история, которую он хотел дочитать. И, хотя Гарри был уверен, что
никогда раньше не слышал имени Т.Я. Реддля, всё-таки оно что-то
значило для него, как будто бы Реддль был полузабытым приятелем
младенческих лет. Но это ощущение было абсурдно. Никаких друзей у него
до "Хогварца" не было, уж об этом Дудли позаботился.
Тем не менее, Гарри твердо решил узнать о Реддле побольше и на
следующий же день на рассвете направился в трофейную, чтобы как
следует рассмотреть Приз. Его сопровождали заинтересованная Гермиона и
скептически настроенный Рон, который заявил, что насмотрелся на трофеи
на всю оставшуюся жизнь.
Отполированный золотой приз Реддля был спрятан в угловом шкафу.
Надпись не содержала никаких подробностей относительно того, за что
была выдана награда ("и очень хорошо, а то приз был бы гораздо больше,
и я всё ещё чистил бы его", сказал Рон). Однако, они обнаружили имя
Реддля на старой "Медали за Магическое Мастерство", а также в списке
лучших учеников прошлых лет.
– Он что-то вроде Перси, - сморщил нос Рон. – Староста, лучший
ученик школы... наверняка, еще и отличник по всем предметам...
– Ты так говоришь, как будто это что-то неприличное, - сказала
Гермиона слегка обиженным тоном.
Снаружи, слабые лучи солнца стали вновь согревать стены
"Хогварца". Внутри замка, общий настрой стал несколько более
оптимистичным. После Джастина и Почти Безголового Ника, никаких
нападений больше не было. Мадам Помфри с радостью известила, что
мандрагошки сделались хмурыми и скрытными; это означало, что они
выходят из детского возраста. Гарри однажды случайно подслушал, как
она доброжелательно рассказывала Филчу:
– Как только у них пройдут прыщи, их можно будет пересадить.
После этого их вскоре можно будет срезать и приготовить настой. Вы
сами не заметите, как получите миссис Норрис назад живой и здоровой.
Может быть, Наследник Слизерина потерял кураж, думал Гарри.
Наверное, открывать Комнату Секретов становилось все более небезопасно
– вся школа постоянно была начеку. А может быть, монстр, кем бы он ни
был, готовился впасть в очередную пятидесятилетнюю спячку...
Хуффльпуффец Эрни Макмиллан не разделял подобной,
оптимистической, точки зрения. Он по-прежнему был убежден, что Гарри
является преступником, что он "выдал себя" в Клубе Дуэлянтов. Дрюзг
только накалял обстановку; он появлялся повсюду со своей дурацкой
песенкой "ах, Поттер-грязноттер", придумав к ней не менее дурацкий
танец, который всякий раз исполнял.
Сверкароль Чаруальд, кажется, считал, что это он остановил
лавину преступлений. Гарри однажды услышал, как он сообщил об этом
профессору МакГонаголл, во время построения гриффиндорцев перед уроком
превращений.
– Не думаю, что у нас могут быть ещё какие-то проблемы,
Минерва, - сказал он, многозначительно постучал себя по носу и
подмигнул. – Думаю, Комната Секретов закрылась навсегда. Преступник
понял, что я его обязательно поймаю, что это лишь вопрос времени.
Весьма разумно с его стороны остановиться сейчас, пока я не
рассердился как следует.
Знаете, на мой взгляд, что сейчас нужно школе, так это
моральный стимул. Чтобы смыть с себя воспоминания о прошлом семестре.
Не буду пока ничего говорить, но, мне кажется, я придумал одну вещь...
Он снова постучал себя по носу и важно удалился.
Каковы были представления Чаруальда о моральном стимуле, стало
ясно за завтраком четырнадцатого февраля. Из-за квидишной тренировки
накануне Гарри плохо выспался и сейчас бежал в Большой зал. Он немного
опаздывал. Попав внутрь, он в первый момент решил, что пришел не туда.
Стены были покрыты огромными неестественно-розовыми цветами.
Хуже того, сердечки-конфетти сыпались с бледно-голубого потолка. Гарри
прошел к гриффиндорскому столу, где сидел Рон с таким видом, будто его
вот-вот стошнит. Гермиона глупо хихикала.
– Что тут происходит? – спросил у них Гарри, усаживаясь и
отряхивая конфетти с бекона.
Рон молча указал на учительский стол, видимо, от возмущения он
не мог найти слов. Чаруальд, в неестественно-розовом, под цвет
украшений на стене, облачении махал рукой, прося тишины. По обе
стороны от него восседали учителя с каменными лицами. Со своего места
Гарри видел, как на щеке у профессора МакГонаголл бьется жилка. Злей
имел такой вид, словно его только что заставили проглотить целый
половник "СкелеРоста".
– Поздравляю с днем святого Валентина! – крикнул Чаруальд. –
Хочу поблагодарить тех, кто прислал мне открытки! Сорок шесть штук на
данный момент! Я взял на себя смелость устроить вам этот маленький
сюрприз... но это ещё не всё.
Чаруальд хлопнул в ладоши, и в дверь со стороны вестибюля
строем вошли двенадцать гномов весьма суровой наружности. Причем не
обычных гномов. Чаруальд заставил их прицепить золотые крылышки,
подмышкой у каждого торчала арфа.
– Наши милые купидоны! Они будут разносить валентинки! И это
ещё не всё! Я уверен, что мои дорогие коллеги захотят внести свой
вклад в атмосферу всеобщего праздника! Почему бы нам не попросить
профессора Злея показать, как готовят Любовное Зелье! А пока он будет
этим заниматься, мы поговорим с профессором Флитвиком! Кто знает об
Упоительных Чарах больше, чем он, хитрый старый лис!
Профессор Флитвик закрыл лицо руками. Вид Злея ясно говорил:
первому, кто обратится ко мне за Любовным Зельем, затолкаю в глотку
яд!
– Гермиона, умоляю тебя, скажи, что тебя не было среди этих
сорока шести! – воскликнул Рон, когда ребята вышли из Большого зала и
отправились на первый урок. Но Гермионе в этот момент срочно
понадобилось что-то найти в рюкзаке, и она не ответила.
Весь день, к крайнему неудовольствию учителей, гномы врывались
на занятия и раздавали валентинки. Во второй половине дня, когда
гриффиндорцы направлялись на урок по заклинаниям, один из гномов
вцепился в Гарри.
– Эй, ты! ‘Арри Поттер! – крикнул он, распихивая локтями тех,
кто мешал ему подобраться к адресату. У этого гнома был особенно
свирепый вид.
Вспотев с головы до ног и побагровев от ужаса перед
перспективой получить валентинку на глазах у целой толпы первоклашек,
среди которых по случайности оказалась и Джинни Уэсли, Гарри попытался
удрать. Гном, однако, бросился наперерез прямо сквозь толпу, сокращая
себе путь посредством пинков ногами по запрещенным местам, и достиг
Гарри раньше, чем тот успел сделать два шага.
– Я должен доставить музыкальную открытку ‘Арри Поттеру лично в
руки, - заявил гном, угрожающе потрясая арфой.
– Только не здесь, - прошипел Гарри и попытался убежать.
– Стой смирно! – рявкнул гном и, ухватившись за лямку рюкзака,
потащил Гарри назад.
– Пусти! – затравленно огрызнулся Гарри и попробовал вырваться.
С ужасающим треском рюкзак разорвался пополам. Книжки, палочка,
пергамент, перо попадали на пол. Последней выпала чернильница и щедро
оросила чернилами всё вокруг.
Гарри судорожно зашарил по полу, стараясь подобрать всё сразу,
раньше, чем гном начнет петь. В коридоре образовался затор.
– Что тут такое? – раздался презрительный голос. Гарри
залихорадило: надо было собрать вещи как можно скорее, чтобы Малфой не
услышал его валентинку.
– Что за беспорядок? – произнес еще один знакомый голос. Прибыл
озабоченный Перси Уэсли.
Совершенно потеряв голову, Гарри предпринял последнюю попытку
убежать, но гном обхватил его за ноги и ловко завалил на пол.
– Так, - деловито буркнул он, усаживаясь на Гарриных лодыжках.
– Получите валентинку:
Глаза зелены как лягушковый торт,
А чёлка черна как пиратский ботфорт.
Пусть он будет моим, он непобедим,
Герой, с кем не сладил Злой Лорд.
Гарри отдал бы все золото "Гринготтса" за возможность
немедленно провалиться на месте. Призвав на помощь всё своё мужество,
он смеялся вместе с остальными, одновременно поднимаясь на ноги,
онемевшие под тяжестью гнома. Перси Уэсли в это время прилагал все
усилия, чтобы разогнать толпу, в которой, кстати, многие рыдали от
хохота.
– Расходитесь, расходитесь, колокол прозвонил пять минут назад,
расходитесь по классам, - говорил он, расшугивая самых младших как
цыплят, - Тебя это тоже касается, Малфой...
Гарри, случайно бросив взгляд на Малфоя, заметил, как тот
остановился и подобрал что-то. С хитрым видом он показал найденное
Краббе и Гойлу, и тут Гарри осознал, что это был ежедневник Реддля.
– Отдай, - тихо сказал Гарри.
– Интересно, что тут пишет наш Поттер? – протянул Малфой. Он,
очевидно, не обратил внимания на то, какой год указан на обложке, и
подумал, что держит в руках личный дневник самого Гарри. Наблюдавшие
за этой сценой притихли. Джинни с ужасом переводила взгляд с блокнота
на Гарри.
– Дай сюда, Малфой, - строго сказал Перси.
– Когда посмотрю, что там внутри, - ответил Малфой и помахал
блокнотом перед носом у Гарри.
Перси сказал:
– Как школьный староста...
Но тут Гарри потерял терпение. Он выхватил волшебную палочку,
крикнул: "Экспеллиармус!" и, точно так же, как в тот раз, когда Злей
разоружил Чаруальда, ежедневник вылетел из рук Малфоя. Рон, широко
ухмыляясь, поймал его.
– Гарри! – громко укорил Перси. – В коридорах колдовать нельзя.
Мне придется доложить об этом!
Это было неважно – Гарри удалось посчитаться с Малфоем, и за
это он был готов отдать хоть пять гриффиндорских баллов. Малфой кипел
от ярости. Заметив проходившую мимо Джинни, он злобно выкрикнул:
– Не думаю, что Поттеру понравилась твоя открытка!
Джинни закрыла лицо руками и помчалась в класс. Рон вспылил и
тоже выхватил палочку, но Гарри успел оттащить его в сторону. Не
хватало, чтобы на заклинаниях его опять рвало слизняками.
Лишь во время урока Гарри заметил очень странную вещь. Все его
вещи были залиты малиновыми чернилами. Однако, ежедневник Реддля
оставался таким чистым, словно никакая чернильница никогда на него не
падала. Гарри хотел сказать об этом Рону, но того снова одолели
проблемы с палочкой; она расцветала все новыми и новыми пурпурными
пузырями, и Рон был не в силах сосредоточиться на чем-либо другом.
* * *
В этот день Гарри отправился спать раньше всех. Виной тому,
частично, были Фред с Джорджем, весь вечер распевавшие "глаза зелены
как лягушковый торт", чего Гарри не мог спокойно перенести; а с другой
стороны, он хотел еще раз внимательно изучить ежедневник, несмотря на
то, что Рон упорно считал это напрасной тратой времени.
Гарри сидел на кровати и листал пустые страницы, ни на одной из
которых не было и следа малиновых чернил. Тогда он достал из тумбочки
новую бутылочку, как следует обмакнул перо и уронил большую кляксу на
первую страницу.
Какую-то секунду клякса ярко сияла на бумаге, а затем исчезла –
страница словно вобрала ее в себя. В восторге Гарри снова окунул перо
и написал: "Меня зовут Гарри Поттер".
Эти слова тоже посверкали мгновение и исчезли без следа. И тут,
наконец-то, случилось нечто.
На поверхность страницы стали просачиваться слова, написанные
чернилами Гарри. Но самих этих слов он не писал.
"Привет, Гарри Поттер. Меня зовут Том Реддль. Как ты нашел мой
дневник?"
Эти слова тоже поблекли и исчезли, однако не раньше, чем Гарри
начал писать ответ.
"Кто-то хотел спустить его в унитаз".
Он с нетерпением ждал ответа.
"Как удачно, что я делал записи в более долговечной форме, чем
чернила. Но я всегда знал, что найдутся те, кому не захочется, чтобы
содержание этого дневника увидело свет."
"Что ты имеешь в виду?" - нацарапал Гарри, наставив от волнения
