расхаживать по комнате.
Перемена была разительной. Интересно, он действительно понял все
только сейчас?
- Почему я сам до этого не додумался? - Пробормотал он, но,
взглянув на меня, добавил. - Впрочем, похоже, что я сам.
- На то, чтобы потерять себя и скатиться,ушли годы, - попытался я
его предостеречь, сколько же лет тебе понадобится, чтобы распрямиться и
стать прежним?
- Вопрос его страшно удивил. Нисколько. Ждать нечего, я хочу
попробовать прямо сейчас! Я уже изменился!
- Так быстро?
- Перемена происходит в тот самый миг, когда ты понимаешь, в чем
загвоздка, - его лицо светилось радостью. - Если тебе дадут гремучую
змею, чем быстрее ты ее бросишь, тем лучше, правда? Я был абсолютно
уверен, что во всем виновата она, и не мог найти выхода из этого тупика,
думая, что изменяться надо ей. Но теперь... Раз это моя вина, я могу
все переменить! Если я стану прежним, а через месяц мы все еще не вернем
свое счастье, вот тогда и подумаем, надо ли ей меняться!
Он снова забегал по комнате. - Несколько вопросов и все! Почему же
я ждал, пока ты придешь, откуда бы ты ни пришел? Почему я их не задал
себе сам? Давным-давно!
- Да, почему?
- 47 -
- Не знаю. Я был так обижен на нее за всю эту кучу дел... Будто она
их сама придумывала, а не пыталась с ними разобраться; мне становилось
себя очень жаль, когда я вспоминал ее той, которую я так сильно любил.
Он сел на кровать, схватившись за голову. - Знаешь, о чем я
подумывал, когда ты здесь появился? Решался на последний шаг...
Он подошел к окну и вдруг радостно улыбнулся, будто там выглянуло
солнце. - Надо меняться! Если я не смогу изменить себя, то я недостоин
нашей любви. Но теперь-то я понял, как сделать ее счастливой. А когда
она счастлива... - Он мечтательно зажмурился. - Как это здорово, если бы
ты только знал!
- И она сразу поверит в твое перевоплощение? - Усомнился я. - Не
каждый день ты уходишь, хлопнув дверью,а возвращаешься, сгорая от любви.
Он погрустнел. - Ты прав. С чего ей двруг верить? На это могут уйти
дни, месяцы, а может, она вообще не захочет меня видеть.
- Как же ты тогда собираешься сказать ей о том, что произошло? -
Спросил я.
- Не знаю, - тихо ответил он. - Придется что-то придумать. Может,
она почувствует это в моем голосе. Он подошел к телефону и набрал номер,
с головой погрузившись в будущее, которое он чуть было не перечеркнул, и
совершенно позабыв о том, что я все еще был рядом.
- Привет, дорогая, - сказал он. - Ты, конечно, можешь бросить
трубку, но я хотел тебе сказать, что кое-что понял.
Он вслушивался в ответ, а в мыслях был за сотни миль отсюда, там,
где кончался этот телефонный провод.
- Нет. Я позвонил сказать тебе, что ты права, - заявил он. -
Виноват во всем я. Я был эгоистичен и несправедлив с тобой. Очень хочу,
чтобы ты меня простила. Меняться надо мне, но я уже изменился!
- Милая моя, я так тебя люблю! - Сказал он, выслушав ее ответ. - И
еще больше сейчас, когда понял, что тебе пришлось из-за меня испытать.
Честное слово, ты об этом не пожалеешь!
Он опять прислушался, и на его губах мелькнула улыбка. - Спасибо. В
таком случае, может у тебя найдется немножко времени... Для одного
свидания со своим мужем перед тем, как ты покинешь его навсегда?
ХI
Пока он говорил по телефону, я выскользнул на балкон к моей Лесли и
нежно ее поцеловал. Мы обнялись. Как здорово, что мы вместе, что мы -
это мы!
- Не разойдутся ли они снова? - Спросил я. - Может ли человек разом
так сильно перемениться?
- Я надеюсь, - сказала Лесли. - Я верю в него, он не искал
оправданий, а хотел стать другим!
- Мне всегда казалось, что люди, рожденные друг для друга, любят,
не ставя своим возлюбленным никаких условий, и ничто на свете не может
их разлучить.
- Не ставя условий? - Переспросила Лесли. - А если я без всякой
причины вдруг стану жестокой и нетерпимой, если начну измываться над
тобой, ты будешь меня так же страстно любить? Если я начну с тобой
драться, исчезать на недели, если буду спать со всеми подряд, напиваться
и проиграю в карты все наши деньги, ты все так же будешь передо мною
благоговеть?
- Если так, то моя любовь может довольнл быстро испариться, -
ответил я. "Чем больше нам угождают, - пришло мне на ум, - тем меньше мы
любим". - Интересно получается: любить, не ставя условий, все равно, что
отвернуться от того, кто с тобой рядом, и не смотреть, что он делает!
Выходит, такая слепая любовь - это безразличие.
- 48 -
Она кивнула. - Я тоже так думаю.
- В таком случае, пожалуйста, поставь мне поюольше условий, -
попросил я, - и люби только тогда, когда я лучше всех на свете, а если я
забываю о тебе или становлюсь занудой, то тут же начинай ко мне
остывать.
Она рассмеялась. - Ладно. Ты - тоже.
Мы на прощание заглянули в комнату. Другой Ричард все еще болтал по
телефону.
- Почему бы в этот раз тебе не попробовать самому поднять ворчуна в
воздух? - Спросила Лесли. - До того, как мы вернемся домой, ты должен
почувствовать, что это у тебя получается.
Я все себе ясно представил - вот ручка газа нашего невидимого
гидросамолета, вот я берусь за нее и тяну...
Ничего. Окружающий мир остался совершенно неподвижен.
Ну, Ричард, - воскликнула она, - это очень просто. Сосредоточься!
Но не успел я последовать ее совету, как все вокруг привычно
задрожало - она взялась за дело сама.
- Постой, дай мне еще раз попробовать, - попросил я.
- Конечно, любимый, - сказала Лесли. - Давай еще разок. Запомни,
главное - надо хорошенько сосредоточиться...
В эту секунду мы поднялись в воздух, и под нами зашумело море. Тут
Лесли сбросила газ, мотор захлебнулся, снова взревел, но было уже
слишком поздно.
Наш ворчун на мгновение замер в воздухе и камнем рухнул вниз.
Я успел подумать, что посадка выйдет не из легких, а затем мы
врезались в воду, и в кабине словно взорвалась бомба.
Ремень безопасности лопнул, как паутинка, - чудовищная сила
выбросила меня наружу через лобовое стекло. Когда я, задыхаясь, добрался
до поверхности, наш гидросамолет погрузился уже метров на пятнадцать.
Нет! Закричало все во мне. Нет! Нет! Я нырнул в гирлянду пузырей
пара, рожденную раскаленным двигателем, туда, где смутно белел наш
красавец ворчун. Глубина сдавила уши, стонал умирающий самолет. Я
оторвал искореженную дверцу кабины, отстегнул безвольное тело Лесли, ее
золотистые волосы и белоснежная блузка колыхались, как в замедленном
кино, и начал подниматься с ней к поверхности, туманно мерцавшей высоко
над нами. Она мертва. Нет, нет, нет. Я хочу умереть, утонуть, остаться
здесь навсегда!
В душе боролись отчаяние и самообман: а вдруг она еще жива? Вдруг
ее еще можно спасти?
Она мертва.
Я должен попытаться ее спасти!
Один шанс из тысячи. Я снова наверху, но сил уже не осталось. -
Дорогая, все в порядке, - задыхаясь, бормочу я. - Сейчас все будет
хорошо...
Мимо, едва не зацепив, на полной скорости проносится катер и
накрывает нас пенистой волной. С него, обвязавшись веревкой, прыгает
спасатель...
Это был вовсе не сон. Гранит леденил мне щеку. Здесь я был уже не
призраком и не безучастным зрителем, а единственным актером в этой
драме.
На этом склоне множество цветов, посаженных ее рукой. Я лежу на ее
могиле, и слезы льются из моих глаз на надгробье. А на нем начертано
только одно слово: лесли.
- 49 -
Дует осенний ветер, я его не чувствую. Я снова дома, в своем родном
времени, но мне на это наплевать. Вот уже три месяца, как я остался
совершенно один в этом мире, не в силах выйти из оцепенения. Казалось,
на меня обрушился огромный театральный занавес, придавил своей тяжестью,
и я задыхаюсь от горечи невосполнимой утраты.Мне раньше и в голову не
приходило, сколько надо мужества, чтобы, схоронив свою жену,остаться
жить на этом свете. Моего мужества на это не хватило. И сууществую я
только потому, что обещал это Лесли.
Сколько раз мы строили планы: мы умрем вместе, что бы ни случилось,
мы умрем вместе. "Но если все же", - сказала она, - "я умру первой, ты
должен жить! Обещай мне!"
- Хорошо, если ты тоже пообещаешь...
- Нет! Если умрешь ты, мне незачем жить. Я хочу быть с тобой.
- Лесли, это нечестно! Я дам тебе такое обещание, может быть, это
случится, чтобы мы смогли силой своей любви победить смерть и доказать,
что на этом жизнь наша не кончается. Но ты должна мне обещать то же
самое.
- Нет Ричард, если ты умрешь...
Мы долго спорили, не желая даже мысленно смириться с возможностью
разлуки, но в конце концов, обессилев, дали друг другу клятву, что
самоубийства не будет.
Теперь я об этом сильно пожалел. В душе я чувствовал, что умру
первым. И знал, что, подобно вольному оленю, ради нее смогу перемахнуть
через ограду, отделяющую тот ми от этого. Но из этого мира в тот...
Я лежал на траве у застывшего надгробья. Какой я дурак, что дал ей
эту клятву!
Будь по-твоему, Лесли. Но теперь я оставил всякую осторожность, мне
больше нечего было терять. По ночам я гонял на ее стареньком "торрансе"
по узким улочкам городка,словно боролся за кубок мира в авторалли.
Я швырялся деньгами. За сто тысяч купил себе спортивный самолет
"Хонда Старфлэш" - в его почти невесомом фюзеляже пряталось семьсот
лошадиных сил. Сто тысяч - чтобы по субботам участвовать в воздушных
аттракционах на радость местным любителям авиаспорта.
Да, я сказал, что до самоубийства дело не дойдет, но я не обещал
своей жене, что буду вести себя в воздухе паинькой.
Я с трудом поднялся на ноги и поплелся в дом. Багровел закат,
раньше бывало Лесли с восхищением таскала меня по своему цветнику, и мы
любовались ее сокровищами в лучах заходящего солнца. Сейчас все вокруг
было серо.
Пай сказала, что мы сможем найти обратную дорогу в наше время.
Почему же она не сказала, что для этого самолету придется рухнуть в
море, и один из нас погибнет?
Дни напролет я изучал все новые и новые книги о смерти. Сколько
людей пытались пробиться сквозь эту стену! И удавалось это только тем,
кто был по ту сторону. Однако, если Лесли и была где-то поблизости от
меня, все видела и слышала, знать о себе она не давала. С полок книги не
падали, двери сами собой не открывались.
Спал я на веранде под открытым небом. Я не мог уснуть в нашей
постели без нее.
Мой сон - прежде служивший мне школой новых знаний и ареной
удивительных приключений в иных мирах - теперь наполняли смутные тени и
обрывки из немых кинофильмов. Вот она промелькнула, бросаюсь за ней, и
просыпаюсь в безысходном одиночестве. Но почему! Почему она не дает о
себе знать!
Снова и снова я прокручивал в своей голове наш удивительный полет
над картиной судеб, это было очень мучительно, но я хотел отыскать
- 50 -
намек, ключ к разгадке. Я должен его найти. Или я умру, и никакая клятва
меня не остановит.
Ночь выдалась очень ясная, звезды безмолвно горели так же ярко, как
и тогда при встрече с Леклерком...
Знайте, что реальность мира любви незримо всегда подле вас, и в
любой момент вам даны силы преобразить ваш собственный мир тем, чему вы
научились.
Не бойтесь и не приходите в смятение, увидев призраков тьмы и
пустые покровы смерти.
Ваш собственный мир - такой же мираж, как и все остальные. Ваше
