Наконец Адамсон прорвался к складу и выхватил из рук прапорщика первые
попавшиеся рейтузы.
- За державу обидно, - завыл новоявленный поручик, - во что превратились
имперские рейтузы! Базановцы и те лучше, подштанники носят.
- Да ты самурай! - обиделся за честь мундира прапорщик, имени которого
мы так и не узнали. - Чего ты мне своих базановцев тычешь?! Они же все
сплошь быдло! - сказал он, желая поразить Адамсона своим аргументом.
В свою очередь обиженный Адамсон смахнул саблей с прилавка остальные
рейтузы и с треском запер дверь склада.
- Все, отваливай! Рейтуз не будет!
- Не берите в голову, поручик, - обнял Адамсона за талию невесть откуда
взявшийся ротмистр Яйцев, у которого изо рта и из внутреннего кармана
кителя ощутимо разило сидром. - Позвольте лучше вас обрадовать. Вчера вышел
чрезвычайный Манифест. Швеция открыла второй Фронт за нас и, кажется,
против самурайцев!
Адамсон недоверчиво посмотрел на Яйцева одним глазом.
- Что бы Швеция, и второй Фронт?!
В ответ Яйцев глубокомысленно икнул.
- Отправят на Фронты, так даже в чистых штанах подохнуть не дадут! -
опять про свое воскликнул Адамсон.
Безымянный прапорщик снова открывал двери склада. Ротмистр Яйцев и
поручик Адамсон развернулись и пошли сквозь толпу солдатни. Адамсон волочил
по земле имперские рейтузы.
13.
В понедельник Адамсону и Блюеву, как офицерам, выдали казенного и от
того еще более прокисшего сидра. Блюев такой сидр пить не особо-то хотел,
но отказать себе не имел возможности.
Заботливый ротмистр интендантской службы Яйцев вызвался доставить Блюева
и Адамсона на Фронты, видимо, заодно задумав подлечить на Фронтах болевший
пах.
Прошло уже две недели, как отгрохотали бурные Маневры. Пропив выданное
Блюеву обмундирование, приятели без сожаления отправились на вокзал и стали
ждать имперского экспресс-паровоза.
Поручик Блюев сидел прямо на рельсе и ковырял насыпь ножнами сабли.
Предположительно, по последним сводкам из Ставки, именно эти рельсы должны
были доставить солдат и офицеров прямо к Фронтам. Блюев вздохнул,
предвкушая свой героизм на поле брани.
Поручику Блюеву не трудно было заметить, как из-за поворота выехала
ручная дрезина. Пожилой капрал в засаленном мундире железнодорожных войск
остервенело работал ногами.
- Позвольте проехать, вашбродь, - сказал он, когда дрезина остановилась
в опасной близости от раскинутых ног поручика.
- Не позволю, - пошутил поручик Блюев.
- Чего везешь-то? - напротив, доброжелательно спросил поручик Адамсон,
осматривая нечто, лежащее позади капрала. Нечто было накрыто брезентом и
неуловимо напоминало кучу навоза.
- Слона, вашбродь, - простецки ответил капрал.
- Дурак ты, братец! - страдальчески воскликнул Блюев, понимая что встать
ему все-таки придется. - Слон - это большой такой, с ушами. Я сам в одной
книжке видел.
Неожиданно брезент зашевелился и из-под него высунулась невообразимо
опухшая и порезанная физия взводного Слонова. Мутным заспанным взглядом она
обозрела окрестности и стала блевать.
Задрожав, Блюев отшатнулся. Тут, слава богам, подъехал ржавый экспресс с
тремя вагонами и офицеры, расталкивая солдатские ранцы, полезли занимать
места.
14.
Первый год боев за видные рубежи деревни Отсосовки должен был
ознаменоваться приездом в части поручика Блюева и его товарища, поручика
Адамсона. После зачисления в офицеры они с разноцветными значками на
мундирах сели в вагон экспресса и познакомились в купе с компанейским
подпоручком Бегемотовым, прибывшим с Фельдшерских курсов. Таким образом,
эти и штабс-ротмистр Яйцев попали в действующее звено армии, которое
двигалось на позиции, где находилось самое пекло.
А между тем, прежде чем произвести первый выстрел из выданного мушкета,
поручику Адамсону приходилось вот уже третий день тащиться в поезде,
направляющегося к линии Фронтов. Нетерпение его достигало иногда такого
предела, что сидящие с ним в купе офицеры замечали это и всякий раз
помогали ему подниматься с пола.
Хотя вагон пятого класса, где они находились, был не иначе самым грязным
и заблеванным, все же, экспресс медленно, но непреклонно держал путь к
Отсосовскому рубежу.
В руках офицеров, сидящих в купе, находилась подробная сводка боевых
действий, которую они рассматривали и глубокомысленно обсуждали. При этом
ничто не скрывало их искренней радости.
- Ништяк, господа! - особенно ликовал ротмистр Яйцев, у которого все же
продолжал болеть пах. - Швеция тоже, в понедельник, выступила за нас!
- Не может быть! - воскликнул поручик Блюев. - Повторите, ротмистр!
- Швеция за нас, - заговорчески прошептал Яйцев.
В этот момент в купе принесли сидра, что всех разрядило, но уничтожило
энтузиазм.
После такой нервной встряски офицеры отложили сводки в сторону и
дернулись к столу за остатками вчерашней водки. Успел раньше всех Адамсон,
он и держал, не выпуская, кружку с горькой и тепловатой, после чего стал
заливать ее, размешивая, сидром. Блюев отвернулся, слегка улыбаясь - он
хорошо знал, чем это кончается.
Но все-же не завидовал Адамсону только подпоручик Бегемотов, который до
сих пор спал, так и не справившись с утренним похмельем...
В купе было сильно накурено, вокруг синело от едкого дыма, не смотря на
открытое окно. Дверь же в коридор нельзя было открыть, так как
солдаты-пехотинцы густо стояли в проходе и даже ломились в дверь.
Офицеры несколько побаивались солдат и старались лишний раз им на глаза
не попадаться. Особенно дичился солдат поручик Адамсон, которому еще в
училище досталось от молодого артиллериста. Ротмистр Яйцев также старался
не отходить далеко от Штаба - при встрече с солдатом он иногда успевал
укрыться в штабной уборной.
- Сейчас, господа, подъедем к большой станции, - крикнул в дверную щель
обер-кондуктор.
- Слыхали? - зевнул подпоручик Бегемотов, смущенный тем, что во сне
обгадил сапогами мундир Блюева. - Повеселимся.
- Ничего, как-нибудь вытерплю, - тщетно отряхивался смирившийся Блюев.
- Да нет, я не про мундир, я по поводу каких-нибудь девок из деревни, -
не унимался подпоручик, пока Адамсон не очнулся от оцепенения:
- В самом деле, господа, извольте познакомиться с молодыми бабами!
- Да, да, дело хорошее, - важно поддержал его ротмистр.
За окном, по всей видимости, везде и всюду, куда не повернись, лежали
Фронты, оттого офицеры собирались развратничать напропалую.
Офицеры затихли, раздумывая как миновать в коридоре толпы пехотинцев.
Поручик Адамсон, человек слабо запоминающейся внешности и мягких манер,
после одной из остановок носил погоны с плотно замазанными глиной знаками
отличия, дабы сохранить инкогнито. Чуть приоткрыв дверь, он высунул голову
в коридор и кликнул обер-кондуктора сходить за девками.
Спустя четверть часа проводник затащил в купе беременную бабу и
гомосексуалиста дряхлого вида. За это проводник был избит уже возбужденным
и утомленным ожиданием подпоручиком Бегемотовым, и выдворен в коридор
вместе с усталыми на посевной крестьянами. Адамсон же, в качестве платы,
вылил обер-кондуктору на голову полную кружку сидра с водкой. Он сделал это
потому, что был скотиной.
Между тем, поезд, минуя станцию, уже давно тронулся...
В окне до самого горизонта лежала зеленая долина и небольшой лиственный
лес. Солнце светило ярко, воздух был свеж. Сразу за лесом, взору офицеров
предстала Ставка Главнокомандующего войсками. Им был временно стареющий
адмирал Нахимович.
Офицеры в купе встали и приветствовали вид Ставки громкими возгласами
"Ура!" в открытое окно. В ответ, однако, послышались отдельные слова и
обрывки неблагозвучной тирады. Типа: "Главнокомандующий на вас клал!.." или
что-то еще, очень похожее на это. Стало ясно, что речь не идет о сепаратном
мире, о судьбе Отсосовки и территории вдоль русла реки Течки.
Обидевшись, ехавшие в купе, договорились при первой возможности
немедленно сдаться в самурайский плен...
15.
Майор Секер очень гордился построенным кирпичным с облицовкой
Коммуникационным Шлагбаумом. Он ежедневно совершал вокруг него многократный
обход.
"Самурайцев мы били и сейчас разобьем! - говорил Секер. - Сейчас наша
основная задача - научиться делать Шлагбаумы, как это принято за границей!"
Секер гордился шлагбаумом до тех пор, пока барон Хоррис не вытерпел и не
заявил, что Шлагбаум, собственно говоря, дерьмо, и в Швеции их делают
совсем не так и много лучше.
Секеру наверное было обидно слушать такой отзыв, но факт оставался
фактом - до Швецких Шлагбаумов в Империи было еще далеко.
Отчаявшись выйти из затруднительного положения (кончался сидр), Секер
устроил разнос оставленным в его распоряжении юнкерам-старшекурсникам,
указывая им на безграмотность проведенных работ, после чего отрядил их в
Швецию. Адьютант Секера, Палыч, сопроводил юнкеров святым письмом, которое
нужно было переписать и разослать каждому по 250 раз.
На этот раз юнкерам пришлось обойтись без любимого ими
контр-обер-лейтенанта Каца, поскольку Секер послал его вскоре за сидром.
Случилось это вот как.
Майор Секер по высокородной привычке просыпался поздно. Это помогало ему
справиться с утренним похмельем. Но однажды утром Секер понял, что без
сидра ему уже не обойтись. Терзаемый однозначно жутким похмельем, он
кликнул Палыча, вспомнив единственное, уцелевшее в его памяти после
вчерашнего, имя.
- А что, Палыч, не осталось ли где-нибудь сидра? - простонал Секер,
когда его адьютант появился.
- Нет, господин майор, не осталось. Все господа офицеры выжрали, -
развел руками Палыч.
- И это сейчас! Когда вражеский сапог попирает священные земли Империи!
- разойдясь, майор вскочил с кровати, выставив на обозрение грязно-зеленые
подштанники. - И это в страшные дни, когда народ рвет на себе жилы,
находятся такие офицеры, которые допивают сидр!.. Будто им вчерашнего
мало!..
- Точно так, говорите. Ваша правда... - вздохнул Палыч.
- А мог бы ты достать где-нибудь сидра, Палыч? - спрашивал уже более
практично майор Секер.
- У самурайцев он только и остался.
- А смог бы ты жизнь положить за государя Императора?
- Да я... да не умереть!.. Да я даже... - воскликнул, смутившийся Палыч,
прикидывая - неужели именно его отправят в столь опасную экспедицию?
- Отлично! Вот что значит быть постоянно возле своего бравого офицера и
во всем брать с него пример! Ты слушаешь, Палыч? Я даю тебе весьма важное
поручение. Надо проникнуть в лагерь желтозадых самурайцев и отбить у них
обозы с сидром. Надеюсь, не мне говорить о том, что майор Секер с
нетерпением будет ждать удачи. Если вернешься - будешь повышен в звании. Ты
будешь тогда не адьютант майора, а адьютант полковника!
- Так что же, я один обоз отобью?!
- Да, один не отобьешь, - заверил его Секер, почесывая в голове дланью.
- А мы пошлем с тобой отбивать обер-лейтенанта Каца! Шлагбаумы-то он строит
плохо, может хоть сидра отобьет!
Не дав сказать Палычу больше ни слова, майор выставил его за дверь и
стал сливать из пустых бутылок остатки спиртного.
"Отобьет или нет?" - думал он с растущей тревогой.
16.
Кони, выданные обер-лейтенанту Кацу и адьютанту Палычу, отличались
кобылистым нравом и сразу же резво устремились по покрытой цветами степи.
- На самурайском фронте хорошо, - развивал мысль обер-лейтенант Кац. -
Там мы запросто отобьем обоз с сидром... Или достанем сидра, пользуясь
перебежками.
Сделав многозначительную паузу, он добавил.
- Перебежим с тобой к самурайцам, получим новую форму, а потом ее можно
менять на сидр!..
Палыч не слушал Каца, потому что был пессимистом.
"Опять желтопузых стрелять, - думал Палыч. - Интересно, чем же все-таки
досадили нам эти самурайцы?"
Побоища с пресловутыми самурайцами были нескончаемы и такие садисткие,
жестокие, что всех окончательно уже достали. Они переходили из поколения в
