Воцарилось молчание, прерываемое лишь рыданиями Винки.
Потом Думбльдор произнёс:
– А сегодня...
– Сегодня перед ужином я предложил отнести Тремудрый Кубок в
лабиринт, - прошептал Барти Сгорбс. – Превратил его в портшлюс. План
моего господина удался. Он вернул себе власть и теперь вознаградит
меня превыше всех мечтаний.
Безумная улыбка ещё раз озарила его черты, а потом голова упала
на плечо. Рядом рыдала безутешная Винки.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
ПУТИ РАСХОДЯТСЯ
Думбльдор встал. Некоторое время он с презрением смотрел на
Барти Сгорбса. Затем взмахнул палочкой, и из неё вылетели верёвки,
мгновенно связавшие пленника.
Думбльдор повернулся к профессору МакГонаголл.
– Минерва, я могу попросить вас посторожить его, пока я отведу
Гарри наверх?
– Конечно, - отозвалась профессор МакГонаголл. У неё был
сдержанно-брезгливый вид, как будто при ней только что кого-то
стошнило. Тем не менее, она достала волшебную палочку и твёрдой рукой
направила её на Барти Сгорбса.
– Злодеус, - Думбльдор повернулся к Злею, - попросите,
пожалуйста, мадам Помфри спуститься сюда. Аластора Хмури нужно
отправить в больницу. Затем пойдите во двор, разыщите Корнелиуса Фуджа
и приведите его в этот кабинет. Он, без сомнения, захочет сам
допросить Сгорбса. А если ему понадобится видеть меня, скажите, что
через полчаса я буду в больничном крыле.
Злей молча кивнул и быстро вышел из комнаты.
– Гарри, - ласково позвал Думбльдор.
Гарри встал и снова покачнулся – боль в ноге, о которой он,
слушая Сгорбса, на время позабыл, вернулась с новой силой. Кроме того,
он вдруг понял, что его колотит дрожь. Думбльдор подхватил его под
руку и, поддерживая, вывел в тёмный коридор.
– Мне хотелось бы, чтобы сначала ты зашёл ко мне в кабинет,
Гарри, - тихо сказал директор, в то время как они медленно
передвигались по коридору. – Там нас ждёт Сириус.
Гарри кивнул. На него навалилось какое-то оцепенение, ощущение
полнейшей нереальности происходящего. Всё ему было безразлично, и он
был даже рад этому. Он не желал ни о чём думать. Ни о чём из того, что
случилось после прикосновения к Тремудрому Кубку. Невозможно было и
помыслить о том, чтобы углубиться в эти – такие свежие, болезненные,
яркие как фотографии – воспоминания, против воли мелькающие в
сознании. Шизоглаз Хмури, в сундуке. Червехвост, на земле, баюкающий
обрубок руки. Вольдеморт, восстающий из дымящегося котла. Седрик...
мёртвый... Седрик, обращающийся с просьбой отнести его к родителям...
– Профессор, - пробормотал Гарри, - а где мистер и миссис
Диггори?
– Они у профессора Спаржеллы, - ответил Думбльдор. Его голос,
такой невозмутимый во время допроса Барти Сгорбса, первый раз еле
заметно дрогнул. – Она завуч колледжа, и знала Седрика лучше всех.
Они подошли к каменной горгулье. Думбльдор сказал пароль,
горгулья отпрыгнула, и они с Гарри по винтовому эскалатору поднялись к
дубовой двери. Думбльдор распахнул её.
В кабинете стоял Сириус. Бескровное лицо выглядело измождённым,
как в те времена, когда он только что сбежал из Азкабана. В одно
мгновение он пересёк комнату.
– Гарри, с тобой всё в порядке? Я знал... знал, что что-нибудь
подобное... что произошло?
Трясущимися руками он усадил Гарри в кресло перед письменным
столом.
– Что произошло? – спросил он, уже более настоятельно.
Думбльдор начал рассказывать Сириусу обо всём, что он узнал от
Барти Сгорбса. Гарри слушал вполуха. Он смертельно устал. Каждая
клеточка измученного тела стонала, и ему хотелось только одного –
сидеть вот так, в этом кресле, час за часом, и чтобы никто его не
трогал. Хотелось уснуть, забыться.
Раздался мягкий шорох крыльев. Феникс Янгус покинул свой
насест, пролетел через весь кабинет и уселся Гарри на колено.
– ‘вет, Янгус, - еле слышно поздоровался Гарри. Он провёл рукой
по красивому малиново-золотому оперению. Янгус добродушно заморгал. В
его тёплой тяжести было что-то невыразимо успокаивающее.
Думбльдор закончил свой рассказ. Он сел за стол, напротив
Гарри, и стал смотреть на него, но Гарри избегал этого взгляда:
Думбльдор собирается его расспрашивать. Хочет заставить вновь пережить
случившееся.
– Гарри, мне нужно знать, что произошло после того, как ты
дотронулся до Кубка, - сказал Думбльдор.
– Думбльдор, а нельзя оставить это до утра? – резко вмешался
Сириус. Он положил руку на плечо Гарри. – Пусть он поспит. Ему нужно
отдохнуть.
Гарри окатило тёплой волной благодарности, но Думбльдор не
обратил на слова Сириуса никакого внимания. Он лишь подался всем телом
ближе к Гарри, и тот, с огромной неохотой, поднял голову и поглядел в
невыразимо голубые глаза.
– Если бы была хоть малейшая возможность помочь тебе, - мягко
начал Думбльдор, - погрузив в зачарованный сон и позволив отодвинуть
момент, когда ты должен будешь вспомнить всё, что произошло сегодня, я
бы это непременно сделал. Но мне хорошо известно: заглушить боль на
время – значит сделать её ещё острее потом, когда она неизбежно
вернётся. Сегодня ты уже продемонстрировал такую безграничную
храбрость, какой я даже не ожидал от тебя. И сейчас я прошу тебя
проявить её ещё раз. Пожалуйста, расскажи обо всём, что случилось.
Феникс издал тихий, зазвеневший на одной ноте стон, и Гарри
вдруг показалось, будто он глотнул согревающего и укрепляющего
напитка.
Он сделал глубокий вдох и начал рассказывать. По мере рассказа
перед его мысленным взором вставали сцены пережитого: он видел
сверкающую поверхность зелья, оживившего Вольдеморта, Упивающихся
Смертью, аппарирующих на кладбище, тело Седрика, распластанное на
земле возле Кубка.
Пару раз Сириус, по-прежнему крепко сжимавший плечо Гарри,
издавал невнятные звуки, словно собираясь что-то сказать, но Думбльдор
запрещающе поднимал руку, и Гарри был рад этому: начав говорить, он
уже не хотел, чтобы его перебивали. Рассказ приносил облегчение,
словно что-то ядовитое уходило из тела; каждое слово давалось с
неимоверным усилием, и всё же он чувствовал, что, когда выговорится,
ему станет лучше.
Однако, когда Гарри дошёл до того места, когда Червехвост
вонзил ему в руку клинок, Сириус вскрикнул, а Думбльдор вскочил с
места с такой быстротой, что Гарри вздрогнул. Думбльдор обошёл стол и
велел Гарри вытянуть руку. Гарри показал им обоим дырку на робе и
порез под ней.
– Он сказал, что моя кровь сделает его более сильным, чем чья-
нибудь ещё, - объяснил Думбльдору Гарри. – Сказал, что та защита,
которую дала мне моя... мама... что она теперь будет и у него. И он
был прав. Он смог дотронуться до меня, он прикоснулся к моему лицу.
На долю секунды Гарри показалось, что в глазах Думбльдора
блеснуло победное выражение. Но уже в следующий момент он не
сомневался, что это ему показалось. Думбльдор вернулся на своё место с
крайне усталым и каким-то одряхлевшим видом.
– Очень хорошо, - произнёс он, садясь. – Этот барьер Вольдеморт
преодолел. Гарри, пожалуйста, продолжай.
Гарри продолжил. Он рассказал, как Вольдеморт восстал из котла,
и постарался как можно точнее воспроизвести речь, обращённую к
Упивающимся Смертью. Потом рассказал, как Вольдеморт развязал его,
вернул ему палочку и предложил дуэль.
Но, на том месте, когда золотая нить соединила его палочку с
палочкой соперника, у Гарри внезапно перехватило горло. Он хотел
продолжать, но не мог – его захлестнули воспоминания о тех, кто
появился из палочки Вольдеморта. Гарри видел Седрика, старика, Берту
Джоркинс... маму... папу...
Он был благодарен Сириусу за то, что тот нарушил молчание.
– Палочки соединились? – переспросил он, переводя взгляд от
Гарри к Думбльдору. – Почему?
Гарри тоже посмотрел на Думбльдора, на лице которого застыло
отрешённое выражение.
– Приори Инкантатем, - пробормотал тот.
Он пристально поглядел Гарри в глаза, и между ними зримо
пробежала почти видимая искра взаимопонимания.
– Реверсивный заклинательный эффект? – догадался Сириус.
– Совершенно верно, - подтвердил Думбльдор. – У их палочек
одинаковая сердцевина: хвостовое перо одного и того же феникса. Этого
феникса, если быть до конца точным, - прибавил он и показал на
малиново-золотую птицу, уютно устроившуюся у Гарри на колене.
– В моей палочке перо Янгуса? – поразился Гарри.
– Да, - кивнул Думбльдор. – Мистер Олливандер сообщил мне, что
ты приобрёл вторую палочку, сразу же после того, как ты вышел из
магазина – четыре года назад.
– Так что же происходит, когда палочка встречает свою сестру? –
спросил Сириус.
– Друг против друга они работают неправильно, - объяснил
Думбльдор. – Если владельцы заставляют их сражаться друг с другом...
то имеет место весьма редкое и удивительное явление.
– Одна палочка заставляет другую исторгать выполненные ею
заклинания – в обратном порядке. Сначала самое последнее... а потом
те, что шли перед ним...
Он испытующе поглядел на Гарри, и тот кивнул.
– Что означает, - медленно продолжал Думбльдор, не сводя глаз с
Гарри, - что перед тобой должен был вновь появиться Седрик Диггори, в
том или ином виде.
Гарри ещё раз кивнул.
– Диггори ожил? – встрепенулся Сириус.
– Нет такого заклинания, которое способно вернуть к жизни
умершего, - тяжело вздохнул Думбльдор. – Единственное, что могло
произойти, это что-то вроде отражённого эха. Из палочки могла
появиться тень живого Седрика... я прав, Гарри?
– Он заговорил со мной, - сказал Гарри. Его вдруг снова
затрясло. – Привидение Седрика, или что это было, заговорило со мной.
– Эхо, - объяснил Думбльдор, - сохранившее внешний вид и
характерные черты Седрика. Предполагаю, что появились и другие
призраки... более давних жертв Вольдеморта...
– Старик, - горло Гарри больно сжалось. – Берта Джоркинс. И
ещё...
– Твои родители? – тихо спросил Думбльдор.
– Да, - ответил Гарри.
Сириус до боли сжал его плечо.
– Последние убийства, выполненные палочкой, - покивал головой
Думбльдор. – В обратном порядке. Могли бы появиться и другие, если бы
связь сохранилась. Очень хорошо, Гарри. И что же сделали эти... тени?
Гарри рассказал, как тени бродили у стен золотой клетки, как
Вольдеморт боялся их, как тень отца подсказала ему, что делать...
рассказал и о последней просьбе Седрика.
И почувствовал, что больше не в состоянии говорить. Он
оглянулся на Сириуса. Тот сидел, закрыв лицо руками.
Янгус вдруг спорхнул с колена Гарри на пол и положил красивую
голову на его повреждённую ногу. На рану, нанесённую пауком,
покатились крупные, перламутровые слёзы. Боль исчезла. Рана
затянулась. Нога зажила.
– Я не могу не повторить, - произнёс Думбльдор, в то время как
феникс поднялся в воздух и перелетел обратно на насест, - ты
продемонстрировал безграничную храбрость, какой я не мог даже ожидать
от тебя. Такую же храбрость, как те, что погибли в сражениях с
Вольдемортом в дни его наивысшего могущества. Ты взвалил на себя ношу,
которая под силу лишь взрослому колдуну, и справился с ней – ты сделал
для нас всё, на что мы имели право рассчитывать. Сейчас ты пойдёшь со
мной в больницу. Я не хочу, чтобы сегодня ты ночевал в общей спальне.
Тебе необходимо Сонное зелье и полный покой... Сириус, хочешь остаться
с ним?
Сириус кивнул и встал. Он снова превратился в большого чёрного
пса, вместе с Гарри и Думбльдором вышел из кабинета и пошёл с ними
вниз по лестнице в больничное крыло.
Думбльдор открыл дверь, и Гарри увидел миссис Уэсли, Билла,
Рона и Гермиону, окруживших перепуганную мадам Помфри. От неё, видимо,
требовали ответа, где сейчас Гарри и что с ним случилось.
Едва вошли Гарри, Думбльдор и чёрный пёс, все круто обернулись,
