Гарри хотел было спросить, пробовал ли Рон торт с патокой, но
заснул практически сразу же.
Возможно, Гарри был несколько неумерен за ужином, и ему
приснился очень странный сон. У него на голове сидел тюрбан профессора
Белки, и этот тюрбан все говорил с ним, доказывая, что ему нужно
немедленно перевестись в "Слизерин", потому что это – его судьба.
Гарри спорил с тюрбаном, говоря, что не хочет идти в "Слизерин; тюрбан
становился все тяжелее и тяжелее; Гарри попытался снять его, но тот
только стал теснее и до боли сжал голову – тут появился Малфой, он
смеялся, глядя, как Гарри борется с тюрбаном – потом Малфой
превратился в учителя с крючковатым носом, Злея, чей смех стал высоким
и холодным – вспыхнул ослепительно-зеленый свет, и Гарри проснулся,
весь дрожа и в поту.
Он перекатился на другой бок и заснул снова. Проснувшись на
следующее утро, он совершенно не помнил своего сна.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ПРОФЕССОР ЗЕЛЬЕДЕЛИЯ
– Вон, гляди!
– Где?
– Рядом с тем высоким парнем, рыжим.
– В очках?
– Видели его лицо?
– Видели шрам?
Шушуканье преследовало Гарри с того самого момента, как он
вышел из спальни на следующее после банкета утро. Дети, выстроившиеся
в линейку перед входом в свои классы, вставали на цыпочки, чтобы
получше рассмотреть его, или перебегали в конец очереди, чтобы еще раз
пройти мимо него. От такого внимания Гарри чувствовал себя очень
неловко. Он старался сосредоточиться на том, чтобы найти дорогу в свой
класс.
В "Хогварце" было сто сорок две лестницы: одни широкие и
пологие; другие узкие и скрипучие; третьи вели куда-то не туда по
пятницам; четвертые – с исчезающей ступенькой где-то посередине,
которую надо было не забыть перепрыгнуть. Еще были двери, которые не
открывались, пока их вежливо не попросишь или не пощекочешь в нужном
месте, или двери, которые на самом деле были вовсе не двери, а самые
обычные стены, которые просто очень хорошо притворялись. Кроме того,
было очень сложно запомнить, что где находится, потому что всё
непрерывно перемещалось с места на место. Люди на портретах постоянно
ходили друг к другу в гости, а рыцарские доспехи, Гарри был абсолютно
в этом уверен, обладали способностью самостоятельно двигаться.
Привидения тоже очень мешали жить. Невозможно не испугаться,
когда кто-то выплывает прямо на тебя сквозь дверь, которую ты
пытаешься открыть. Почти Безголовый Ник был крайне любезен с
гриффиндорцами-новичками и всегда помогал найти дорогу, а вот
полтергейст Дрюзг, если встретить его, когда опаздываешь на урок,
осложнял жизнь побольше, чем две заговоренные двери плюс лестница с
секретом, вместе взятые. Он мог нахлобучить тебе на голову корзинку
для мусора, вытащить ковер из-под ног, забросать мелом или незаметно
проскользнуть под тобой и схватить за нос с криком: "ну и шнобель!".
Хуже Дрюзга – конечно, если такое вообще возможно – был
смотритель Аргус Филч. Гарри с Роном умудрились попасться ему в лапы в
первое же утро. Филч схватил их при попытке пройти в дверь, которая,
по неудачному совпадению, вела в запретный коридор на третьем этаже.
Филч не поверил, что ребята потерялись, решил, что они нарочно хотели
пробраться туда, куда нельзя, и грозил бросить их в подземелье, но
тут, к счастью, мимо проходил профессор Белка, который их и выручил.
У Филча была кошка по имени миссис Норрис, костлявое создание
цвета пыли с выпученными глазами-фонарями, такими же, как у самого
Филча. Кошка самостоятельно патрулировала коридоры. Стоило чуточку
нарушить правила, буквально на миллиметр преступить запретную черту, и
она тут же, таинственным образом исчезая, бросалась звать Филча,
который являлся через секунду, пыхтя и сопя. Филч лучше чем кто-либо
другой (за исключением разве что двойняшек Уэсли) разбирался в
школьных секретных переходах и мог не хуже призрака выскочить из-под
земли. Ученики дружно ненавидели его, а розовой мечтой многих детей
было дернуть за хвост миссис Норрис.
Но если бы самой большой трудностью было найти дорогу до
кабинета! Как бы не так! А сами занятия? Гарри очень скоро понял, что
колдовство – это не просто размахивание волшебной палочкой и
бормотание непонятных слов.
Каждую среду, в полночь, дети должны были, глядя в телескоп,
изучать ночное небо, зазубривать названия звезд и траектории движения
планет. Три раза в неделю они отправлялись в теплицу на заднем дворе
изучать гербологию под руководством профессора Спаржеллы, приземистой
кряжистой ведьмы, которая учила, как обращаться с незнакомыми травами
и грибами и для чего их можно использовать.
Самым скучным уроком была история магии, единственный предмет,
который преподавал призрак. Профессор Биннз был очень-очень стар и
однажды заснул перед камином в учительской – а на следующее утро
пришел на урок уже без тела. Биннз бубнил и бубнил, а дети машинально
записывали имена и даты, путая Эмерика Злющего с Умериком Пьющим.
Профессор Флитвик, преподаватель заклинаний, был такой
крошечный, что ему приходилось стоять на стопке книг, для того, чтобы
ученикам было видно его из-за кафедры. На первом занятии во время
переклички он, прочитав фамилию Гарри, издал восторженный крик и
свалился под стол.
Профессор МакГонаголл, как и все остальные учителя в школе,
обладала своей, ярко выраженной индивидуальностью. Гарри был прав,
когда подумал, что она не тот человек, которому можно безнаказанно
перечить. Строгая и умная, она задала тон отношений на первом же
занятии, едва только детям позволено было сесть.
– Превращения – самый сложный и опасный вид колдовства, который
вы будете изучать в "Хогварце", - сказала она. – Те, кто будет валять
дурака у меня на занятиях, покинут класс навсегда. Это первое и
последнее предупреждение.
Потом она превратила стол в свинью и обратно. Дети были в
восхищении и не могли дождаться, когда и им будет позволено проделать
нечто подобное, но вскоре осознали, что до превращения мебели в
животных им еще очень и очень далеко. После того, как они долго писали
в тетрадку сложные формулы, каждому была выдана спичка, которую
следовало превратить в иголку. К концу урока одна только Гермиона
Грэнжер смогла хоть сколько-нибудь поменять вид спички; профессор
МакГонаголл показала всему классу, что спичка стала вся серебряная и
острая на конце, и даже одарила Гермиону улыбкой, хотя вообще
улыбалась крайне редко.
Все с нетерпением ожидали первого урока по защите от сил зла,
но оказалось, что занятия у профессора Белки – просто какая-то
пародия. В классе сильно пахло чесноком; как говорили, чеснок
использовался профессором Белкой для отпугивания вампира, который
когда-то напал на него в Румынии и который, по опасению профессора,
однажды непременно должен был вернуться. Тюрбан, объяснил он ученикам,
был подарен ему одним африканским принцем в знак благодарности за
избавление от хулиганствующего зомби, но дети не очень поверили этой
истории. Во-первых, когда любопытный Симус Финниган попросил
рассказать подробнее про борьбу с зомби, профессор Белка покраснел и
заговорил о погоде; во-вторых, от тюрбана исходил сильный и странный
запах – двойняшки Уэсли утверждали, что тюрбан тоже набит чесноком,
чтобы защищать профессора Белку везде, куда бы тот ни пошел.
Гарри вздохнул с облегчением, когда понял, что не так уж
отстает от всех остальных. Многие дети были из семей муглов и, так же,
как он сам, до поры до времени не подозревали, что являются колдунами
и ведьмами. А учить приходилось так много, что даже ребята вроде Рона
имели не слишком много форы.
В пятницу у Гарри с Роном был особый день: они наконец-то
смогли добраться к завтраку в Большой Зал, ни разу не потерявшись по
дороге.
– Что у нас сегодня? – спросил Гарри у Рона, посыпая овсянку
сахаром.
– Первые две пары – зелья, вместе со слизеринцами. – ответил
Рон. – Злей ведь завуч в "Слизерине". Говорят, он во всем отдает им
предпочтение – увидим, правда ли это.
– Хорошо бы тогда МакГонаголл отдавала предпочтение нам, -
сказал Гарри. Профессор МакГонаголл была завучем колледжа "
Гриффиндор", но это отнюдь не помешало ей на вчерашнем занятии по уши
загрузить "своих" домашней работой.
В это время прибыла почта. Сейчас Гарри уже привык, но в первое
утро прямо оторопел, когда в Большой Зал во время завтрака влетела
добрая сотня сов и закружила над столами в поисках хозяев, а потом
стала сбрасывать письма и посылки им на колени.
До сих пор Хедвига ничего не приносила Гарри. Она иногда
подлетала пощипать его за уши или поклевать крошек, прежде чем
отправиться отдыхать в совяльню вместе с остальными птицами. Этим
утром, однако, она приземлилась между вазочкой с джемом и сахарницей и
бросила записку Гарри на тарелку. Гарри немедленно вскрыл послание.
Очень неаккуратным почерком в там было написано:
Дорогой Гарри,
В пятницу во второй половине дня ты свободен, не
хочешь ли попить со мной чайку, часа в три? Хочу
услышать от тебя про первую неделю в школе. Пошли ответ
с Хедвигой.
Огрид
Гарри одолжил у Рона перо, нацарапал "Конечно, хочу, увидимся"
на обратной стороне листка и отослал Хедвигу.
Чаепитие с Огридом пришлось очень кстати, теперь Гарри ждало
впереди что-то хорошее, иначе урок зельеделия оказался бы для него еще
более тяжким испытанием. До сих пор за все время учебы с Гарри не
случалось ничего более неприятного.
На банкете в честь начала учебного года Гарри показалось, что
профессору Злею он не понравился. К концу первого урока зельеделия он
понял, что был не прав. Он не просто не понравился профессору – тот
прямо-таки возненавидел его.
Занятия по зельеделию проводились в одном из подземелий замка.
Там было гораздо холоднее, чем наверху, и мурашки бегали бы по телу в
любом случае, даже если бы по полкам не были расставлены
многочисленные банки с заспиртованными животными.
Злей, как и Флитвик, начал урок с переклички и, подобно
Флитвику, сделал паузу на фамилии Гарри.
– Ах, да, - сказал он тихо, - Гарри Поттер. Наша новая…
знаменитость.
Драко Малфой и его дружки Краббе и Гойл похихикали в ладошки.
Злей закончил перекличку и оглядел класс. В глазах, таких же черных,
как и у Огрида, не было и следа доброты, свойственной привратнику. Это
были пустые и холодные глаза, наводившие на мысль о темных туннелях.
– Вы пришли сюда, чтобы изучать точную науку и тонкое искусство
приготовления волшебных снадобий, - начал он. Он говорил почти
шепотом, но ученики ловили каждое его слово – как и профессор
МакГонаголл, Злей владел искусством без малейших усилий удерживать
внимание класса. – Поскольку здесь нет ничего от глупого размахивания
палочками, то многие из вас с трудом поверят, что это можно назвать
магией. Я и не жду, что вы сумеете по достоинству оценить волшебную
красоту тихо кипящего котла и мерцающих над ним испарений, деликатную
силу жидкостей, прокрадывающихся по человеческим венам, околдовывающих
ум, порабощающих чувства… Я могу научить вас разливать по бутылям
славу, настаивать храбрость, готовить живую воду… если только вы не
такие же непроходимые тупицы, как те, кого мне обычно приходится
учить.
За этой непродолжительной речью последовало долгое молчание.
Гарри с Роном обменялись удивленными взглядами. Гермиона Грэнжер
ерзала на краешке стула, готовая в любую секунду начать доказывать,
что она не тупица.
– Поттер! – вдруг вызвал Злей. – Что получится, если насыпать
толченный корень златоцветника в настойку полыни?
Толченный корень чего в настойку чего? Гарри оглянулся на Рона.
У того на лице застыло ничуть не менее ошарашенное выражение, чем у
самого Гарри, зато рука Гермионы так и выстрелила в воздух.
