовый ящик посмотреть, не
вызывают ли куда ... Да вы заходите, пожалуйста, садитесь ... --
спохватился он, -- что ж это я ...
-- Ничего, я на минуту. -- она переступила с ноги на ногу, -- Завтра,
вообще-то, суббота, так что вызовов не будет. Хотите поехать за Город?
-- Хочу. -- не задумываясь, ответил он, -- Когда, куда и на чем?
Таня рассмеялась.
-- Машину я закажу по телефону к одиннадцати, а поехать хочу в горы --
километров сто от Города на запад. В полную луну -- красота необыкновенная!
Договорились?
-- Договорились! -- радостно согласился Франц ("Господи, как же я
соскучился по нормальному человеку!"), -- А что там можно делать?
-- Что хотите: смотреть по сторонам, по скалам лазать ... сами
