На месте глаз - красное свечение.
- Инас Йорл? - прошептала девушка.
- Он самый, - сухой смешок. - Я смело могу утверждать это... Ты
удовлетворена?
- Я... думаю, нет, - повернувшись, Жарвина последовала за толпой. -
Хотя должна бы! Я выпросила привилегию написать смертный приговор
собственной рукой, я думала, что упомяну о своих родителях, друзьях,
односельчанах, которых Нижару зверски убил или обратил в рабство, на мой
официальный рэнкен недостаточно хорош, поэтому мне пришлось
довольствоваться переписыванием составленного Мелилотом наброска! -
Жарвина вскинула голову. - И я надеялась дать показания в открытом суде,
увидеть, как меняются лица людей, узнающих, какой гнусный злодей прибыл
сюда в облике императорского военачальника... Мне сказали, что достаточно
свидетельств Ай-Гофлана, Мелилота и Принца.
- Говорить после Принцев - опасная привычка, - заметил колдун. - Но
так или иначе, до тебя, по-видимому, дошло, что месть никогда не
оправдывает возлагаемые на нее надежды. Возьмем случай со мной. Тот, кто
заколдовал меня, был настолько полон решимости уничтожить меня своей
местью, что наложил на одно заклятье больше, чем мог справиться. Каждому
он был вынужден уступить определенную частицу своей воли, ибо, как я
говорил тебе, сами по себе заклятья не обладают ни целью, ни задачей.
Поэтому этот человек полностью лишил себя рассудка и до самой смерти
лепетал и плакал, как младенец.
- К чему вы рассказываете мне все это? - воскликнула Жарвина. - Я
лишь хочу продлить удовольствие от его смерти, хотя оно и оказалось не
столь богатыми памятным, как я мечтала.
- Затем, - сказал колдун, беря девушку за пальцы, и его прикосновение
пробудило во всем ее теле сладостную дрожь, - что ты заплатила
справедливую и честную цену за проделанную мной работу. Я не забуду тебя.
Пусть снаружи ты заклеймена шрамами, внутри ты прекрасна.
- Я? - искренне изумилась Жарвина. - С таким же успехом можно назвать
прекрасной жабу или лужу грязи.
- Как тебе угодно, - пожал плечами Инас Йорл. Это движение явственно
показало, что он уже не совсем тот, кем был до этого. - В любом случае,
существует другая причина.
- Что?
- Ты ведь читала написанное в свитке, а до этого я говорил тебе об
этом. Тем не менее, ты ведешь себя так, словно забыла кое-что.
Мгновение Жарвина не могла понять, к чему клонит колдун. Затем ее
рука взметнулась к открытому рту.
- Две смерти, - прошептала она.
- Да, действительно. И едва ли мне нужно говорить тебе, к кому
обратился изменник во дворце, чтобы наложить заклятье, достаточно
могущественное для того, чтобы помимо моей воли вовлечь меня в это дело.
Мне удалось сделать так, чтобы документ смогли прочесть. Но я не могу
преодолеть последствия разрушительной работы собрата.
- Чья смерть? _М_о_я_?
- Разумнее всего сделать опасность минимальной, например, нанявшись
на морское судно. Многие капитаны-купцы будут рады заполучить опытного
писаря, а после твоего обучения у Мелилота ты готова к такой работе.
Больше того, твой нынешний хозяин очень ревнив. Ты вдвое моложе его, а он
уже смотрит на тебя, как на соперника.
- Он хорошо скрывает свои чувства, - пробормотала Жарвина, - но порой
проскальзывает что-то такое, что заставляет меня верить вам.
- Возможно, он еще любезнее начнет относиться к тебе, если ты станешь
для него чем-то вроде заморского агента. Уверен, ты можешь договориться
поставлять ему - за разумную плату, конечно, - коммерчески ценные
сведения. Едва ли Мелилот откажется натянуть новую тетиву на свой лук -
например, торговлю пряностями.
Макакой-то миг Жарвина, казалось, оживилась от этих слов. Но потом
снова погрузилась в мрачную печаль.
- Зачем мне обогащать себя, не говоря уже о нем? Сколько себя помню,
у меня была цель жизни. Теперь ее нет - она взлетела на небо вместе с
пеплом Нижару!
- Для того, чтобы заказать заклятье, человек должен быть очень
богатым.
- На что мне волшебство? - презрительно сказала Жарвина.
Мгновение спустя ей показалось, что огонь разлился по всему ее телу,
обжигая каждый обезображивающий ее рубец, каждый шрам, ожог, царапину.
Только теперь Жарвина припомнила, что в какой-то момент той неповторимой
ночи, когда колдун лежал рядом с ней, он предпринял попытку прочесть по
карте ее кожи всю бурную историю жизни девушки.
Она также вспомнила, что решила тогда, будто бы это было сделано в
каких-то личных целях колдуна. Не могла ли она ошибиться? Возможно, на
самом деле все проще - может, Инас Йорл просто посочувствовал той, кого
жизнь тоже покрыла шрамами, хотя и несколько иначе?
- Возможно, ты захочешь, - спокойно продолжал колдун, - очистить от
прошлого свое тело, так же, как, мне кажется, ты начинаешь очищать свой
разум.
- Даже?.. - она смогла закончить вопрос лишь тем, что подняла руку к
правой стороне груди.
- Со временем. Ты молода. Нет ничего невозможного. Это даже более чем
вероятно. Мы уже говорили на эту тему. Итак, действуй!
Они почти достигли ворот, толпа сгущалась, толкаясь, люди брались
руками за пояса с деньгами и карманы, ибо это было идеальное время для
воровства.
- Я так понимаю, вы бы не заговорили со мною об этом, если бы у вас
на примете не было нового хозяина для меня? - наконец сказала Жарвина.
- Ты очень проницательна.
- И если бы в этом не было какой-то выгоды для вас?
Инас Йорл вздохнул.
- Во всем есть смысл. В противном случае заклятая были бы невозможны.
- А какой смысл был в том, что Нижару обронил свиток?
- Обронил?..
- О! Ну как же я не подумала об этом?
- Со временем, уверен, ты догадалась бы обо всем. Но ты появилась в
Санктуарии недавно, и едва ли могла знать, что в молодости Ай-Гофлан
считался одним из самых ловких карманников города. Как ты думаешь, каким
еще образом он смог бы ухитриться купить себе место капитана стражи? Можно
ли по его речи сделать вывод, что он происходит из состоятельной семьи?
Они вошли в ворота, толпа стиснула их. Плотно прижимая к телу сумку с
письменными принадлежностями, другой схватив серебряную заколку, которой
был заколот обмотанный вокруг тела плащ, Жарвина думала и думала.
И пришла к решению.
Даже если ее главная цель в жизни осуществилась, нет причин не найти
другую, возможно, более честолюбивую. В таком случае есть все основания
попытаться продлить жизнь, покинув Санктуарий.
Хотя...
Она тревожно оглянулась, ища колдуна, и решила, что они с ним
потерялись в толчее, но тут же с облегчением схватила его за руку.
- Поможет ли расстояние? Я хочу сказать, если рок висит надо мной,
смогу ли я избежать его?
- О, он висит не над тобой. Просто в заклятье сказано о двух смертях,
а произошла только одна. Каждый год, каждый день в городе такой величины
умирают десятки и сотни людей. Весьма вероятно, действие заклятья
ограничено местностью, во время грозы молния бьет в землю прямо под тучей,
а не на сотни лиг от нее. Вполне вероятно, что вторая смерть постигнет
кого-либо также виновного в разорении Забытой Рощи. Ведь вместе с Нижару
были воины, не так ли?
- Да, это были воины, которых я долгое время считала простыми
бандитами!.. О, в какой упадок пришла эта страна! Вы совершенно правы! Я
уеду отсюда как можно дальше, независимо от того, поможет ли мне это
перехитрить смерть!
Схватив колдуна за руку, Жарвина стиснула ее и наклонилась к нему.
- Назовите корабль, который я должна найти?
В день отплытия корабля Инасу Йорлу было небезопасно появляться на
улице, порой происходящие в нем перемены превращали его в такое, что
никто, даже самые терпимые не могли признать его за человеческое существо.
Поэтому колдун был вынужден наблюдать за отплытием с помощью магического
зеркала, полный решимости убедиться в том, что его замысел удался.
Все прошло как нельзя лучше. Инас Йорл следил за кораблем с Жарвиной,
стоявшей на носу, до тех пор, пока он не скрылся в морской дымке, а затем
откинулся в то, что в настоящий момент не могло называться креслом в том
смысле, в каком его понимает большинство людей.
- И поскольку рядом больше не будет тебя, чтобы притягивать заклятье,
- пробормотал он вслух, - возможно, удача, повернется так, что второй
смертный приговор падет на безумно усталого - жертву сотни безумных
заклятий - несчастного, жалкого Инаса Йорла.
И все же какая-то надежда светилась, подобно красным впадинам, что
были у колдуна вместо глаз, пониманием того, что, по крайней мере, один
человек на свете думает о нем лучше, чем он думает о себе сам. Наконец
хрипло рассмеявшись, он закрыл магическое зеркало и покорно стал
дожидаться очередного неотвратимого превращения, лишь отчасти утешаясь
тем, что до сих пор ни разу не принимал одного и того же облика дважды.
Лин ЭББИ
ЛИК ХАОСА
Карты были разложены рубашками вверх широким полукругом на покрытом
черным бархатом столе, который Иллира использовала для гадания. Закрыв
глаза, девушка наугад ткнула указательным пальцем в одну, перевернула ее.
Л_и_к _Х_а_о_с_а_ - отражение в разбитом зеркале мужчины и женщины. Сейчас
Иллира гадала на себя - попытка преодолеть атмосферу тягостного ожидания,
нависшую над убогим сооружением из тряпья и дерева, которую девушка и
Даброу, базарный кузнец, именовали домом.
Гадание лишь усилило озабоченность.
Подойдя к другому столику, Иллира наложила себе на Баки толстый слой
краски для век. Никто не придет слушать предсказание своей судьбы к
молодой хорошенькой девушке - С'данзо, и ни один незнакомец не войдет в
эту хибару по какой-нибудь другой причине. Краска и традиционный
мешкообразный наряд С'данзо в тусклом полумраке комнаты скрывали возраст
Лопушки, по если вдруг какой-нибудь любвеобильный воин или купец
приближались слишком близко, в нескольких футах за занавеской всегда был
Даброу. Один лишь вид мускулистого покрытого потом гиганта с тяжелым
молотом в руках быстро клал конец любому недоразумению.
- Конфеты! Сладости! Как всегда, лучшие на базаре. Как всегда, лучшие
во всем Санктуарии!
Голос Хакона, торговца сладостями, донесся из-за завещанного тряпкой
дверного проема. Иллира быстро завершила туалет. Темная масса волнистых
волос была скреплена заколкой и покрыта пурпурным шелковым платком, броско
контрастирующим с юбками, шалью и блузкой, надетыми на девушке. Засунув
руки глубоко под юбки, Иллира достала кошелек и вынула из него медную
монетку.
Было еще слишком рано, чтобы она осмелилась выйти из дома. Всем на
базаре было известно, что она еще почти девочка, а в этот ранний час
горожан здесь пока не было.
- Хакон! Сюда! - позвала Иллира из-под навеса, где Даброу хранил свой
инструмент. - Две... нет, три пожалуйста.
Торговец положил три тягучие карамельки в протянутую раковину и с
улыбкой взял монетку. Через час за подобную покупку Хакон попросит еще
пять таких же монет, но для своих на базаре всегда выбирали лучшее и
делали скидку.
Иллира съела одну конфетку, а две других предложила Даброу. Ей
хотелось поцеловать его, но кузнец чурался прилюдного проявления чувств,
предпочитая уединение для того, что происходит между мужчиной и женщиной.
Улыбнувшись, он молча принял конфеты. Гигант говорил редко, слова давались
ему с трудом. Он чинил изделия из металла для всего базара, попутно
совершенствуя многие вещи. Кузнец взял Иллиру под свое покровительство,
