могло еще быть и двадцати, и жизнь била из нее ключом; тем не менее она
держалась со звериной самоуверенностью и уравновешенностью хладнокровной и
необычайно наблюдательной девушки. Престин почувствовал странный трепет,
овладевающий его сознанием. Она грозила потрясти до основания все его
понятия и представления.
Она и не пыталась пронзить его озабоченность; может, журналы
заставили ее отказаться от этого намерения.
- Я всегда говорю, что три двигателя лучше, чем два, а четыре
безопаснее, чем три. Но все же, я только платящий за проезд пассажир, и
мои познания в техническом мире не идут в расчет.
Престин улыбнулся.
Я тоже всего лишь платящий за проезд пассажир. Я лично предпочитаю
больше, чем два или три двигателя; но если парни, разбирающиеся в науке и
технике, говорят нам, что с двумя гигантскими двигателями все в порядке,
нам приходится верить им.
- У меня от этого мурашки по спине ползут. - Она поежилась; Престин
счел это наиболее интересным и стоящим наблюдением. - Только подумай,
сказала она, драматически вскинув свою слабую руку. - Четыре или пять
сотен людей, втиснутых в сидения, как на втором этаже автобуса, и один из
этих проклятых больших двигателей перестает работать или что-нибудь еще.
На каком основании он... он...
- Войдет в штопор?
- Он разобьется! Альф, и это будет не смешно.
- Это будет далеко не смешно. Но они гарантируют двигатели.
- Я уверена, что они это делают. Я не хочу больше говорить о
самолетах. Давай говорить о тебе или обо мне или вообще не разговаривать.
- она откинулась на спинку сидения и закрыла глаза; ее ресницы плавно
сомкнулись. Она выглядела столь юной и беззащитной, хотя Престин знал, что
она лишь временно убрала когти.
Престину почти всегда нравились полеты. Когда стюардессы начали
разносить подносы с едой, он с удовольствием приготовился к превосходному
обеду и обрадовался, что Фритси открыла глаза, села и взяла себе поднос.
Он знал, что она действительно спала, даже если бы она не спала, он
примирился бы с такой женской уловкой против его нежелательного общества.
Он ел, не задумываясь о еде и полностью обратив свои мысли к девушке,
немного ошеломленный и все еще веселый. Она ела с аппетитом, он мог ясно
это видеть, не задумываясь, о чем он размышляет. Почему она должна это
делать? Она летит в роскошных условиях беспосадочным перелетом в Рим,
хорошо ест и пьет; пребывая в предвкушении ожидающих ее впереди
приключений, она ни о ком более, кроме себя, не беспокоится. На него у нее
пока не будет времени. Пока.
Возможно, после того как она покинет Чиампино-Вэст и познает Рим, ей
потребуется друг, с которым можно было бы разделить эти новые для нее
удовольствия. Роберт Инфэми Престин с сардоническим смехом обнаружил, в
каком направлении движутся его мысли и что он все еще неспособен
остановить это дурацкое движение одним шагом.
Скоро они будут, как положено, кружить над Чиампино-Вэст, и затем
гладко и безопасно сядут, как обычно и садятся Трайденты. Только как ему
сделать предложение держаться дальше вместе молодой девушке, о
существовании которой он и не подозревал несколько часов назад. Отсутствие
жизненной практики в этом отношении пугало Престина. Он должен будет
что-то придумать и, подобно посадке Трайдента, действовать автоматически и
безупречно. Пока он раздумывал, Фритси оставила свое место и пошла
напудрить свой нос. Ненапудренный нос вызвал у него усмешку, и он решил
подождать ее возвращения.
Блондинка высунулась в проход и оглянулась. Она слегка улыбнулась
Престину.
- Я не видела, чтобы Фритси поднималась, - сказала она хриплым
голосом. - Я слышала, как вы с ней разговаривали, - это не было
объяснением, - но ведь скоро нам придется пристегнуться, не так ли?
- Не волнуйся, Сибил, - резко произнес субъект в толстых очках, - ты
же знаешь, Фритси еще более сумасшедшая, чем мартовский заяц. Стюардесса
выпроводит ее оттуда.
- Да уж, я надеюсь, - сказала Сибил. Она откинулась на спинку кресла
и вытянула свои округлые ноги, которые вместе с ее нейлоновыми чулками и
короткой юбкой заставили Престина вспомнить об инциденте с длинными и
элегантными ногами Фритси; его теория, что она путешествует одна, и все
его планы внезапно разлетелись в пух и прах.
Он наклонился вперед и бросил взгляд через проход на Сибил и мужчину
на соседнем сидении. Он выглядел - да, это как раз подходящее слово -
отталкивающе. С высоким лбом, светлыми волосами и непонятно каким образом
оказавшимся большим носом - мягким, как замазка - он смотрелся чересчур
громоздким, раздутым. Его кожа была покрыта мелкими ямочками, как у
апельсина. К тому же его лицо имело оранжевый оттенок. Престина никогда не
интересовало, какого цвета у человека кожа, но этот странный цвет наводил
на мысль о невоплотившихся стремлениях... он не смог отчетливо определить
причину своего инстинктивного отвращения к этому человеку.
Фритси не вернулась на свое место.
- Где же она может быть? - забеспокоилась Сибил.
Престин находил это странным. В любую минуту их самолет пойдет на
посадку, и тут без пристяжных ремней не обойтись. Фритси, конечно,
поразила его, оказавшись чуждой условностей девушкой, немного
сумасбродной, как они говорили, когда в моде последний раз были
ультра-короткие юбки, и она могла делать все что угодно. Но это уже было
очень серьезно.
Стюардесса, проходя мимо, бросила взгляд на пустое место, нахмурилась
и вопросительно повернула голову к Сибил.
- Нет, - сказала Сибил. - Я так не думаю.
- Я проверю, - решительно произнесла стюардесса и, покачиваясь, ушла,
и вслед за ней прошла волна успокоения.
Вскоре она вернулась, отрицательно качая головой.
- Ее там нет. Это очень странно. Я везде проверила - где же она еще
может быть? - стюардесса, молодая, деловитая, чисто одетая и практичная,
нашла эти непредвиденные осложнения более чем загадочными. - Я должна
поговорить с капитаном. Он знает, что делать.
Когда самолет был уже рядом с Чиампино, капитан самолично появился в
его кормовой части. Среднего роста, кряжистый, начинающий немного
толстеть, с круглым, преданным своему делу лицом, он обыскал со
стюардессой все возможные места. Люди вокруг начали оборачиваться.
Всеобщая беседа стала похожа на частные теле-каналы "я говорю о тебе".
Трайдент безмятежно свистел в воздухе, и ответы капитана становились все
короче и короче.
- Люк не открывался. Двери прочно закрыты. Во всяком случае, как нам
известно, давление воздуха в норме.
- Она должна где-то быть...
Странная, волнующая дрожь непрошенной тревоги неприятно защекотала
Престина.
- Вы имеете в виду, - резко сказал он, - что она должна быть где-то
на борту?
- Да, - ответила стюардесса, словно Престин был лунатиком. - Да,
разумеется, сэр.
- Фритси не стала бы выпрыгивать из самолета! - вскрикнула Сибил,
словно эта мысль оскорбила ее до глубины души. - Конечно, она не стала
бы...
- Она не могла! - Капитан не хотел больше ничего слышать о пассажирах
- его пассажирах - выпрыгивающих из самолета. - Она где-то на борту. И
если это шутка, то когда я найду ее, я... я...
- Если, - не слишком громко добавил Престин, - если она еще на борту.
С этого момента и до тех пор, пока Трайдент с легким толчком, от
которого на мгновенье погас свет, не коснулся запасной полосы,
внутренности самолета были обысканы, обысканы второй раз и затем еще раз
обысканы.
Фритси нигде не было.
Исчезла.
Пропала.
Больше не числилась в списке пассажиров.
- Но, - произнесла бледная как мел Сибил. - Не могла же она просто
раствориться в воздухе!
- Не могла, - сказал Престин. - Но она растворилась!
2
Наконец полиция закончила свои расспросы.
Наконец репортеры убрались прочь.
Наконец пассажирам с неохотой сказали, что они свободны.
Наконец - после долгого промежутка времени, проведенного в постоянном
напряжении - Престин мог отоспаться.
Никто не знал, где была Фритси Апджон. Все сходились на том, что
скорее всего, они этого никогда не узнают. Поисковые партии все еще
отправлялись вдоль траектории полета, но то, что они случайно найдут ее,
казалось маловероятным; от одного - единственного, легкого и хрупкого
длинноногого тела свободное падение с такой высоты мало что оставит для
опознания.
Но - что-то же должны были найти. Поисковые группы по отдельности
продолжали исследование. И Роберт Инфэми Престин отправился спать.
Или, точнее, он пытался отправиться спать. В конце концов он
отказался от тщетных попыток заснуть и отдал распоряжение сонному
гостиничному швейцару принести ему в номер чашку кофе. В таких случаях -
когда время шло незаметно, ощущения сходились до минимума, и большими
оставались лишь проблемы - он жалел о том, что бросил курить.
Утром, которое наступит очень скоро после того, что осталось от ночи,
он должен будет заставить себя встряхнуться и пробежаться к выставке, где,
как ожидается, он будет вести сознательную беседу об обходных реактивных
двигателях, коэффициентах полезного действия, гировертикалях, самолетах с
укороченным взлетом и обо всем прочем, что оставляет ему недостаток
рабочих рук в его профессии. Он тяжело опустился в кресло и окинул
удрученным взглядом комфортабельную спальню номера. Он чувствовал себя
полностью угнетенным. Фритси ворвалась в его жизнь, принеся с собой
дуновение надежды на то, что наконец... и вот она исчезла.
Но куда?
Люди просто так не исчезают из самолетов - во всяком случае, без
какого бы то ни было ключа к разгадке их исчезновения.
Он не заметил, как она поднялась. Его спрашивали об этом снова и
снова. НЕТ - он не знал, что она поднялась. Пытаясь одуревшим умом
вспомнить это, он мог воскресить в памяти, как она говорила что-то, что-то
светлое и scatty, и свой настолько же беззаботный ответ. Но они оба слегка
дремали, с полузакрытыми глазами, частично отрезанные от внешнего мира.
Нет - он не заметил, когда она ушла.
Он чувствовал, что он должен что-то сделать. Он чувствовал, что в
этом была его вина. Он чувствовал - ладно, позволил себе в этот раз,
R.I.P. - он чувствовал себя виновным.
Виновным, как все грешники в аду, вместе взятые.
Раздался телефонный звонок.
Он ответил "Pronto!" до того, как решил, что лучше притвориться, что
он спит.
- Мистер Престин? - голос был твердый, но исчезающий, словно человек,
бывший когда - то профессиональным певцом, потерял лучшую часть тембра
своих голосовых связок.
- А... да - кто это?
- Вы меня не знаете, мистер Престин. Мое имя - Маклин. Дэвид Маклин.
Я должен немедленно с вами увидеться.
- Прошу прощения, но вы ушли от вопроса...
- Это по поводу... э... исчезновения молодой леди.
- Возможно, мистер Маклин. Но я сегодня уже достаточно говорил об
этом. Прошу прощения. Позвоните мне утром.
Он положил трубку. Телефон зазвонил опять, почти сразу же.
Он с раздражением схватил ее и крикнул:
- Послушайте! Я устал, я сегодня получил шок и пытаюсь заснуть. Вы
оставите меня в покое или нет?
Голос, который он услышал в ответ, был сиплым, охрипшим, и напоминал
одновременно шипение шампанского и рычание ручного леопарда.
- Вы это мне говорите?
- А... - сказал Престин, откашлявшись. - Прошу прощения. Я думал...
