увидите. Ну, ладно, я пошла, нужно выспаться. -- она прошла по коридору и
отворила соседнюю дверь, -- Спокойной ночи.
-- Спокойной ночи! -- отозвался Франц.
18. В горах
Когда они вышли на улицу, машина (новенький блестящий мерседес) уже
ждала их перед зданием Общежития -- ключ воткнут в гнездо зажигания. Бросив
этюдник на заднее сидение, Таня махнула рукой: "Туда.", и Франц свернул с
Авеню 8.5 на неширокую дорогу вдоль парка. "Как спалось?" -- вежливо
спросил он; "Спасибо, хорошо." -- вежливо ответила Таня. Слева от дороги
город на глазах превращался в пригород, справа от дороги парк превращался в
лес. "А меня вчера к Раввину вызывали ..." -- сказал Франц, чтобы заполнить
паузу. "Это все стандартная последовательность: адвокат, следователь и ...
этот ... как их всех назвать одним словом?... -- Таня повертела в воздухе
рукой, -- В общем, служитель культа. В моем случае, это был православный
поп." Город закончился, дорогу с обеих сторон обступил густой лиственный
лес. Ярко светила луна, по небу проплывали легкие перистые облачка, в
движения не было -- их машина катила по абсолютно пустой дороге. "А почему
они меня именно к раввину вызвали -- как они узнали, что я из еврейской
семьи?"; "Как-то узнали -- они всегда все как-то узнают." Таня отвернулась
и стала смотреть в окно.
Минут через двадцать окружавший дорогу пейзаж стал меняться: лес
поредел, появились полузанесенные почвой и поросшие травой валуны. Потом
дорога миновала довольно большую скалу -- в свете полной луны ее бока
казались серебристо-белыми. Вскоре из-за горизонта, как по мановению
волшебной палочки, выскочили горы. Последние остатки леса вылиняли совсем
-- кругом белели россыпи голых камней. "Еще минут сорок -- и приедем, --
сказала Таня, -- не гоните так, пожалуйста." Франц сбросил скорость до ста
тридцати.
Вскоре начался "серпантин": дорога, зажатая между вертикальной стеной
и обрывом, зазмеилась по склону горы. Францу пришлось сбавить скорость
сначала до пятидесяти, а потом и до сорока километров в час. Они почти не
разговаривали -- лишь мощный мотор мерседеса негромко урчал, да на
поворотах шуршали шины. Минут через тридцать дорога выровнялась, достигнув
наивысшей точки, и неожиданно расширилась: на протяжении метров двадцати в
скале было сделано дополнительное пространство для парковки автомобилей.
"Здесь." -- сказала Таня, и Франц остановил машину. Они вышли наружу.
Вид действительно потрясал. Залитые лунным светом скалы громоздились
над головой, растительности почти не было -- лишь мох да чахлые деревца с
искривленными стволами изредка пробивались в трещинах между камнями.
Откуда-то доносился шум горной реки, на невысокой скале подле дороги сидел
орел. Лишь только Франц направился в ту сторону, орел расправил
полутораметровые крылья, тяжело спрыгнул в пропасть и исчез за краем обрыва
-- чтобы через мгновение появиться опять, поднимаясь кругами, пролететь на
фоне луны и раствориться без следа в черном бездонном небе. "Вот это да-а,
видали?" -- восторженно спросил Франц. "Видала. -- Таня взяла его за руку и
легонько потянула в сторону парапета, отгораживавшего край дороги от
обрыва, -- Пойдемте туда." Им в лица ударил сильный ветер, и танины волосы
заполоскались в воздухе.
Отсюда вид был еще красивее: глазу открывалось глубокое ущелье, по дну
которого протекала небольшая речка. Прямо под ними, образуя узкую
горловину, русло сдавили две невысокие скалы, и вода с ревом рушилась вниз
невысоким водопадом -- в воздухе летали клочья белой пены. Берега речки
заросли низкорослым кустарником и приземистыми деревцами с белыми
искривленными стволами. Полная луна освещала все до мельчайших деталей,
воздух был холоден и чист. "Ну, что скажете?" -- спросила Таня, как-то
пристально глядя ему в лицо. "Замечательно, слов нет!... А спуститься туда
можно?" "Спуститься нельзя, можно только подняться." -- она повернулась и
показала рукой на вырубленную в склоне горы лестницу, косо уходившую
наверх. "Ну что, полезли?" -- предложил Франц. "Полезли." -- согласилась
Таня. Они пересекли пустынную дорогу и прошли метров тридцать вдоль стены
до входа на лестницу. "Снимите свитер." -- посоветовала Таня, завязывая
свою куртку рукавами на талии (она осталась в клетчатой байковой рубашке и
джинсах). "Снимаю." -- послушно отозвался Франц и, стаскивая на ходу
свитер, ступил на первую ступеньку.
Лестница была достаточно широка -- два человека свободно могли идти по
ней в ряд. Франц и Таня, однако, шли гуськом, держась за металлические
перила, огораживавшие ступеньки со стороны обрыва. Слева проплывала
неровная поверхность скалы, справа чернела пустота, и шедший первым Франц
немедленно вспомнил, что боится высоты. Он оглянулся -- Таня не отставала,
и пути к отступлению не было. Стараясь не глядеть вниз, он стал считать про
себя грубо вырубленные в скале ступеньки.
На двести двадцать шестой ступеньке непрерывная нить лестницы
разрывалась смотровой площадкой. Запыхавшийся Франц остановился, обеими
руками ухватившись за перила, и посмотрел кругом: полная луна плыла над
склоном горы, освещая безжизненные скалы. Чуть ниже виднелась ровная
поверхность дороги, еще ниже и дальше -- гулкое пространство ущелья.
Неслышно подошедшая Таня встала рядом; волосы ее, бившиеся на ветру, нежно
щекотали его щеку. "Отдохнем?" -- предложил Франц; "Нет, -- помотала
головой Таня, -- потом." -- и пошла по лестнице вверх.
Примерно начиная с трехсотой ступени, скалы вокруг начали блестеть --
приблизив лицо к поверхности камня, Франц заметил обильные вкрапления
розового кварца. Чем выше они забирались, тем больше становилось вкраплений
-- свет луны разбивался о поверхность скал мириадами розовых блесток.
Где-то между второй и третьей смотровыми площадками содержание кварца
в скале еще увеличилось. Ступени стали скользкими -- Франц до боли в
костяшках сжимал металлические перила. Вперед он не смотрел, да и шагов
Тани уже не слышал -- их заглушал ветер. Мир, казалось, состоял из холодной
каменной стены слева, холодных металлических перил справа, скользких
ступеней внизу и ветра повсюду. Минута текла за минутой ... как вдруг
куда-то делись перила! Прижавшись левым боком к скале, Франц поднял глаза
-- лестница впереди была повреждена: ступеньки сколоты, а перила разорваны
на протяжении пяти-шести метров -- видимо, с верхушки горы упал большой
камень. Франц перевел глаза на лестницу впереди поврежденного участка --
там стояла Таня. "..." -- закричала она, поймав его взгляд, но свист ветра
унес ее слова прочь.
Если бы Франц был один, то безусловно повернул бы назад -- он боялся
высоты бессознательно, на физиологическом уровне. Однако сейчас выбора не
оставалось -- стараясь не глядеть в пропасть, он отклеился от стены и
сделал первый шаг. Второй шаг оказался легче, третий -- еще легче, потом
лестница начала суживаться. Наконец ступеньки стали настолько узки, что
Францу пришлось повернуться боком и прижаться животом к скале. Он посмотрел
вперед: вместо очередной ступеньки зияла пустота. Несколько мгновений он
собирался с духом, потом глубоко вздохнул, резко отодвинулся от стены и ...
вжался обратно -- страх высоты оказался сильнее. Франц помедлил несколько
секунд, слушая удары собственного пульса: "Сейчас, сейчас ... --
пробормотал он, -- дай только передохнуть ..."; ноги его дрожали от
непривычной физической нагрузки. И в тот самый миг, когда он сжался, чтобы
еще раз попытаться перешагнуть проклятую десятую ступеньку, что-то
коснулось его правой руки. Он поднял глаза и увидел Таню. Стоя невплотную к
провалу (так, чтобы оставить ему достаточно места на той стороне) она
распласталась струной вдоль стены и протягивала руку. Тогда он отлепился от
стены, одним легким шагом перешагнул на ту сторону и, поддерживаемый
ветром, прижался к холодному камню. На мгновение они оба замерли, потом
теплая танина ладонь зашевелилась в его руке и легонько потянула вверх. Не
расцепляя пальцев, они медленно прошли боком остаток поврежденного участка
лестницы. Франц все еще тяжело дышал, Таня была безмятежно спокойна; дав
ему отдышаться, она повернулась и пошла наверх.
У третьей смотровой площадки гора приобрела вполне сюрреалистический
вид: скалы состояли почти из одного кварца и светились изнутри холодным
розовым пламенем. Шум водопада сюда не доносился, зато было видно, как ниже
по течению река впадает в круглое озерцо с отражением луны, трепещущим на
середине. Раздвоенная верхушка горы по ту сторону ущелья застыла на фоне
звезд четким зазубренным профилем; верхушка "их" горы скрывалась за
нависавшим над тропой карнизом. Спросить у Тани, сколько осталось идти,
Франц не мог: ветер достиг уровня ураганного, и все тонуло в его
пронзительном свисте.
Как только они обогнули карниз, лестница нырнула в туннель -- однако
темно не стало, ибо стены туннеля светились неярким розовым светом! Лунные
лучи пробиться сквозь толщу горы явно не могли -- получалось, что стены
светятся сами по себе. Фосфоресцирующий кварц? -- Франц никогда не слышал о
таком ... Спросить же у Тани он по-прежнему не мог, ибо в туннеле дувший в
спину ветер усилился до такой степени, что на нем, казалось, можно было
лежать. На протяжении трехсот или четырехсот метров туннель круто
поднимался вверх, потом выровнялся и уперся в металлическую винтовую
лестницу. Вскарабкавшись наверх, они оказались на плоской открытой
площадке. Теперь ничто не отделяло их от луны и звезд -- они добрались до
вершины.
Это был ровный прямоугольник примерно сто на двести метров,
огороженный по периметру перилами. На дальнем конце его раскорячилось
непонятное устройство, состоявшее из толстого столба и горизонтально
подвешенного на нем колеса; канат, обернутый вокруг последнего, тянулся
куда-то вниз. Зеркально гладкий, без единой шероховатости, пол источал
ровный розовый свет. Даже не пытаясь что-либо говорить, Таня потянула
Франца к перилам и указала вниз -- смотри!
Гора уходила гладкой светящейся стеной без единой трещинки или
шероховатости -- отвесно вниз, к черной ниточке дороги, а потом еще ниже --
к белой ниточке реки и зеркальному кругу озера. Все пространство от Земли
до Луны занимал ветер -- он хлестал по лицу, бил в грудь, рвал волосы и
свистел в уши. Чтобы удерживаться на ногах, им приходилось наклоняться под
сорок пять градусов, слезы лились ручьем из изхлестанных глаз.
"СПУСКАЕМСЯ!" -- закричал Франц Тане в ухо, и потянул обратно в туннель.
"НЕТ!" -- угадал он по движению ее губ. Таня махнула рукой в сторону
странной конструкции в дальнем конце площадки -- держась за руки и
сопротивляясь желанию ветра швырнуть их вперед, они медленно пошли туда. И
только тут Франц заметил, что в этом углу (о ужас!) не имелось ограждения.
Упираясь одеревеневшими ногами в скользкий, как зеркало, пол, они
подковыляли к столбу и уцепились за него. В столб был вделан маленький
пульт управления с единственной кнопкой -- Таня протянула руку и нажала ее.
С лязгом, слышным даже сквозь завывания ветра, колесо пришло в движение и
потянуло канат (а, может, канат потянул колесо), и на площадку снизу
выехало сиденье, подвешенное на металлической скобе. Это была канатная
дорога. "САДИСЬ!" -- опять угадал по таниным губам Франц, "ТЫ ПЕРВАЯ!" --
прокричал он в ответ. Они взялись за руки, осторожно отцепились от столба и
доковыляли, навстречу ветру, к дальней от обрыва точке барабана. Очередное
сидение приближалось, "ДАВАЙ!" -- закричал Франц; Таня уцепилась рукой,
подпрыгнула в точно рассчитанный момент и села -- он даже не успел ее
подсадить. Барабан медленно развернулся и повез ее вниз -- защелкивая на
ходу страховочную раму, она повернулась, помахала ему рукой и исчезла за
краем площадки. Следующее сиденье равнодушно выехало наверх. Франц замер на
скользкой поверхности скалы в судорожном ожидании -- сейчас ... сейчас ...
СЕЙЧАС! Он неуклюже подпрыгнул, больно ударился коленкой о какой-то угол и
