занеси мне детективчиков почитать. Извелся от тоски, по телевизору одну
дрянь показывают!
Сотрудники библиотеки никогда не разносили читателям литературу по
квартирам. Но Вадим Иванович особый случай, поэтому Леночка воскликнула:
- Конечно, обязательно!
Вечером она, набив пакет книгами, двинулась к Котову. Жил старик в
двух шагах от библиотеки, буквально в соседнем доме.
Леночка вошла в подъезд и обнаружила, что лифт не работает. Делать
нечего, пришлось топать пешком на пятый этаж. Когда она, тяжело дыша,
влезла наверх, на двери квартиры Вадима Ивановича она увидела записку:
"Лена, мне укололи снотворное, звонок не услышу, будь добра, оставь книги в
семьдесят второй квартире, можешь не волноваться, мне их обязательно
передадут!" Начиная злиться на старика, Лена стала звонить в соседнюю
дверь. Та незамедлительно распахнулась.
- Вот, - начала было Лена, - Вадиму Ивановичу...
Но тут у нее пропал голос, потому что на пороге стояла Рада Мастерова,
та самая женщина, бившая головой о стол Розалию Львовну.
Глава 22
Лена попятилась, Рада ухмыльнулась:
- Не бойся, входи! Небось эта дрянь сказала тебе, что я сумасшедшая!
Лена машинально кивнула.
- Я совершенно нормальная, - продолжала Рада, - просто с катушек
слетела, когда серьги увидела. Да иди сюда, расскажу, в чем дело.
Как все женщины, Лена любопытна, поэтому вошла в квартиру. Рада
провела ее в большую комнату и вытащила альбом.
- Смотри сюда, - сказала она.
Перед Леной оказалась древняя фотография, сделанная на картоне: снимок
был, естественно, черно-белым, вернее, желто-серым, но лицо запечатленной
на нем женщины было великолепно видно: большие глаза, тонкий нос, высокий
лоб и вьющиеся, поднятые вверх волосы.
- Это моя бабушка, - пояснила Рада.
Лена с недоумением глянула на Мастерову:
- И что?
- На уши обрати внимание, а заодно и на шею.
Лена ахнула. В мочках женщины висели серьги Розалии Львовны, те самые,
в виде виноградной лозы, а на груди виднелся кулон.
- А это мать, - грустно сказала Рада, передавая Лене новый снимок.
Это был уже более современный снимок женщины, одетой по моде тридцатых
годов. И ее уши украшали серьги Розалии Львовны.
Рада грустно улыбнулась:
- Поняла теперь?
- Нет, - ответила Лена.
- Серьги и кулон принадлежат нашей семье. Мой прадед в свое время
заказал их у известного ювелира, очень давно, еще в девятнадцатом веке.
Драгоценности считались нашим талисманом и передавались по женской линии:
от прабабушки к бабке, от нее к моей матери, следующей владелицей должна
была стать я, но мне ничего не досталось.
- Почему? - удивилась Лена. - И как комплект оказался у Розалии?
Рада грустно вздохнула:
- Моя мать и бабушка жили в Ленинграде, там и попали в блокаду. Не дай
бог пережить все, что выпало на их долю. Бабушка умерла от голода, а вот
маме очень повезло, ее свели с девушкой, очень молоденькой, почти ребенком,
которая торговала продуктами в обмен на ценности. Звали умную девушку Роза,
и она брала только золото с настоящими камнями. Несмотря на юный возраст,
негодяйка великолепно разбиралась в украшениях. Мама отдала ей все, что
имела, последними ушли серьги и кулон с черным жемчугом за пару банок
сгущенки.
Рада замолчала, Лена пыталась переварить полученную информацию. Так
вот откуда у Баратянской эксклюзивные бриллианты! Впервые Лена подумала,
что на зарплату профессора никогда не купить подобных вещей.
- Все детство, - грустно улыбаясь, продолжала Рада, - мама
рассказывала мне об этом комплекте. О других вещах, может, даже более
ценных, она не вспоминала. Я очень хорошо помню, как она говорила: "Ходить
мне приходилось через весь город, транспорт не работал.
Утром, замотавшись во все найденные тряпки, я выползала из дома.
Всегда думала, что не дойду, но шла, еле-еле, очень боялась упасть и
замерзнуть. А эта Роза с каждым разом давала мне за вещи все меньше и
меньше продуктов".
Рада слушала маму, и сердце у девочки обливалось кровью. Встречаются
же такие негодяйки на свете.
- А откуда у нее были продукты, мамуля? - спросила она один раз.
- Так украла, - пояснила та, - перетаскала муку, крупу, консервы,
масло к себе в квартиру из магазина, а потом подожгла его. Об этом знали
люди, кто к ней ходил. Да только Роза отнюдь не со всеми дело имела,
кое-кого даже на порог не пускала. А мне повезло, я понравилась ей.
- Ничего себе повезло! - возмутилась Рада. - Она у тебя последнее
отняла.
- Зато я жива осталась, - вздыхала мать, - вот бабушка твоя умерла от
голода, меня с Розой только после ее кончины свели.
- И ты, когда закончилась война, ни разу к ней не пошла? - недоумевала
Рада.
- Меня вывезли, как тогда говорили, на Большую землю, - пояснила мать,
- по Дороге жизни, проложенной по льду. Как мы ехали на грузовиках -
отдельная история. Машина, идущая перед нами, провалилась в полынью, все
погибли, а вот мне опять повезло! Потом, через пару лет, я вернулась в
Ленинград и сразу отправилась в Розе.
- Чтобы все отобрать? Правильно! - воскликнула Рада.
Мать тяжело вздохнула:
- Понимаешь, детка, по большому счету, Розу нельзя считать виноватой.
- Как это? - возмутилась Рада, которую просто взбесила неконфликтность
матери. - Она скупала ценности за копейки, обманывала умирающих, голодных
людей!
- Люди шли на обмен добровольно, - пояснила мама.
- Все равно гадина!
- Ну конечно, - согласилась мать, - Розу нельзя назвать светлой
личностью, но, с другой стороны, она же ничего ни у кого не отнимала силой,
я лично была ей в те дни очень благодарна. Обида пришла позднее, вот я и
поехала к ней, хотела просто сказать, глядя ей в глаза:
"Роза! Вы мерзавка". Но в ее квартире проживали другие люди, она
исчезла. Ну а потом я перебралась в Москву, очень уж тяжелые воспоминания
обуревали меня в Питере.
Рада замолчала. У Лены тоже не нашлось слов. Она знала: Розалия
Львовна детство и часть юности провела в городе на Неве, более того, ей
было известно и о том, что блокаду начальница перенесла в родном городе. Но
Розалия никогда не рассказывала о тех временах. А Лена и не расспрашивала,
понимая, как тяжело человеку вспоминать о таком!
- Теперь понимаешь, отчего я съехала с катушек, когда увидела серьги в
ушах этой стервы? - прошептала Рада. - Сначала ушла домой, всю ночь не
спала, а под утро забылась.
И тут мне приснилась мама, которая велела:
"Радочка, отними наш семейный талисман, верни его назад!"
- Вдруг это не она меняла продукты! - воскликнула Лена. - Ну сама
посуди, сколько времени прошло! Роза могла продать драгоценности!
- Она это, - с невероятной злобой протянула Рада, - она! Я просто свое
назад забрала!
Об одном жалею: не придушила гадину! А следовало ее жизни лишить!
Я ушла от Лены в страшном возбуждении.
Ну отчего мне пришло в голову, что убийца рассчитывал на наследство?
Месть - вот спусковой крючок преступления. Рада Мастерова имела достаточно
мотивов для того, чтобы убить Баратянских. Наверное, она полагала, что
Семен Кузьмич знает о происхождении драгоценностей жены.
К сожалению, иногда я бываю излишне суетлива. В данном случае
следовало поехать домой, запереться в своей комнате, пораскинуть спокойно
мозгами, наметить план действий...
Но меня понесло назад в соседний дом. Не успела я сообразить, что к
чему, как пальцы сами собой нажали на кнопку звонка. Вот в этот момент,
честно говоря, я слегка испугалась и подумала: "Авось этой Рады нет дома".
Но я никогда не выигрываю в лотерею, дверь моментально распахнулась,
на пороге возникла дама.
- Вы ко мне? - удивленно воскликнула она.
Можно было ответить: "Ой, простите, ошиблась дверью", но я брякнула:
- Это квартира Мастеровой?
- Да, - кивнула женщина.
- Вы Рада?
- Абсолютно верно.
- Я из журнала... "Караван историй", редактор отдела очерка.
- Правда? - удивилась Рада. - Очень люблю ваше издание, да вы входите.
Скажите, а эти фотографии с переодеванием, проект Екатерины Рождественской,
их трудно делать?
- Не слишком, - осторожно ответила я и, понимая, что Рада, к
сожалению, хорошо знающая журнал, запросто может уличить меня в
самозванстве, быстро добавила:
- Но основными материалами у нас являются всякие жизненные истории.
Вот поэтому я и пришла к вам.
- Но чем же я могу помочь? - недоумевала Рада, но провела меня в
гостиную.
Усевшись в мягкое кресло, я сказала:
- Вроде ваша мама была блокадницей, а мы сейчас готовим номер, целиком
и полностью посвященный юбилею Петербурга. Городу на Неве исполняется
триста лет.
Сказав последнюю фразу, я испугалась. Вот уж понятия не имею, в каком
году царь-реформатор Петр Первый заложил на болотах сие поселение!
Но Рада, очевидно, тоже получала в школе по истории двойки, потому что
она кивнула.
Приободрившись, я продолжала:
- Одна из самых трагических страниц истории Ленинграда - блокада его
немецко-фашистскими войсками.
- Да уж, - вздохнула Рада, - жаль, что об этом почти забыли!
- Вот мы и решили напомнить людям, - неслась я дальше. - Но прошло
много времени. Свидетели тех дней уходят, вот ваша мама...
- Она умерла, - грустно перебила меня Рада.
- Но, наверное, она рассказывала вам кое-что?
- Конечно, если только для журнала подойдет ее история.
- Всенепременно, - заверила я Раду, - не сомневайтесь!
Та сложила руки на коленях и начала рассказ.
Целый час пришлось мне просидеть с самым заинтересованным выражением
на лице, пока она наконец добралась до истории с Розалией Львовной.
- Надо же! Какие, однако, люди встречаются, - покачала я головой, - вы
абсолютно правильно поступили, что отняли ценности.
Рада тяжело вздохнула:
- Знаете, первое время, вырвав у этой бабы из ушей серьги, я считала
себя совершенно правой. Но потом пришли сомнения. А вдруг я фатально
ошиблась? Вдруг она не та Роза? Честно вам скажу, я пережила не слишком
приятные моменты. Успокаивала себя постоянно: "Если бы Розалия Львовна
пострадала невинно, она бы мигом обратилась в милицию". Адрес мой отлично
известен, он указан в читательском абонементе. Вот вы бы оставили
безнаказанной тетку, которая ворвалась к вам, побила, вырвала из ушей
серьги, сдернула с шеи кулон и ушла? Вы бы, зная все координаты хулиганки,
как поступили?
- Естественно, вызвала бы милицию!
- Вот! А Розалия этого не сделала, почему?
Да просто боялась, что я расскажу правду и погублю ее репутацию, -
кивнула Рада, - я очень долго так думала, но потом пришли сомнения,
колебания... Просто покой потеряла!
Рада промучилась пару месяцев и приняла решение. Им с Розалией
Львовной следует обговорить все спокойно, без истерик. Рада решила сходить
в библиотеку, встретиться со старухой и попытаться внушить той: никаких
скандалов больше не будет, если она расскажет правду.
Еще несколько месяцев прошло, прежде чем она решилась на этот визит.
Но в кабинете начальницы сидела хорошо ей знакомая Лена.
- Розалия Львовна давно не работает, - пояснила она, - сначала ушла на
пенсию, а потом умерла, скоропостижно.
Рада расстроилась, ей очень хотелось расставить все точки над i и не
чувствовать себя виноватой. И тут Лена, словно догадавшись о моральных
