дней ей придется пролежать совершенно неподвижно.
Сверх бинтов Керн наложил на шею Брике гипсовый лубок. Все тело было
спеленато, а рот крепко завязан.
- Чтобы она не вздумала говорить, - пояснил Керн. - Первые сутки мы
продержим ее в сонном состоянии, если сердце позволит.
Брике перенесли в комнату, смежную с комнатой Лоран, бережно уложили
в кровать и подвергли электронаркозу.
- Питать мы ее будем искусственно, пока не произойдет сращение швов.
Вам уж придется поухаживать за ней.
Только на третий день Керн позволил Брике "прийти в себя".
Было четыре часа дня. Косой луч солнца прорезал комнату и осветил ли-
цо Брике. Она легко повела бровями и открыла глаза. Еще смутно сообра-
жая, посмотрела на освещенное окно, потом перевела взгляд на Лоран и,
наконец, опустила глаза вниз. Там уже не было пустоты. Она увидела слабо
колыхавшуюся грудь и тело, - ее тело, прикрытое простыней. Слабая улыбка
осветила ее лицо.
- Не пытайтесь говорить и лежите тихо, - сказала Лоран. - Операция
прошла очень хорошо, и теперь все зависит от того, как вы будете вести
себя. Чем спокойнее вы будете лежать, тем скорее подниметесь на ноги.
Пока мы будем с вами объясняться мимикой. Если вы опустите веки вниз,
это будет означать "да", вверх - "нет". Чувствуете вы где-нибудь боль?
Здесь. Шея и нога. Это пройдет. Хотите вы пить? Есть? - Брике не ощущала
голода, но хотела пить.
Лоран позвонила Керну. Он тотчас пришел из своего кабинета.
- Ну, как себя чувствует новорожденная? - Он осмотрел ее и остался
доволен. - Все благополучно. Терпение, мадемуазель, и вы скоро будете
танцевать. - Он сделал несколько распоряжений и ушел.
Дни "выздоровления" тянулись для Брике очень медленно. Она была при-
мерной больной: сдерживала свое нетерпение, лежала спокойно и выполняла
все приказания. Настал день, когда ее, наконец, распеленали, но говорить
еще не разрешали.
- Чувствуете ли вы свое тело? - с некоторым волнением спросил Керн.
Брике опустила веки.
- Попробуйте очень осторожно пошевелить пальцами на ногах.
Брике, очевидно, попробовала, так как на лице ее выразилось напряже-
ние, но пальцы не двигались.
- Очевидно, функции центральной нервной системы еще не вполне восста-
новились, - авторитетно сказал Керн, - Но я надеюсь, что они скоро восс-
тановятся, а вместе с ними восстановится и движение. - Про себя же поду-
мал: "Как бы Брике не захромала, в самом деле, на обе ноги".
"Восстановится - как странно звучит это слово", - подумала Лоран,
вспомнив о холодном трупе на операционном столе.
У Брике появилась новая забота. Теперь она часами занималась тем, что
пыталась шевелить пальцами на ногах. Лоран едва ли не с меньшим интере-
сом следила за этим.
И однажды Лоран радостно вскрикнула:
- Шевелится! Большой палец на левой ноге шевелится.
Дальше дело пошло быстрее. Зашевелились и другие пальцы на руках и
ногах. Скоро Брике уже могла немного поднимать руки и ноги.
Лоран была поражена. На глазах ее совершилось чудо.
"Как бы ни был преступен Керн, - думала она, - он необыкновенный че-
ловек. Правда, без головы Доуэля ему не удалось бы это двойное воскреше-
ние мертвого. Но все же и сам Керн талантливый человек, - ведь это ут-
верждала и голова Доуэля. О, если бы Керн воскресил и его! Но нет, этого
он не сделает".
Еще через несколько дней Брике разрешили говорить. У нее оказался до-
вольно приятный голос, но несколько ломающегося тембра.
- Выправится, - уверял Керн. - Еще петь будете.
И Брике скоро попробовала петь. Лоран была очень поражена этим пени-
ем. Верхние ноты Брике брала довольно пискливым и не очень приятным го-
лосом, в среднем регистре голос звучал очень тускло и даже хрипло. Но
зато нижние ноты были очаровательны. Это было превосходное грудное конт-
ральто.
"Ведь горловые связки лежат выше места среза шеи и принадлежат Брике,
- думала Лоран, - откуда же этот двойной голос, разные тембры верхнего и
нижнего регистра? Физиологическая загадка. Не зависит ли это от процесса
омоложения головы Брике, которая старше ее нового тела? Или, быть может,
это как-то связано с нарушением функций центральной нервной системы? Со-
вершенно непонятно... Интересно знать, чье это молодое, изящное тело,
какой несчастной голове оно принадлежало..."
Лоран, ничего не говоря Брике, начала просматривать номера газет, в
которых печатались списки погибших при крушении поезда. Скоро ей попа-
лась заметка о том, что известная итальянская артистка Анжелика Гай,
следовавшая в поезде, потерпевшем крушение, исчезла бесследно. Труп ее
обнаружен не был, и над разрешением этой загадки изощрялись газетные
корреспонденты. Лоран была почти уверена, что голова Брике получила тело
погибшей артистки.
СБЕЖАВШИЙ ЭКСПОНАТ
Наконец в жизни Брике настал великий день. С нее были сняты последние
бинты, и профессор Керн разрешил ей встать.
Она поднялась и, опираясь на руку Лоран, прошлась по комнате. Движе-
ния ее были неуверенны и несколько порывисты. Иногда она делала странные
жесты рукой: до известного предела ее рука двигалась плавно, затем сле-
довала задержка и как бы принужденное движение, переходившее опять в
плавное.
- Все это пройдет, - убежденно говорил Керн.
Немного беспокоила его только небольшая ранка на ступне Брике. Ранка
заживала медленно. Но со временем и она зажила настолько, что Брике не
испытывала боли, даже наступая на больную ногу. А через несколько дней
Брике уже пыталась танцевать.
- Не пойму, в чем дело, - говорила она, - некоторые движения мне да-
ются свободно, а другие затруднены. Вероятно, я еще не привыкла управ-
лять своим новым телом... А оно великолепно! Посмотрите на ноги, мадему-
азель Лоран. И рост отличный. Вот только эти рубцы на шее... Придется их
закрывать. Но зато эта родинка на плече очаровательна, не правда ли? Я
сошью платье такого фасона, чтобы она была видна... Нет, я решительно
довольна своим телом.
"Своим телом! - думала Лоран. - Бедная Анжелика Гай!"
Все, что так долго сдерживала в себе Брике, разом прорвалось наружу.
Она забросала Лоран требованиями, заказами, просьбами о костюмах, белье,
туфлях, шляпах, модных журналах, принадлежностях косметики.
В новом сером шелковом платье она была представлена Керном голове
профессора Доуэля. И так как это была мужская голова, Брике не могла не
пококетничать. И была очень польщена, когда голова Доуэля прохрипела:
- Отлично! Вы отлично справились со своей задачей, коллега, поздрав-
ляю вас!
И Керн под руку с Брике, сияя, как новобрачный, вышел из комнаты.
- Садитесь, мадемуазель, - галантно сказал Керн, когда они пришли в
его кабинет.
- Не знаю, как мне благодарить вас, господин профессор, - сказала
она, томно опуская глаза и затем кокетливо взглянув на Керна. - Вы так
много сделали для меня... А я ничем не могу вознаградить вас.
- Это и не нужно. Я вознагражден больше, чем вы думаете.
- Я очень рада. - И Брике окинула Керна еще более лучистым взглядом.
- А теперь разрешите мне уйти... выписаться из больницы.
- Как уйти? Из какой больницы? - Сразу даже не понял Керн.
- Уйти домой. Представляю, какой фурор произведет мое появление среди
подруг!
Она собирается уйти! Керн не допускал мысли об этом. Он проделал ог-
ромный труд, разрешил сложнейшую задачу, совершил невозможное вовсе не
для того, чтобы Брике производила фурор среди своих легкомысленных под-
руг. Он сам хотел произвести фурор демонстрацией Брике перед ученым об-
ществом. Впоследствии он, может быть, и даст ей некоторую свободу, но
теперь об этом нечего и думать.
- К сожалению, я не могу отпустить вас, мадемуазель Брике. Вы должны
еще некоторое время остаться в моем доме, под моим наблюдением.
- Но зачем? Я чувствую себя великолепно, - возразила она, играя ру-
кой.
- Да, но вам может стать хуже.
- Тогда я приду к вам.
- Позвольте мне лучше знать, когда вам можно будет уйти отсюда, - уже
резко сказал Керн. - Не забывайте, чем бы вы были без меня.
- Я уже благодарила вас за это. Но я не девочка и не невольница и мо-
гу распоряжаться собой!
"Ого, да она с характером!" - с удивлением подумал Керн.
- Ну, мы еще поговорим об этом, - сказал он. - А пока извольте идти в
свою комнату. Джон, вероятно, уже принес вам бульон.
Брике надула губы, поднялась и, не глядя на Керна, вышла.
Брике обедала вместе с Лоран в ее комнате. Когда Брике вошла, Лоран
уже сидела за столом. Брике опустилась на стул и сделала небрежный,
изящный жест кистью правой руки. Лоран не раз замечала этот жест и раз-
мышляла над тем, кому он, собственно, принадлежит: телу Анжелики Гай или
Брике? Но разве не мог остаться в теле Анжелики Гай автоматизм движений,
как-то закрепившийся в двигательных нервах?..
Для Лоран все эти вопросы были слишком сложными.
"Ими, вероятно, заинтересуются физиологи", - подумала она.
- Опять бульон! Надоели мне эти больничные блюда, - капризно сказала
Брике. - Я с удовольствием съела бы сейчас дюжину устриц и запила стака-
ном шабли. - Она отпила несколько глотков бульона из чашки и продолжала:
- Профессор Керн заявил мне сейчас, что он не отпустит меня из дому еще
несколько дней. Как бы не так! Я не из породы домашних птиц. Здесь можно
умереть с тоски. Нет, я люблю так жить, чтобы все вертелось колесом. Ог-
ни, музыка, цветы, шампанское.
Непрерывно тараторя, Брике наскоро пообедала, поднялась со стула и,
подойдя к окну, внимательно взглянула вниз.
- Спокойной ночи, мадемуазель Лоран, - сказала она, обернувшись. - Я
сегодня рано лягу спать. Пожалуйста, не будите меня завтра утром. В этом
доме сон-лучшее препровождение времени.
И, кивнув головой, она ушла в свою комнату.
А Лоран уселась писать письмо своей матери.
Все письма контролировались Керном. Лоран знала, как строго он следит
за ней, и потому даже не пыталась переслать какое-нибудь письмо без его
цензуры.
Впрочем, чтобы не волновать свою мать, она решила, - если бы и могла
переслать письмо без цензуры Керна, - не писать ей правды о своем не-
вольном заточении.
В эту ночь Лоран спала особенно плохо. Она долго ворочалась в крова-
ти, думая о будущем. Жизнь ее находилась в опасности. Что предпримет
Керн, чтобы "обезвредить" ее?
Не спалось, видно, и Брике. Из ее комнаты доносился какой-то шорох.
"Примеряет новые платья", - подумала Лоран. Потом все стихло. Смутно,
сквозь сон Лоран услышала как будто заглушенный крик и проснулась. "Од-
нако мои нервы никуда не годятся", - подумала она и вновь уснула крепким
предутренним сном.
Проснулась она, как всегда, в семь часов утра. В комнате Брике все
еще было тихо. Лоран решила не беспокоить ее и прошла в комнату головы
Тома. Голова Тома по-прежнему была мрачна. После того как Керн "пришил
тело" голове Брике, тоска Тома усилилась. Он просил, умолял, требовал,
чтобы ему также скорее дали новое тело, наконец грубо бранился. Лоран
стоило больших трудов успокоить его. Она с облегчением вздохнула, окон-
чив утренний туалет головы Тома, и направилась в комнату головы Доуэля,
который встретил Лоран приветливой улыбкой.
- Странная это вещь-жизнь! - сказала голова Доуэля. - Еще недавно я
хотел умереть. Но мой мозг продолжает работать, и не далее как третьего
дня мне пришла в голову необычайно смелая и оригинальная идея. Если бы
мне удалось осуществить мою мысль, это произвело бы целый переворот в
медицине. Я сообщил свою идею Керну, и надо было видеть, как загорелись
его глаза. Ему, вероятно, мерещился прижизненный памятник, поставленный
благодарными современниками... И вот я должен жить для него, для идеи, а
значит, и для себя. Право, это какая-то ловушка.
- И в чем же эта идея?
- Я как-нибудь расскажу вам, когда все это более оформится в моем
мозгу...
В девять часов Лоран решила постучать Брике, но ответа не получила.
