всего катастрофическим ростом массового дискомфортного состояния. Не зная
этого, абстрактный либерализм срывает покровы тайны, полагая, что тем самым
раскрывается столь желанная народу Правда. Однако у народа совсем другая,
отличная от истины либерализма Правда, противостоящая плюрализму,
разрушению уравнительности, либерализму. Тем самым представления, что
возбуждаемая активность народа выльется в либеральные демократические формы
является чистейшей маниловщиной. Разоблачение тайны в конце первого
глобального периода привело к массовому отказу от поддержки существующей
государственности при одновременной неспособности встать на пути создания
демократического общества. Апогей С.- л. и. сменяется его распадом на
составляющие ипостаси, а на массовом уровне либерал (кадет) рассматривался
как носитель зла.
На последнем этапе первого глобального периода либеральная критика
государства, истории общества является прорывом идеальной критики истории,
критики господства нравственного идеала, опирающегося на идею самодержавия,
православия и народности. Она расчистила путь практической критике,
основанной на массовых движениях и ценностях, противостоящих либерализму.
На седьмом этапе второго глобального периода (перестройка) либерализм также
стимулировал мощную критику всего предшествующего глобального периода.
Двойственность, даже абсурдность положения выявляется в полной мере в тех
случаях, когда либералы получают реальную власть. В этом случае, например,
в местных советах городов они, выступая за рынок, реально организуют выдачу
продовольствия и других товаров по талонам, а также вводят чрезвычайное
положение вплоть до закрытия предприятий, направляя их сотрудников на
сельхозработы. Иначе говоря, они вопреки собственным убеждениям действуют в
соответствии с идеалами традиционализма.
Это двойственное положение либерализма, тем не менее, не меняет того, что
лишь либерализм, либеральнопочвенный идеал, с его динамизмом в освоении
социальной реальности, в способности бесконечно углублять объяснение и
понимание динамики социокультурной реальности, способен искать пути
преодоления инерции истории, формировать новые ценности. Однако для этого
либерализм должен уметь отличать либеральные ценности от ценностей иных
идеалов.
СОБОРНЫЙ НРАВСТВЕННЫЙ ИДЕАЛ - совместно с альтернативным авторитарным
нравственным идеалом составляет дуальную оппозицию, полюса которой
находятся в состоянии амбивалентности. Оба они есть результат расчленения
синкретического догосударственного вечевого идеала. В качестве
организационной формы С. н. и. выступает собрание членов сельского мира,
собрание глав семей, входящих в локальные сообщества, собрание частей
целого. Идея, выработанная русской элитарной мыслью, констатирует
существующую в массовой культуре с незапамятных времен "первичность Мы"
(С.Франк), которая реализуется через взаимопроникновение индивидуальных
монад. Соборность, как считали славянофилы, - это свободная братская
общность, истоки которой можно видеть в крестьянской общине. Затем идея
соборности воплотилась в идее коллективизма как господствующей, идеальной
социальной формы. С. н. и. - антитеза индивидуалистическому сознанию в
противоположность авторитаризму, который абсолютизирует личность первого
лица. Авторитаризм и С. н. и. представляют собой разные полюса
догуманистической нравственности.
С. н. и. - один из постоянных элементов нравственного разнообразия
большого общества, сменяющих друг друга этапов движения общества,
государства, специфики культурного основания решения медиационной задачи.
С. н. и. превращается в господствующий в большом обществе либо в результате
дискомфортного состояния, вызванного догосударственной жизнью, либо в
результате разложения предшествующего авторитарного идеала, вызвавшего
дискомфортное состояние, инверсию, угрожающую дезорганизацией.
Впервые С. н. и. возник в результате распада вечевого догосударственного
идеала при его экстраполяции на большое общество, на высшие этажи власти в
процессе формирования государства. С. н. и. кладется в основу
государственности как попытка соединить в целое замкнутые локальные миры и
построить высшую власть как собрание глав этих миров. С. н. и. тяготеет к
идеалу общества-общиы во главе с вечем, т.е. собранием глав основных
сообществ, ведомств общества, руководителей "всех частей государственного
управления, представителей всех ведомств" (Ключевский В.О. Соч., т. 2. С.
383). Этому идеалу общество обязано существованием органа власти - веча,
т.е. глав основных ведомств, частей общества (съезды князей, боярские думы,
ЦК партии, Политбюро). На соборности основаны советы с их идеей
нерасчлененности законодательной и исполнительной власти.
Престиж каждого члена вечевого руководства за редким исключением
определяется влиянием, силой и престижем руководимого им локального мира,
например, возглавляемых им в большом обществе министерств.
Такая система в советский период получила специфическое название:
"коллективное руководство". Господство С. н. и. характеризуется стремлением
к децентрализации, к ослаблению и даже ликвидации контроля сверху, к
превращению центральной власти в орудие локализма, к ослаблению высших
центров власти, стремление "сжечь" государство. Он порождает анархию,
возрастающую неспособность решить медиационную задачу, интегрировать
растущее разнообразие.
Развитие С. н. и. проходит стадию подъема, когда все общество
перестраивается на его основе, стадию упадка, когда оно начинает вызывать
нарастающую дезорганизацию, рост массового дискомфортного состояния, что
приводит к его гибели через инверсию, смене его альтернативным идеалом.
Господствующий нравственный идеал седьмого, предположительно последнего
этапа второго глобального периода (перестройка) приобретает черты соборного
идеала.
С. н. и. не является по сути государственным из-за своего локализма,
ограниченной сферы ответственности, что превращает каждое сообщество в
бастион локализма, который с разной степенью интенсивности "тянет одеяло на
себя". Это особенно хорошо видно на истории советов как самочинных
организаций управления, которые оказались не способными нести это бремя
ответственности за оградой локального мира., найти свое место в большом
обществе, в особенности после спада эмоционального накала. Аналогичные
организации под другими названиями создавались бастующими рабочими во
втором глобальном периоде. Эта недостаточная приспособленность к
государственности приводит в начале глобальных периодов к крайней ее
слабости, в конце - к тому, что этот идеал нуждается в подпорках. Он
временно сливается с по сути чуждым ему либеральным нравственным идеалом. В
результате возникает соборно-либеральный идеал, который, однако, как и
всякий гибридный идеал, несет в себе неразрешимый конфликт.
Два глобальных периода в истории России начинались с этапа господства С.
н. и.: в первом глобальном периоде с княжения Олега до удельной Руси. Его
апогеем можно считать княжение Владимира; во втором периоде - начиная с
ноября 1917 года до середины 1918 года. Первый глобальный период закончился
господством соборно-либерального идеала - модификацией вечевого
государственного идеала, который в точке своего апогея привел страну к
социальной катастрофе, к окончанию глобального периода и началу второго.
Неспособность С. н. и. собственными силами обеспечить основу для
государственности можно видеть в том, что: 1) Его эмоциональный и локальный
характер, ориентация на сохранение сообщества в статичном состоянии
порождает в большом обществе возрастающую дезорганизацию. Попытка на его
основе развить самоуправление, например на уровне производственных ячеек,
теряет смысл за пределами локальных обществ, в масштабах, которые не
позволяют обеспечивать управление людьми, в повседневной жизни не знакомых
друг с другом. 2) Интеграция локальных миров по горизонтали как в
традиционном обществе, так и при господстве сообществ советского типа
крайне слаба, что связано не только с отсутствием рынка, но прежде всего с
господством локализма, страхом перед интеграцией. "В страхе от
государственности заложено государство наше, - от государственности, как от
чумы, бежали... власть свою взяли, государство строить свое начали, -
выстроят так выстроят, чтобы друг другу не мешать, не стеснять, как грибы в
лесу" (Пильняк Б. Голодный год.
1920). Это сравнение подобного типа государственности с грибами следует
признать классическим для С. н. и. 3) В превращении локальных миров в
некоторые замкнутые бастионы, которые держат оборону против всего
общества, существование автаркии, монополии на дефицит. Общество, если оно
не прибегает к террористическим ударам, к использованию принципа шаха,
перерастающего в мат, бессильно против диктатуры каждого на своем месте. В
действительности в условиях господства С. н. и. "всевластие" центра
иллюзорно" (Коммунист. 1988. № 8. С. 74).
СМЫЧКА МЕЖДУ ГОРОДОМ И ДЕРЕВНЕЙ - важнейший лозунг советского
руководства, отражающий попытку преодолеть один из главных аспектов
раскола, т.е. раскол между городом и деревней, неспособность в условиях
господства псевдоэкономики установить рыночные отношения в стране вообще, а
следовательно и минимально удовлетворяющее общество перераспределение
дефицита. Проблема эта возникла еще до советской власти в результате
нарастающего нарушения закона соотношения хозяйственных отраслей.
Определяющим фактором для формирования этой ситуации было господство в
стране сил уравнительности, активизация локализма, начавшаяся после Петра 1
и существенно усиливающаяся после 1861 года, что выражалось, в частности, в
начавшемся в самом начале ХХ века избиении, вытеснении всех сил из деревни,
которые поднимались выше среднего уровня, тяготели к частной экономической
инициативе. События после 1917 года лишь довели до логического конца эту
массовую тенденцию закрепиться на доэкономических формах хозяйства. В
результате экономика оказалась замешенной технологическими механизмами,
доэкономическими хозяйственными связями, которые обеспечились
принудительной властью государства. В этой ситуации только оно могло взять
на себя ответственность за циркуляцию ресурсов. Однако это ухудшало
ситуацию, так как подрывало производство.
Смысл идеи С. заключается в том, что наладить товарооборот, по сути
взаимопроникновение отраслей можно, ограничив административные функции
государства, заменив продразверстку фиксированным продналогом, оставляя
излишки как фактор развития рынка. Однако это оказалось иллюзией,
вытекающей из основного заблуждения интеллигенции, полагавшей, что
ослабление вмешательства государства в хозяйство приведет к тому, что народ
молниеносно создаст рынок, разовьет товарно-денежные отношения, построит
тот или иной вариант царства Божьего на земле. Нэп не оправдал этих надежд,
так как отрасли, развившейся на основе крепостничества, на основе
натуральных отношений, испытывали громадные затруднения при попытках
установить рыночные отношения, приемлемую для всех систему цен. Деревня не
могла снабжать город в приемлемых масштабах и за приемлемые цены, и город
не мог снабжать деревню в приемлемых масштабах и за приемлемые цены. А
главное, что не было критической массы людей, которые считали, что это
необходимо достичь через рынок. В период нэпа не выявился рост рыночных
отношений внутри деревни, рост ремесленничества, а национализированная
часть хозяйства не могла конкурировать с частниками.
В последующие годы идея С. поблекла и ее заменило стремление "поднять
сельское хозяйство", что означало шаг назад в понимании сути проблемы, так
как она теперь решалась как отраслевая посредством административных,
технических средств, через реорганизации, прямой перекачкой ресурсов в
деревню. Это было бессмысленно и лишь усугубляло патологические соотношения
между отраслями, ухудшало условия для возникновения рынка. На пути
экономического развития общества, а не только той или иной отрасли лежит
