УТИЛИТАРИЗМ - важнейший нравственный идеал, характеризуется возрастанием
ценности повседневных благ, в первую очередь материальных, стремлением
искать новые средства для существующих целей. У.
вызревает из древних форм общения, из коммуникаций, имеющих прежде всего
престижное значение. Он появляется как способность изменить условия для
получения благ, как постепенное появление представления о благах, ради
получения которых можно изменить определенные характеристики окружающего
мира. У.
Возможно возник из жертвы идолу, веры в его способность ответить на
жертву из постоянной деятельности, обеспечивающей коммуникацию с внешней
силой. Попытка таким образом поддерживать космический порядок могла в
определенных стрессовых ситуациях превратиться в попытку посредством жертвы
изменить этот порядок для достижения сложившейся цели. Крот У. роет хорошо,
но медленно и низко. В конечном итоге У.
приводит к разложению синкретизма. Если древнее синкретическое мышление
оперирует нерасчлененными представлениями, то У. расчленяет это единство,
неизбежно идет по пути развития рефлексии. что может быть связано с
расширением сферы интересов, творческих возможностей личности. У. заполняет
вакуум между оппозициями древнего сознания и срединной культурой, разлагает
инверсионный тип социальных изменений.
Возникновение У. было революцией в человеческой деятельности, которая
происходила, однако, на каких-то глубоко скрытых этажах повседневного труда
и общения. У. свидетельствовал, что человек начал бороться с тиранией
прошлого опыта, что в самой культуре, в ее самых скрытых низах стала
усиленно пробиваться критическая сила, стремящаяся вывести человека из
слепого подчинения ритуалу, из-под диктата исторически сложившейся
культуры. Ценности У. медленно пробивались вверх, чему способствовали
различные стрессовые ситуации общества, необходимость избежать гибели.
У. развивается от умеренного к развитому. Первый характеризуется
стремлением увеличить получение благ путем их уравнительного
перераспределения, путем кражи, захвата, нищенства, социального
иждивенчества, нажима на правительство, общественность и т. д.
Умеренный У. связан с собирательством и уравнительностью. В условиях
производящего хозяйства, его элементов на основе умеренного У. может
сложиться крайне болезненное несоответствие между потребностями в получении
благ и потребностью людей их производить (Псевдоэкономика).
Развитый У. характеризуется осознанием связи роста благ и личных усилий
по их добыванию, производству. Развитый У. с его ориентацией на прогресс
производства требует развития личности с высокой оценкой своего
Я. Он в конечном итоге подготовляет почву для либерализма с его растущей
оценкой духовных ценностей, идеалов свободы, саморазвития, законности,
диалога и т.д. и является его предшественником, хотя и отдаленным.
Развитый У. разрушает коллективистские формы У., характеризуемые идеей
"общего блага", т. е. общего труда, основанного на коллективном, общинном,
"соборном" принципе. Ему противостоит личностный У., ориентированный на
получение благ на основе личной инициативы, личного творчества.
У. может принимать различные формы, связанные с различием средств,
которые им используются. Например, машинный У. связан со стремлением
создавать и использовать машинные системы. У., следовательно, выступает как
возрастающая по своей значимости пружина социальных изменений, сила,
вынуждающая формировать новые средства, что в конечном итоге переходит в
необходимость пересматривать цели человеческого существования. Это, однако,
требует преодоления ограниченности У., развития либерализма.
У. в своих постоянных поисках новых блат и новых средств пытается
следовать сложившемуся опыту, т.е. инверсионной логике. Например,
периодические попытки быстрой, моментальной модернизации, ускорения,
догнать США по производству и т. д. являются попытками инверсионного
перехода к взрывообразному удовлетворению утилитарных потребностей
посредством столь же взрывообразного роста массовой ценности определенных
видов труда. У. по самой своей сути постоянно выходит за рамки инверсии,
переходя к медиации. Культура У. несет в себе нечто общее разным типам
культуры, разным нравственным идеалам.
Развитие У. расширяет этот диапазон. У. сходен с вечевым идеалом в
некритическом отношении к целям, но отличен от него в своем росте
критического отношения к средствам. Постоянный поиск все более совершенных
средств сближает У. с либеральным идеалом. Однако между ними существенно
различное отношение к целям.
Либерализм, опираясь на науку, на достижения высшей культуры,
распространил свое критическое отношение также и на цели. Тем самым
развитый У. занял промежуточное положение, стал своеобразным мостом между
вечевым идеалом и либерализмом.
Нравственная оценка У. как в массовом сознании, так и в либеральном
идеале, носила и носит в основном негативный характер. Духовная элита не
нашла формы ее ассимиляции, что хорошо видно при изучении русской
литературы XIX века (Н. Гоголь, М. Салтыков-Щедрин и т. д.). Нельзя,
однако, забывать, что У.
развивался в России не на своей собственной основе, но на основе
синкретизма, т. е. его недостатки были связаны со всей социокультурной
ситуацией. Общество, двигаясь по пути У. парадоксальным образом тяготилось
им. Его рост не сопровождался нравственной санкцией в массовом сознании. Он
выступал как дьявольская сила, разрушающая жизнь, как фактор, стимулирующий
дискомфортное состояние. В этом отношении Россия противоположна Западу, где
рост У. на определенном этапе находил обоснование в философских и этических
системах, а также в протестантской этике. Тяга к У. и одновременно страх
перед ним порождали раздвоенность сознания, усиливали нравственное
напряжение, сознание греховности собственной жизни, страх отпадения. Этот
конфликт в условиях раскола общества приобрел застойную форму.
Негативное отношение к У. объясняется тем, что его сходство с другими
идеалами носит скрытый характер, тогда как его отличия от них бросаются в
глаза. Он порождает дискомфортное состояние у носителей вечевого идеала,
так как он подрывает уравнительность, создает имущественное неравенство. Он
неприятен либерализму, так как У. исторически тяготеет к материальным
ценностям, чужд пониманию высших ценностей духа, с трудом соглашается на
государственность, замыкаясь в своих локальных ограниченных мирах, в чем он
следует вечевому локализму. Травля У. в печати и литературе, особенно в
некоторые периоды, - обычное дело. Он в глазах миллионов выступает в роли
воплощения мирового зла, которое несет к нам Запад, те или иные этнические
группы; под его влиянием множество людей отпадает от идеала социализма, от
языческого тотема, от деревней Правды и приобщается к кривде с ее корыстью,
стремлением к наживе, вещизму и т. д. Реально негативная сторона этого
перехода заключается в том, что У. не освящен санкцией высшей культуры,
пониманием его нравственной правоты, что не только тормозит прогресс У., но
и придает ему характер греховности (например, Торговля). Каждый его шаг как
бы говорит, что все кругом жулики, и именно это истолкование, а не сам У.,
стимулирует коррупцию.
В результате отсутствия этой проработки до уровня повседневности У.
остался не облагороженным опытом человеческих отношений, а как бы
противостоял этим отношениям, достигая подчас вершин бесчеловечности.
Прямолинейное механическое применение абстрактных схем вполне может
привести к идее необходимости истребления "бесполезных людей". Например, по
мнению хрупкой блондинки, как, впрочем, и других, к детямнаркоманам следует
подойти с критерием; "А проку от них чуть, если в пятнадцать лет наркоманы,
зато вреда много". Поэтому их родителей" само собой стерилизовать их и
стрелять", а детей "несколько лет подержать взаперти, а если не
исправились, то стрелять" (Притула Д. Не опоздать! // Нова. 1988. № 3. С.
154). У. позволяет обменивать высшие духовные ценности на материальные
блага, например, "Комсомольцы заключили договор со стариками. Старики
разрешили снять колокол с церкви, комсомольцы обязались взамен дать
старикам трактор" (Платонов А. Из записных книжек).
Развитый У., несмотря на свой творческий характер, подвергается гораздо
большему остракизму, чем умеренный, хотя последний тяготеет к
иждивенчеству. У. существует как стремление приспособиться к реальной
ситуации, будь это древняя община или общество, где господствует монополия
на дефицит. Во всех случаях он может непосредственно служить средством
укрепления соответствующего типа отношений и одновременно скрыто
подкапывается под него. У. крайне противоречив. Сегодня он может стать
орудием в принципе любых, самых архаичных сил.
У. обладает серьезными слабостями. Ситуация для него сводится к
ограниченному количеству характеристик, которые непосредственно дают
эффект. У. не знает, что эмпирическая ситуация является ограниченным и
преходящим звеном сложного изменчивого мира и то, что с точки зрения
ограниченных представлений кажется пользой, может с точки зрения
исторического процесса оказаться катастрофой. У., как и синкретизм, не
знает современного мира и поэтому их ценности рискуют направить общество на
собственное саморазрушение. Тем самым У. отличен от развитого рационализма,
так как последний требует постоянной критической переоценки своих
оснований. У. в сущности ориентируется на случайные обстоятельства и не
контролирует возможность их изменений и, следовательно, стоит перед угрозой
просчета. У. постепенно преодолевает свою ограниченность, но его выход к
вершинам культуры означал бы, что он уже перерос в либерализм.
Позитивное в У. - его догматическая непредвзятость. Следуя своей
конъюнктурной логике, У. может соскользнуть с манихейства и стать на
позиции либерализма, согласиться на диалог. Однако если ситуация изменится,
он может быстро, инверсионным образом вернуться обратно. Это утилитарное
скольжение между разными ценностями имеет исключительно важное значение для
гибридных идеалов, для понимания природы псевдосинкретизма, для попыток
других народов установить диалог с носителями У.
Важнейшее значение У. в истории страны заключается в том, что в условиях
раскола, т. е. застойной неспособности преодолеть социокультурное
противоречие, У. постепенно начинает служить основой гибридного идеала,
открывающего определенные возможности для обеспечения интеграции общества
на разных этапах. У. Открыл путь синтезу различных, возможно
противоположных идеалов своим циничным отношением к любой логике, кроме
логики последовательной, ежеминутной целесообразности, превращая все идеалы
в средство для сложившихся целей, и тем самым, кажется, давал единственный
шанс на жизнь этому безумному обществу. Он открывает возможность правящей
элите при инверсионном переходе от одного этапа к последующему
манипулировать, решая медиационную задачу, всем богатством накопленных
нравственных идеалов, постоянно формируя идеологию.
Стремление У. найти свое место в жизни служит поводом для смеха,
принимающего подчас формы острейшей сатиры, смеха, перерастающего в самый
серьезный призыв к уничтожению У. Между тем У. является серьезным
процессом, так как он следует некоторому принципу, например благу, пользе,
богатству и т. д. Но вместе с тем в этом процессе больше смеха, чем на
любом карнавале. Народный карнавал обращается к древним ценностям, к тому,
что уже было. Карнавал - всегда повторение. В противоположность карнавалу в
У., в его сдержанной усмешке таится отрицание всего мироздания. У. смеется
над миром, чтобы превратить его в средство для своих целей.
Сегодня, на седьмом этапе второго глобального периода, когда встал вопрос
о экономической реформе, только У. может занять место основы, хотя и в
иллюзорных формах, экономического развития. В принципе У. сегодня слаб, и
его стремление к рынку носит ограниченный характер. Реформаторы склоняются
