ковка стали были бы затруднительными в условиях их паломничеств; итак, как
для многих культур в подобных обстоятельствах, мародерство и приобретение
были для них весьма привлекательными.
Далрей бросил взгляд вдоль линии столпившихся мужчин, готовых бежать
к той части каравана, которой будет угрожать нападение. Престин шел рядом,
взволнованный, но не слишком боящийся Аллоа среди этих сильных воинов.
Он еще раз посмотрел на быстро передвигающиеся точки. Не Аллоа. Он
облизал свои губы. Точки внезапно прекратили свое движение вперед. Он
подпрыгнул от неожиданности - и прищурился, потому что казалось, что
каждая точка раздулась и увеличилась в размерах, словно их накачали
воздухом. Затем он понял - они повернули внутрь и шли прямой атакой.
Далрей испустил громкий вопль. Престин посмотрел, увидел то, что
видел Далрей, и понял, с чем они столкнулись.
- Валчини атакуют! Бронированные машины! Безоткатные орудия!
Пулеметы! Держись с моими людьми, ибо это наша судьба!
7
Престин потер дрожащей рукой свой небритый подбородок. Он своими
глазами видел подтверждение страстному крику Далрея. Человек, достаточно
знающий о перевозках между измерениями, чтобы понять, что перед ним земное
оружие - он почувствовал противоречивое отвращение к своей собственной
щепетильности в этом вопросе.
Если бы Алек был здесь, сейчас...
Его заинтересовало в этот скоротечный момент, когда бронированные
машины двигались вперед, дула их орудий неприятно поднимались и целились,
если бы, в суматохе страха, он смог перенести себя из этого мира назад, в
собственный.
Он не сделал этого в прошлые разы, когда оказывался в беде, поэтому
он сомневался, что ему удастся это сейчас. Ужасная несправедливость этого
поразила его. Монтеварчи извлекала из этого мира драгоценности (и,
несомненно, все прочие сокровища), а назад отправляла оружие, чтобы ее
маленькие хулиганы Валчини и их войско Хонши могли добывать рабов, чтобы
те работали на нее. Как система, это прекрасно выглядело на бумаге.
Из передней машины ударила вспышка. Четвертый Галамфер от Престина
покачнулся, как шхуна, попавшая в циклон. Полетели огромные куски мяса.
Потекла красная кровь. Галамфер издал визг, похожий на сирену "Королевы
Елизаветы". Орудие выстрелило еще раз - девяносто миллиметров, рассудил
Престин - и опять снаряд попал в Галамфера. Женщины кричали. Дети плакали.
Заработал пулемет, сметая линию Галамферов.
Далрей, с мертвенно-бледным лицом, побежал к бронированным машинам.
Остальные мужчины последовали за ним.
Престин обнаружил, что бежит вместе с Далреем, каждую секунду ожидая,
что пуля остановит его. Шум сковывал его уши, привычные к нормальному
городскому шуму. Его очки запотели. Но он продолжал бежать, размахивая
двумя идиотскими мечами.
Много ли значит меч против пушки?
Кровавый бедлам ударил ему в голову. Он мог видеть бронированные
машины, когда они подъехали поближе, видеть песок, презрительно бивший
из-под шин, видеть злое подмигивание выстрелов из орудийных башен. Он
подумал, что это изделия "Хиспано-Сюизы", но не был в этом полностью
уверен. Очередь скосила вереницу бегущих людей. Мечи и дротики полетели в
воздух, когда расслабленные пальцы перестали сжимать их. Престин
почувствовал, как что-то мучительно и сильно ударило его в грудь.
Вскрикнув, он выронил оба меча, чувствуя дурноту, чувствуя, что земля
закружилась и ударила ему в лицо и в рот. Затем, еще до того, как он
вообще перестал что-либо чувствовать, он почувствовал леденящий холод в
том месте в его груди, откуда распространялась боль.
Потом - потом ничего не было.
Когда он открыл глаза, первое, что он почувствовал, было онемение в
груди. Было такое ощущение, словно он отсылал ее в чистку и ее наконец
вернули назад. Он также не чувствовал рук и ног. Он не думал, что он
заболел, но во рту у него был вкус, как после новогодней ночи. Он
застонал.
Кто-то, тяжело дыша рядом с ним, тоже издал стон.
- Где это мы, к чертям собачьим? - спросил свирепый, раздраженный
голос Тодора Далрея.
- Судя по тому, что сделали с нами эти пулеметы, - прокаркал Престин.
- мы умерли, похоронены и находимся в аду!
- Нет... - Далрей зашевелился, потом, расслабившись, толкнул спиной
Престина. - Я только что проверил. Хонши не оскальпировали меня. Наверное,
я полагаю, и тебя тоже.
- Оскальпировали? - затем Престин вспомнил и, извиваясь, панической
серией энергичных движений проверил себя. - Меня тоже - спасибо Амре!
- Спасибо Амре, - сказал Далрей. - Хвала Амре.
Теперь он мог рассмотреть выкрашенную в белое комнату, на полу
которой они лежали. Высоко вверху были два зарешеченных окна. Пол, судя по
запаху, был сделан из матового компоста, частично покрытого куском холста.
В двери, сделанной из переплетенного бронзой листового дерева, был
маленький глазок, в данный момент прикрытый бронзовой створкой.
- Бронза, - сказал Далрей. - Хонши.
- Но...
- Они используют железо для оружия, бронзу и медь для брони. Валчини
ставят их в зависимость от собственной технологии. Для этого должна быть
причина.
- Да, - сказал Престин, слишком хорошо понимая эту причину и графиню,
объясняющую ее. - О, да.
Бронзовая створка поднялась, и Хонши повернул голову в сторону, так
что он мог смотреть на них одним круглым глазом, бессодержательным и
ужасно неэмоциональным.
- Провались! - зарычал Далрей.
Стражник зашипел. Престин не знал, понимали ли эти твари английский и
могли ли они говорить. Далрей приподнялся на руках, вытянувшись по полу.
Его одежда была сдвинута с груди, как и у Престина. Престин быстро
посмотрел вниз, на свое тело. Липкий пластырь покрывал то место, где все
еще сохранялось онемение, и тогда он понял, что произошло.
- Нас вырубили пулей-иглой с инъекцией усыпляющих наркотиков, Тодор!
Они не стреляли, чтобы убить нас - только чтобы поймать, словно мы дикие
животные!
Далрей неприятно засмеялся.
- Мы - для них!
Престин почувствовал стыд, унижение его как человека. У этих Валчини
была гордость, мрачная одинокая гордость, которая противостояла
беспокойной гордости Далрея, как дым огню.
Страх встречи с Валчини пробрал Престина, угрожая лишить его мужества
в глазах его товарища.
Дверь со скрипом открылась, и стражники Хонши, крадучись и направив
на них мечи, вошли внутрь; ссохшиеся пучки волос презрительно усмехались с
каждого шлема. Они двигались осторожно.
Далрей неестественно засмеялся, и Хонши замерли. Мечи задрожали, и
они подались назад. Престин смотрел и получал огромное удовольствие от
влияния силы Далрея, бесполезного, даже если бы оно сопровождалось
жестикуляцией.
- Мы особые пленники, друг Боб, - сказал он своим быстрым,
нетерпеливым голосом. - Нас только двое в этой камере. О, да, Валчини
собираются заняться с нами спортом, прежде чем мы умрем.
- Я думал, - сказал Престин, внезапно испугавшись еще больше, - я
думал, мы им были нужны как рабы!
- Графиня время от времени отдает Валчини часть рабов, чтобы те
играли с ними. Так слышали мы, даргайцы.
Стражники Хонши двинулись вперед и начали тыкать своими мечами в
Престина и Далрея. Мужчины поднялись, пошатываясь и еще не совсем отойдя
от онемения и, спотыкаясь, вышли в коридор. Всякий раз, когда Хонши тыкали
вперед мечами, они говорили: "Хошу! Хошу!". Звук был странным и
угрожающим.
Поскальзываясь и спотыкаясь, они каким-то образом тащились по
коридору, оставляя позади одну за другой двери блока камер. Вполне
очевидно, что в стражников они вселяли ужас.
Далрей, тяжело дыша, сказал:
- Не давай стражникам одурачить тебя, Боб. Они боятся, но у вас на
Земле есть крысы король Клинтон использовал аналогию, - хоть он и был
истощен до предела, Далрей, когда говорил о короле Клинтоне, сделал этот
маленький секретный знак. - Он говорил, что Хонши всегда сражаются, как
крысы, загнанные в угол. Они смертельно опасны.
- Что - что насчет Трагов?
- Просто молись, чтобы ты никогда не сошелся с одним из них в
рукопашной. Даже я не уверен, что одолел бы его.
Престин увидел первое внешнее окно, когда коридор повернул и блок
камер закончился. Зеленый свет лился через него. Хонши прошли вперед со
своими мечами - кончик каждого из них теперь был красным - и издали
громкое "Хошу!". Порезы и следы когтей Аллоа все еще зудели у Престина
время от времени, но они не были глубокими либо серьезными; теперь он
чувствовал страшную ненависть к этим безмозглым Хонши и их колющим,
ранящим мечам.
- Не пытайся захватить их! - предупредил Далрей.
Престин понимал мудрость этого совета. Терпение приобретало большое
значение в этом мире, в Айруниуме. В мужчинах и женщинах его времени,
ездящих в автомобилях и прочих механизмах, находящихся в полном их
распоряжении, терпение было изжито. Вся мораль и иссушающие силу артефакты
жизни дома в совокупности делали человека непригодным для жизни почти где
угодно, взять хотя бы Айруниум. Айруниум требовал большего, чем родной
мир, большего, чем просто физическая сила, и Престину придется столкнуться
со следующим испытанием. Он должен терпеть.
Все, что мог видеть Престин за окном, была стена зелени,
поднимающаяся выше, чем мог достичь глаз. Далрей, тоже заглянувший в окно,
когда они проходили мимо, выглядел так, словно ему было плохо.
- Что это, Тодор?
- Они принесли нас в Большую Поросль - мы в самом Капустном Листе!
- Итак, - сказал Престин, думая о том, что это значило для него, - мы
пришли на север!
- Очень много пользы ты из этого извлечешь! Ты просто не знаешь, что
такое Большая Зелень!
- Хошу! Хошу! - начали подгонять их стражники, и оба мужчины,
спотыкаясь, пошли дальше. Нетерпеливым рывком когтистых рук Хонши
распахнули большие двустворчатые двери, и перед ними открылся широкий
амфитеатр, окруженный рядами сидений. В этих комфортабельных, с обивкой,
сидениях полулежали мужчины и женщины - обычные на вид мужчины и женщины.
Они были одеты в яркие, плотно облегающие одежды, золотые, малиновые,
изумрудные и электрического голубого цвета, окруженные, увешанные и
переливающиеся драгоценностями. Золотые орнаменты сияли в копнах волос,
белые шеи были обнажены, и смеющиеся лица, разрумяненные и подкрашенные,
насмешливо смотрели на двух оборванных, окровавленных мужчин, идущих,
пошатываясь, к центру малого кольца. Наступила тишина.
- Пусть принесут лозу, - приказал голос из ложи в нескольких футах
над землей. Престин бросил туда взгляд. Там сидели мужчина и женщина,
презрительно улыбаясь, запихивая шоколад в свои накрашенные рты, сверкая
унизанными кольцами пальцами. Мужчине, должно быть, было около
шестидесяти; обвисшие складки под глазами и подбородком портили тот
спортивный эффект, что он производил. Он был похож на змею, очень мерзкую
и опасную. Далрей сказал:
- Мелноун и его шлюха! Они управляют Валчини графини. Грязь.
Затем все прекратили разговаривать, смеяться и курить. Они ждали
лозу.
- Что это, черт возьми, за лоза, Тодор? - прошептал Престин.
- Ты скоро увидишь. Я боюсь ее - но если нам придется умереть, то мы
умрем храбро, лицом к лицу с врагом. Я умру, как Даргайский Дарган.
Престин посмотрел вверх. Крыша изгибалась над ними, как обзорное
стекло или какой-то другой крепкий прозрачный строительный материал.
Толстые линии протянулись по своду, словно откуда-то снаружи на них
