это перемещение, а первый вид перемещения - круговое движение. Круговое же
движение вызывается [первым] движущим. Следовательно, [первое] движущее есть
необходимо сущее; и, поскольку оно необходимо сущее, оно существует
надлежащим образом, и в этом смысле оно начало. (А необходимое имеет вот
сколько значений. Во-первых, нечто необходимо по принуждению вопреки
собственному стремлению; во-вторых, необходимо то, без чего нет блага;
в-третьих, то, что иначе существовать не может, а существует единственным
образом (hap-los).)
Так вот, от такого начала зависят небеса и [вся] природа. И жизнь его -
самая лучшая, какая у нас бывает очень короткое время. В таком состоянии оно
всегда (у нас этого не может быть), ибо его деятельность есть также
удовольствие (поэтому бодрствование, восприятие, мышление - приятнее всего,
и лишь через них-надежды и воспоминания). А мышление, каково оно само по
себе, обращено на само по себе лучшее, и высшее мышление - на высшее. А ум
через сопричастность предмету мысли мыслит сам себя: он становится предметом
мысли, соприкасаясь с ним и мысля его, так что ум и предмет его - одно и то
же. Ибо то, что способно принимать в себя предмет мысли и сущность, есть ум;
а деятелен он, когда обладает предметом мысли , так что божественное в нем -
это, надо полагать, скорее само обладание, нежели способность к нему, и
умозрение - самое приятное и самое лучшее. Если же богу всегда так хорошо,
как нам иногда, то это достойно удивления; если же лучше, то это достойно
еще большего удивления. И именно так пребывает он. И жизнь поистине присуща
ему, ибо деятельность ума - это жизнь, а бог есть деятельность; и
деятельность его, какова она сама по себе, есть самая лучшая и вечная жизнь.
Мы говорим поэтому, что бог есть вечное, наилучшее живое существо, так что
ему присущи жизнь и непрерывное и вечное существование, и именно это есть
бог.
Неправильно мнение тех, кто, как пифагорейцы Спевсипп, полагает, что
самое прекрасное и лучшее принадлежит не началу, поскольку начала растений и
животных хотя и причины, но прекрасно и совершенно лишь то, что порождено
этими началами. Неправильно потому, что семя происходит от того, что
предшествует ему и обладает законченностью, и первое - это не семя, а нечто
законченное; так, можно сказать, что человек раньше семени - не тот, который
возник из этого семени, а другой, от которого это семя.
Таким образом, из сказанного ясно, что есть вечная, неподвижная и
обособленная от чувственно воспринимаемых вещей сущность; показано также,
что эта сущность не может иметь какую-либо величину, она лишена частей и
неделима (ибо она движет неограниченное время, между тем ничто ограниченное
не обладает безграничной способностью; а так как всякая величина либо
безгранична, либо ограниченна, то ограниченной величины эта сущность не
может иметь по указанной причине, а неограниченной - потому, что вообще
никакой неограниченной величины нет ); с другой стороны, показано также, что
эта сущность не подвержена ничему и неизменна, ибо все другие движения -
нечто последующее по отношению к пространственному движению . Относительно
всего этого ясно, почему дело обстоит именно таким образом.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
А полагать ли одну такую сущность или больше и сколько именно - этот
вопрос не следует обходить молчанием, а что касается утверждений других,
надо вспомнить, что о численности этих сущностей они не сказали ничего
ясного. Ведь учение об идеях этот вопрос особо не разбирало - сторонники
идей объявляют идеи числами, но о числах они иногда говорят, будто им нет
предела, иногда - будто они ограниченны в пределах десяти . Но почему
количество чисел именно такое, для этого они не приводят никаких серьезных
доказательств. Мы же должны об этом сказать, исходя из наших предпосылок и
различений. А именно, начало и первое в вещах не подвержено движению ни само
по себе, ни привходящим образом, а само вызывает первое - вечное и единое -
движение. А так как движущееся должно чем-то приводиться в движение, а
первое движущее - быть неподвижным само по себе, причем вечное движение
необходимо вызывается тем, что вечно, и одно движение - чем-то одним, и так
как помимо простого пространственного движения мирового целого, движения,
которое, как мы полагаем, вызвано первой и неподвижной сущностью, мы видим
другие пространственные движения - вечные движения планет (ибо вечно и не
знает покоя тело, совершающее круговое движение; это показано в сочинениях о
природе ),-то необходимо, чтобы и каждое из этих движений вызывалось самой
по себе неподвижной и вечной сущностью. Ибо природа светил вечна, будучи
некоторой сущностью, и то, что движет их, должно быть вечным и
предшествовать тому, что им приводится в движение, а то, что предшествует
сущности, само должно быть сущностью. Таким образом, очевидно, что должно
существовать столько же сущностей, [сколько имеется движений светил], и что
они вечны по своей природе, сами по себе неподвижны и не имеют (по указанной
выше причине) величины.
Итак, очевидно, что [то, что движет],- это сущности и что одна из них
первая, другая - вторая в том же порядке, как и движения светил. Что же
касается количества этих движений, то это необходимо исследовать на основе
той математической науки, которая ближе всего к философии,- на основе учения
о небесных светилах, ибо оно исследует сущность, правда, чувственно
воспринимаемую, но вечную, между тем другие математические науки не
исследуют никакой сущности, например арифметика и геометрия. Что у каждого
несущегося небесного тела несколько движений - это ясно тем, кто хоть
немного этим занимался (ведь у каждой планеты больше чем одно движение); а
для уразумения того, сколько таких движений имеется, мы сейчас приведем
высказывания некоторых математиков, чтобы мыслью постичь некоторое
определенное количество; впрочем, с одной стороны, нам самим необходимо
исследовать, с другой - осведомляться у других, и если занимающиеся этим
высказывают нечто противное тому, что сказано сейчас, то следует воздавать
должное тому и другому, но соглашаться с более основательным
Итак, Евдокс считал, что движение Солнца и Луны происходит у каждого в
трех сферах, из которых первая - это сфера неподвижных звезд , вторая имеет
движение по кругу, проходящему посредине созвездий зодиака, третье - по
кругу, отклоняющемуся по широте от зодиака (при этом на большую широту
отклоняется тот круг, по которому движется Луна, нежели тот, по которому
движется Солнце). Движение планет, по мнению Евдокса, происходит у каждой в
четырех сферах, и из них первая и вторая - те же, что и указанные выше (ведь
сфера неподвижных звезд есть сфера, несущая с собой все [другие] , и та,
которая расположена ниже и имеет движение по кругу, проходящему посредине
созвездий зодиака, также общая для всех); у третьей сферы всех планет полюсы
находятся на круге, который проходит посредине созвездий зодиака, а движение
четвертой совершается по кругу, наклоненному к среднему кругу третьей; и
полюсы третьей сферы у каждой из других планет свои, а у Афродиты и Гермеса
одни и те же.
У Каллиппа расположение сфер такое же, что и у Евдокса , и количество
их для Зевса и Кроноса он отводил одинаковое с Евдоксом, но для Солнца и для
Луны, по его мнению, надо было еще прибавлять по две сферы, если хотят
объяснить наблюдаемые явления, а для каждой из остальных планет - по одной.
Однако если эти сферы должны в своей совокупности объяснять наблюдаемые
явления, то необходимо, чтобы для каждой планеты существовали другие сферы -
числом меньше на одну,- такие, которые бы каждый раз поворачивали обратно и
приводили в то же самое положение первую сферу светила, расположенного ниже,
ибо только так может вся совокупность сфер производить движение планет. А
так как [основных] сфер, в которых вращаются планеты, одних имеется восемь,
других - двадцать пять и из них не требуют возвращения назад только те, в
которых движется планета, расположенная ниже всего, то сфер, возвращающих
назад сферы первых двух планет, будет шесть, а тех, которые возвращают назад
сферы последующих четырех,- шестнадцать; и, таким образом, число всех сфер -
и тех, которые несут планеты, и тех, которыми эти последние возвращаются
обратно, - пятьдесят пять. А если для Луны и для Солнца не прибавлять тех
движений, которые мы указали, то всех сфер будет сорок семь .
Таким образом, пусть число сфер будет таким, а потому сущностей и
неподвижных начал, (как и чувственно воспринимаемых), также следует с
вероятностью предположить столько же (говорить здесь о необходимости
предоставим более сильным). Если же не может быть никакого пространственного
движения, которое не побуждало бы к движению того или другого светила, если
же, далее, всякую самобытность (physis) и всякую сущность, не подверженную
ничему и самое по себе достигшую наивысшего, надо рассматривать как цель, то
не может быть никакой другой сущности (physis), кроме указанных выше, а
число сущностей необходимо должно быть именно это. Ведь если существуют
какие-то другие, они приводили бы в движение, будучи целью пространственного
движения. Между тем невозможно, чтобы были другие движения помимо
упомянутых. И это можно с вероятностью предположить, рассматривая
находящиеся в движении тела. Если все, что движет в пространстве,
естественно существует ради того, что движется, и всякое пространственное
движение есть движение чего-то движущегося, то всякое пространственное
движение происходит не ради него самого или ради другого движения, а ради
светил. Ведь если бы одно движение совершалось ради другого движения, то и
это другое должно было бы быть ради еще какого-нибудь движения; но так как
это не может идти в бесконечность, то целью всякого движения должно быть
одно из движущихся по небу божественных тел.
А что небо одно - это очевидно. Если небес множество подобно тому как
имеется много людей, то по виду у каждого из них было бы одно начало, а по
числу много. Но все то, что по числу есть множество, имеет материю (ибо одно
и то же определение имеется для многих, например определение человека, между
тем Сократ - один). Однако первая суть бытия не имеет материи, ибо она есть
полная осуществленность. Значит, первое движущее, будучи неподвижным, одно и
по определению, и по числу; стало быть, всегда и непрерывно движущееся также
только одно. Значит, есть только одно небо.
От древних из глубокой старины дошло до потомков предание о том, что
эти [светила] суть боги и что божественное объемлет всю природу. А все
остальное [в предании] уже добавлено в виде мифа для внушения толпе, для
соблюдения законов и для выгоды, ибо в нем утверждается, что боги
человекоподобны и похожи на некоторые другие живые существа, утверждается и
другое, вытекающее из сказанного и сходное с ним. Если бы, отделив эти
добавления, принять лишь главное - что первые сущности они считали богами,
можно было бы признать это божественным изречением; и так как, по всей
вероятности, каждое искусство и каждое учение изобретались неоднократно и в
меру возможности и снова погибали, то можно было бы подумать, что и эти
взгляды суть как бы сохранившиеся до наших дней обломки тех. Таким образом,
мнение предков и наших ранних предшественников ясно нам лишь до такой
степени.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
А относительно [высшего] ума возникают некоторые вопросы. Он
представляется наиболее божественным из всего являющегося нам, но каким
