он напился и отправился искать работу за пределами базара. Нежно подняв
девушку, он перенес ее в дом, при этом что-то тихо бормоча себе под нос.
Даже заботливые руки Даброу не могли защитить Иллиру от кошмарных
сновидений, охвативших ее сразу же после того, как они вернулись домой.
Кузнец, стряхнув с себя опьянение, присматривал за девушкой, беспокойно
катающейся по кровати. Каждый раз, как только он решал, что Иллира
спокойно заснула, кошмары начинались вновь. Девушка пробуждалась в поту,
не в силах от страха понять, что с ней происходит. Когда Даброу просил
описать эти сны, она отказывалась. Кузнец начал подозревать, что в его
отсутствие произошло нечто худшее, чем убийство, хотя в доме не было
следов борьбы и насильственного вторжения.
Иллира все же пыталась при каждом пробуждении высказать кузнецу свои
страхи, но смесь видений и чувств не находила воплощения в словах. В ее
мыслях каждое новое переживание кошмара приближало ее к единственному
образу, собравшему воедино все ее трудности и одновременно устранившему
их. Первые слабые лучи восхода прорезались сквозь туман, когда Иллира,
наконец, в последний раз увидела этот синтезированный кошмар.
Она увидела себя в месте, которое, по словам духа сна, было поместьем
"Край земли". Поместье было давно заброшено, и только наковальня,
прикованная цепью к столбу посередине залитого звездным светом двора,
указывала на то, что здесь когда-то жили. Иллира легко разорвала цепь и
подняла наковальню, словно та была сделана из бумаги. Она направилась к
воротам, и в это время застонал ветер, нагнав тучи и окружив девушку
клубами пыли. Иллира поспешила к выходу, где Даброу ждал драгоценный дар.
Не успела она пройти и половины пути, как железо начало трескаться, и
когда она протянула наковальню кузнецу, та рассыпалась в прах. Начавшийся
дождь смыл лицо Даброу, обнажив на его месте жесткую саркастическую улыбку
Литанде. Волшебник ударил девушку картой, на которой был изображен Лик
Хаоса. И она умерла, но лишь затем, чтобы обнаружить себя плененной внутри
собственного тела, несомого невидимыми руками к глубокому колодцу, ее
окружили диссонирующие напевы жрецов под звуки цимбал. Не пробуждаясь,
Иллира открыла глаза и увидела огромную каменную плиту, опускающуюся на
нее в колодце.
- Я уже мертва! - закричала Иллира, пытаясь освободить руки и ноги от
невидимых пут. - Меня нельзя принести в жертву - я уже мертва!
Руки ее освободились. Она яростно замахала ими. Стены колодца были
скользкими, без выступов, за которые можно было бы ухватиться. Опускаемый
камень коснулся головы Иллиры. Она вскрикнула, чувствуя, как жизнь второй
раз покидает ее тело. Тело отпустило душу, и та поднялась сквозь камень.
Иллира проснулась.
- Это был сон, - сказала она, прежде, чем Даброу успел что-то
спросить.
У нее в голове уже было готово решение. Кошмар больше не вернется. Но
все это походило на гадание по картам. Для того, чтобы постичь то, что
хотел передать дух сна, вначале надо помедитировать.
- Ты что-то говорила о смерти и жертвоприношении, - сказал Даброу,
которого не переставало тревожить внезапно ставшее спокойным лицо девушки.
- Это был сон.
- Какой сон? Ты боишься, что я брошу тебя и покину базар, так как
теперь у меня нет работы?
- Нет, - поспешно сказала Иллира, скрывая новую озабоченность,
которую пробудили эти слова. - К тому же, я нашла нам наковальню.
- Во сне, вместе со смертью и жертвоприношениями?
- Смерть и жертвоприношение - это ключ, который предоставил мне дух
сна. Теперь мне нужно время, чтобы понять его смысл.
Даброу отшатнулся от нее. Он был не С'данзо, и хотя и жил на базаре,
не одобрял и не понимал обычаев и способностей его обитателей. Всякий раз,
когда Иллира заговаривала о том, что "видела" или "узнавала", ему
становилось не по себе. Сейчас он сел на стул, поставленный в углу,
наиболее удаленный от атрибутов С'данзо.
Рассвело, заморосил дождь, Иллира молча смотрела на черный бархат,
покрывающий стол. Даброу поставил перед ней раковину с конфетами. Девушка
кивнула, улыбнулась, съела сласти, но не сказала ни слова. Кузнец уже
успел отослать двух клиентов, когда Иллира, наконец, закончила медитацию.
- Ну теперь ты закончила, Лира? - спросил Даброу, чье неверие в
способности С'данзо не мешало участию к девушке.
- Думаю, да.
- Больше никаких смертей и жертвоприношений?
Иллира кивнула и начала рассказывать о событиях предыдущего дня.
Даброу молча слушал до тех пор, пока речь не зашла о Литанде.
- В моем доме? В этих стенах? - спросил он.
- Я видела его, но не знаю, как он попал сюда. Веревка осталась
нетронутой.
- Нет! - воскликнул Даброу, начиная метаться по комнате, словно
загнанное в клетку животное. - Нет, с меня довольно. Я не потерплю в своем
доме волшебников и чародеев!
- Тебя здесь не было, и я не приглашала его войти, - вспыхнули черные
глаза Иллиры. - И он вернется, если я не сделаю этого, так что выслушай
меня.
- Нет, скажи только, что мы должны сделать, чтобы больше не пускать
его сюда.
Иллира вонзила ногти в ладонь, скрытую под складкам юбок.
- Мы должны предотвратить освещение закладки нового храма в честь
рэнканских богов.
- Боги! Лира, ты могла бы не вмешиваться в дела богов? Именно этот
смысл ты нашла в "смерти и жертвоприношении"?
- В этом также причина того, почему Литанде был здесь вчера вечером.
- Но, Лира...
Девушка покачала головой, и кузнец умолк.
"Он не стал спрашивать, что я собираюсь делать, - думала Иллира, пока
кузнец, завязав веревку на проходе, шел вместе с ней в город. - Пока план
только в моей голове, уверена, у меня все получится. Но если я расскажу об
этом хоть кому-нибудь - даже ему - я услышу лишь, насколько мала надежда
остановить Молина Факельщика и изменить судьбу Мариллы."
Во сне ее мертвое тело уже было принесено в жертву Сабеллии и
Саванкале. Утренние размышления убедили Иллиру, что она должна ввести в
церемонию Молина Факельщика труп. Она была свидетельницей убийства, но
люди Джабала унесли тело своего товарища. Единственный другой источник
трупов, известный Иллире, был дворец губернатора, где железная рука
церберов сделала казни ежедневным занятием.
Девушка и кузнец миновали огромный склеп, расположенный прямо за
воротами базара. Дождь прибивал трупный смрад к деревянным стенам. Можно
ли будет ублажить Сабеллию и Саванкалу дроблеными костями и жиром забитой
коровы? Иллира нерешительно поднялась на деревянный настил, перекинутый
через вытекающий из строения красно-коричневый поток.
- Что нужно рэнканским богам в этом месте? - спросил Даброу перед
тем, как ступить на настил.
- Замена уже выбранной жертве.
Из боковой двери появился человек, который выкатил бочку и кинул ее в
медленно движущийся поток. Под пришедшими с базара проплыли бесформенные
красные куски. Иллира покачнулась.
- Даже рэнканских богов не проведешь этим, - указал на встречный
поток Даброу. - Предложи им по крайней мере смерть честного жителя Илсига.
Он протянул руку, поддерживая девушку, спустившуюся на мостовую,
затем повел ее по Серпантину к дворцу губернатора. На виселице под дождем
раскачивались три обмякших трупа, их имена и совершенные преступления были
написаны на привязанных к шеям табличках. Ни Иллира, ни Даброу не владели
непостижимым таинством письма.
- Который из них больше подходит для твоих нужд? - спросил Даброу.
- Марилла примерно с меня ростом, но светловолосая, - объяснила
Иллира, разглядывая двух рослых мужчин и одного старика, висящих перед
ними.
Пожав плечами, Даброу подошел к суровому на вид церберу, стоящему на
страже у подножья виселицы.
- Отец, - буркнул он, показывая на труп старика.
- Таков закон - висеть подвешенным за шею до заката. Тебе придется
подождать.
- Дорога домой неблизкая. Он уже мертв - чего еще ждать?
- Теперь в Санктуарии господствует _з_а_к_о_н_, бедняк, рэнканский
закон. Он выполняется без исключений.
Даброу опустил глаза, уныло теребя руки.
- При таком дожде не видно солнца - как я узнаю, когда возвращаться?
Стражник и кузнец посмотрели на свинцово-серое небо, оба знали, что
оно не рассеется до ночи, глубоко вздохнув, цербер подошел к веревкам,
выбрав, отвязал одну, и "отец" Даброу упал в грязь.
- Забирай его и проваливай!
Взвалив труп на плечо, Даброу подошел к Иллире, ожидающей его у
эшафота.
- Он... он... - в истерике выдавила она.
- Мертв с восхода солнца.
- Он весь в грязи. Он воняет. Его лицо...
- Ты хотела подмену в жертвоприношении.
- Но не такую же!
- Так выглядят все повешенные.
Они вернулись к склепу, где обитали могильщики и бальзамирователи
Санктуария. Там за пять медяков они нашли человека, который согласился
приготовить покойника. Еще за одну монету он обещал нанять повозку, и,
взяв в качестве могильщика своего сына, препроводить останки несчастного
вора на путь за Парадными воротами, где и предать их земле надлежащим
образом. Однако Иллира и Даброу разыграли большое горе и настояли на том,
чтобы похоронить отца собственными руками. Завернутого в почти чистый
саван старика привязали к доске. Иллира взяла ее со стороны ног, Даброу с
другой. Они пошли назад на базар.
- Мы подменим тело в храме? - спросил Даброу, раздвигая стулья и
освобождая место для доски.
Иллира непонимающе уставилась на него, не осознав в первую минуту,
что вера кузнеца в нее сделала этот вопрос искренним.
- Ночью рэнканские жрецы покинут дворец Принца-губернатора и
направятся в поместье, называемое "Край земли". Они понесут Мариллу с
собой. Мы должны будем остановить их и заменить Мариллу нашим мертвецом -
так, чтобы они об этом не узнали.
У кузнеца разочарованно округлились глаза.
- Лира, это не одно и то же, что таскать фрукты у слепого Якова!
Девушка жива. Старик мертв. Ясное дело, жрецы заметят это.
Иллира покачала головой, отчаянно цепляясь за увиденный в медитации
образ.
- Идет дождь. Луна не светит, и от факелов будет больше дыма, чем
света. Я дала девушке цилатин. Жрецам придется нести ее как мертвую.
- Она примет снотворное?
- Да!
Но Иллира не была уверена - не могла быть уверена до тех пор, пока не
увидит шествие. Вопросов много: приняла ли Марилла снотворное, велика ли
процессия, есть ли охрана, быстро ли она движется, будет ли ритуал похож
на то, что она видела во сне. Иллира вновь ощутила холодный ужас от
чувства, что на нее опускается камень. Ее мысли не покидал смутно
виднеющийся смеющийся Лик Хаоса.
- Да! Вчера вечером она приняла снотворное, - твердо сказала она,
усилием воли отгоняя Лик.
- Откуда тебе это известно? - недоверчиво спросил Даброу.
- _Я _з_н_а_ю_.
Дальнейшие споры прекратились, и Иллира занялась приготовлением
невеселой трапезы на столе, поставленным над мертвым гостем. Незаметно
зашло солнце и на Санктуарий легла темная дождливая ночь, как и
предсказала Иллира. Непрекращающийся дождь поддерживал ее убежденность,
они медленно пересекли базар и вышли через Общие ворота.
Впереди их ждал долгий, но не трудный путь за городские стены. Как
заметил Даброу, дамочки с Улицы Красных Фонарей проделывают его ежедневно
к Обещанию Рая. Они похихикивали под шалями при виде, как двое тащили
нечто очень похожее на труп. Но не предпринимали никаких попыток чинить
препятствия, а час был слишком ранний для возвращения шумной толпы из
