Драко Малфой шёпотом бормочет что-то Краббе и Гойлу. Внутри всё
вскипело горячей, мучительной злобой. Но Гарри заставил себя
повернуться к Думбльдору.
– Есть ещё один человек, о котором непременно нужно упомянуть в
связи со смертью Седрика, - говорил в это время директор, - я,
разумеется, имею в виду Гарри Поттера.
По Большому залу пробежала рябь – многие головы на мгновение
повернулись к Гарри и сразу же отвернулись обратно, к директору.
– Гарри Поттеру удалось спастись от Лорда Вольдеморта, -
объявил Думбльдор. – С риском для своей жизни он вернул тело Седрика в
"Хогварц". Он продемонстрировал, во всех отношениях, такую храбрость,
какую перед лицом Лорда Вольдеморта удавалось показать лишь очень
немногим колдунам, и за это – честь ему и слава.
Думбльдор с суровым видом повернулся к Гарри и ещё раз поднял
бокал. Практически все в зале повторили его действия. Они тихо
произнесли его имя, как до этого – имя Седрика, и выпили за него.
Однако, в просвете между поднявшимися со своих мест ребятами, Гарри
увидел, что Малфой, Краббе, Гойл и многие другие слизеринцы
демонстративно остались сидеть и даже не прикоснулись к кубкам.
Думбльдор, который, при всех своих талантах, не имел волшебного глаза,
этого не заметил.
После того, как все сели, Думбльдор заговорил снова:
– Одной из целей проведения Тремудрого Турнира было
всестороннее укрепление магического сотрудничества. В свете последних
событий – я имею в виду возрождение Лорда Вольдеморта – подобные связи
приобретают новое, более важное, значение.
Думбльдор посмотрел на мадам Максим и Огрида, потом перевёл
взгляд на Флёр Делакёр и остальных бэльстэковцев, на Виктора Крума и
дурмштранговцев, сидящих за слизеринским столом. Крум, как заметил
Гарри, глядел беспокойно, почти испуганно, и отвёл глаза, словно
ожидая от Думбльдора какой-то резкости.
– Каждого из наших гостей, - Думбльдор задержал взгляд на
дурмштранговцах, - мы будем рады видеть всегда, в любой момент, вы
можете приехать к нам, когда захотите. И хочу, что все вы помнили – в
свете возвращения Лорда Вольдеморта, это необходимо помнить: наша сила
в единстве, разобщённость делает нас слабыми.
– Лорд Вольдеморт обладает уникальной способностью повсюду
сеять вражду, раздоры. Бороться с этим мы можем лишь одним способом –
связав себя столь же уникальными, крепкими узами дружбы и доверия.
Культурные, национальные различия – ничто, если наша цель едина, а
сердца открыты.
– Я знаю – но ещё никогда я так сильно не желал ошибиться! –
что впереди у нас тёмные, трудные времена. Некоторые из тех, кто
сейчас находится в этом зале, впрямую пострадали от Лорда Вольдеморта.
Он сломал судьбы многих и многих семей. Неделю назад, вы лишились
вашего товарища.
– Помните Седрика. И если придёт для вас время выбирать между
тем, что просто и тем, что правильно, вспомните, как поступил Лорд
Вольдеморт с хорошим, добрым, храбрым мальчиком, случайно оказавшимся
у него на пути. Помните Седрика Диггори.
* * *
Сундук Гарри был упакован; на крышке стояла клетка с Хедвигой.
Они с Роном и Гермионой вместе с остальными четвероклассниками
топтались в переполненном вестибюле и ждали карет, которые должны были
отвезти их на станцию Хогсмёд. Сегодня опять был прекрасный летний
день. Вечером Бирючиновая аллея встретит Гарри во всём своём
великолепии, утопая в зелени и поражая глаз буйством красок на
клумбах. Мысль об этом не принесла никакой радости.
– ‘Арри!
Он оглянулся. По парадному крыльцу торопливо поднималась Флёр
Делакёр. Позади неё было видно, как, далеко во дворе, Огрид помогает
мадам Максим запрягать гигантских коней. Бэльстэковская карета
готовилась к взлёту.
– Ми есче увьидимся, я надеюсь, - подбежав, сказала Флёр и
протянула руку. – Я хочу найти здьесь ‘аботу, чтоби усовегшенствовать
свой английский.
– У тебя очень хороший английский, - задушенным от волнения
голосом проговорил Рон. Флёр улыбнулась ему. Гермиона надулась.
– До свьидания, ‘Арри, - Флёр повернулась к выходу. – Било
пгиятно с тобой познакомьиться!
Гарри смотрел вслед Флёр, как она стремительно идёт по газону к
мадам Максим, и как красиво играет солнечный свет в её серебристых
волосах... и его настроение понемногу улучшалось.
– Интересно, как будут добираться назад дурмштранговцы? – с
любопытством спросил Рон. – Как вы думаете, они смогут вести корабль
сами, без Каркарова?
– Каркаров не водил корабль, - раздался хриплый голос. – Он
сидел в каюте, а нас заставлял делать всю работу. – Крум подошёл
попрощаться с Гермионой. – Мошно с тобой поговорить? – спросил он у
неё.
– О... да... конечно, - слегка разволновавшись, ответила
Гермиона, последовала за Крумом в толпу и скрылась из виду.
– Давайте быстрее! – громко закричал ей вслед Рон. – Кареты
вот-вот приедут!
Дожидаться карет он, однако, предоставил Гарри, а сам провёл
следующие несколько минут, вытягивая шею и пытаясь увидеть поверх
голов, чем там занимаются Крум и Гермиона. Те довольно скоро
вернулись. Рон испытующе вгляделся в лицо Гермионы, но оно было
совершенно безмятежно.
– Мне нравился Диггори, - отрывисто сообщил Крум, обращаясь к
Гарри. – Он всегда был со мной вешлив. Всегда. Хоть я и из
"Дурмштранга" – с Каркаровым, - добавил он, помрачнев.
– У вас уже есть новый директор? – поинтересовался Гарри.
Крум пожал плечами. Потом, совсем как Флёр, протянул руку и
попрощался сначала с Гарри, потом с Роном.
Рона явно терзала тяжёлая внутренняя борьба. Крум уже собрался
уходить, когда Рон вдруг выпалил:
– Ты не дашь мне свой автограф?
Гермиона отвернулась, улыбаясь приближающимся по подъездной
дороге безлошадным каретам, а Крум, слегка удивлённый, но в то же
время польщённый, подписал для Рона кусочек пергамента.
* * *
Погода – на обратном пути к вокзалу Кингс-Кросс – коренным
образом отличалась от сентябрьской, сопровождавшей их по дороге в
"Хогварц". В небе не было ни облачка. Гарри, Рон и Гермиона умудрились
отыскать отдельное купе. Свинринстеля, чтобы не ухал как сумасшедший,
снова накрыли парадной робой Рона. Хедвига дремала, положив голову под
крыло, а Косолапсус свернулся на свободном сидении рядом с Гермионой и
был похож на большую, рыжую, мохнатую подушку. Поезд увозил их на юг,
и Гарри, Рон и Гермиона разговаривали охотнее и свободнее, чем всю
последнюю неделю в школе. У Гарри было ощущение, что речь Думбльдора
на прощальном пиру открыла в нём какие-то шлюзы. Обсуждать случившееся
стало не так больно. Беседа о действиях, которые, возможно, уже сейчас
предпринимает Думбльдор против Вольдеморта, прервалась только тогда,
когда прибыла тележка с едой.
Купив еду, Гермиона вернулась, убрала в рюкзак деньги и достала
экземпляр "Прорицательской".
Гарри неуверенно посмотрел на газету, сомневаясь, стоит ли ему
узнавать, о чём там пишут, но Гермиона в ответ на его взгляд спокойно
сказала:
– Там ничего такого. Можешь сам посмотреть – там ничего нет. Я
проверяла каждый день. Была только крохотная заметка, на следующий
день после третьего состязания, о том, что Турнир выиграл ты. Седрик
даже не упомянут. Об этом вообще ничего. По-моему, Фудж велел им
молчать.
– Риту никто не может заставить замолчать, - возразил Гарри. –
А тут такой случай!
– Рита после третьего состязания вообще ничего не пишет, -
произнесла Гермиона странно-сдержанным голосом. – И, между прочим, -
добавила она, и тут её голос слегка задрожал, - некоторое время ей и
не придётся ни о чём писать. Если только она не согласится на то,
чтобы я сообщила кое-какие сведения о ней самой.
– О чём это ты? – удивился Рон.
– Я выяснила, как ей удавалось подслушивать частные разговоры,
несмотря на запрещение появляться на территории школы, - единым духом
выпалила Гермиона.
Гарри показалось, что Гермиона носила в себе эту информацию уже
много дней, умирая от желания поделиться ею, но сдерживалась, считая
время неподходящим.
– Как же она это делала? – немедленно спросил Гарри.
– Как это ты выяснила? – вытаращился Рон.
– Вообще-то, Гарри, это ты подал мне идею, - ответила Гермиона.
– Я? – поразился Гарри. – Как это?
– Жучок! – радостно выкрикнула Гермиона.
– Ты же говорила, что они не работают...
– Да нет, не электронный жучок, - пояснила Гермиона. – Нет,
понимаете... Рита Вритер, - голос Гермионы зазвенел от еле
сдерживаемого триумфа, – незарегистрированный анимаг. Она может
превращаться...
Гермиона достала из рюкзака небольшую, плотно закрытую
стеклянную банку.
– ... в жука.
– Ты шутишь, - не поверил Рон. – Ты же не... она не...
– Она – очень даже да, - Гермиона со счастливым видом
размахивала банкой.
В банке было несколько листиков, веточек – и большой, жирный
жук.
– Такого не может... ты шутишь... – шептал Рон, поднося банку к
глазам.
– Нет, не шучу, - Гермиона так и светилась от радости. – Я её
поймала в больнице на подоконнике. Посмотри внимательно, и ты увидишь
возле усиков характерные отметины, они совсем как эти её кошмарные
очки.
Гарри присмотрелся и понял, что Гермиона права. А ещё он кое-
что вспомнил.
– Тем вечером, когда Огрид рассказывал мадам Максим про свою
маму, на статуе сидел жук!
– Совершенно верно, - кивнула Гермиона. – И после нашего с
Виктором разговора у озера он снял жука у меня с головы. И, если я не
ошибаюсь, Рита сидела на подоконнике в кабинете прорицаний в тот день,
когда у тебя заболел шрам. Весь год она так и сновала повсюду в
поисках разных пикантных историй.
– А когда, помните, мы видели Малфоя под деревом... – медленно
начал Рон.
– Он разговаривал с ней, держа её в руке, - подтвердила
Гермиона. – Он, конечно же, знал. Так она брала свои чудненькие
интервью у слизеринцев. Им было безразлично, что её действия
противозаконны, главное – наговорить гадостей про нас и про Огрида.
Она забрала у Рона банку и улыбнулась жуку, забившемуся о
стекло.
– Я обещала выпустить её в Лондоне, - сказала Гермиона. –
Понимаете, я наложила на банку неразбиваемое заклятие, так что она не
может превратиться. И ещё я ей велела попридержать перо в течение
года. Посмотрим, оставит ли она дурную привычку писать про людей
всякие гадости.
Безмятежно улыбаясь, Гермиона спрятала жука в рюкзак.
Дверь в купе бесшумно отворилась.
– Очень умно, Грэнжер, - процедил Драко Малфой.
За его спиной возвышались Краббе и Гойл. Все трое имели как
никогда самодовольный, наглый и угрожающий вид – такими, пожалуй,
Гарри их ещё не видел.
– Итак, - неспешно начал Малфой, делая шаг внутрь купе и
оглядывая ребят. Его губы кривились от еле сдерживаемой усмешки. – Ты
поймала какую-то несчастную репортёршу, и Поттер – снова любимчик
Думбльдора. Большое дело.
Усмешка стала шире. Краббе и Гойл осклабились.
– Стараемся ни о чём не думать, да? – тихонько спросил Малфой,
обводя взглядом присутствующих. – Делаем вид, что ничего не случилось?
– Выйди вон, - приказал Гарри.
Он не видел Малфоя с тех пор, как тот шептался со своими
дружками во время речи Думбльдора. Сейчас при виде него у Гарри
зазвенело в ушах. Рука непроизвольно потянулась за палочкой.
– Ты примкнул к неудачникам, Поттер! Я тебя предупреждал! Я
говорил, что тебе не следует водить дружбу с неподходящими людьми,
помнишь? Во время первой нашей встречи в поезде? Я тебе говорил: не
стоит якшаться со всяким отребьем! – Он дёрнул головой в сторону Рона
и Гермионы. – А теперь всё, Поттер, поздно! Как только Лорд Вольдеморт
займётся делами, их первых отправят куда следует! Мугродье и
муглофилов первым делом! То есть, вторым – Диггори был пе...
Внезапно в купе словно взорвался ящик с петардами. Ослеплённый
