обижать и не оглядываться! А что у меня в груди все горит, двадцать ваших
лет с Великим Спрутом поквитаться хочется - этого вы в ограниченной
мудрости своей допустить не можете! Да они там как увидят вас без меня,
гордого, готового, двухголового, они же вас сразу к стенке! Я же не на фук
иду, я же понимаю, вы мне не верите, вам наплевать, что тогда великий
доктор Итай-итай говорил, вы на это сморкнулись и забыли, так я же
заложников оставляю, двух заложниц, которых вы все, вместе взятые, не
стоите, соображаете? Поликсену Митрофановну из детского сада номер сто
тридцать один и медведицу мою белопушистую, распрекрасную Алеоуолу, ей же
цены нет, одного нутряного сала кило с пятнадцать, высшего качества! Знаю,
унижаюсь я, оба лица теряю, но на коленях прошу: возьмите с собой! Дело
ведь принципиальное! Я ведь и до Всемирного совета дойти могу, вы меня еще
не знаете! Вы все думаете: футболист, да еще вратарь, а я ведь могу, я еще
очень и очень могу!..
Он ревел, рычал, тыкал костлявым пальцем в собеседников и в
пространство за пределами веранды, а Атос, Арамис и флагман Макомбер
серьезно слушали и кивали.
- Если уж на то пошло, так не трусливее я вас, жизни для дела никогда
не жалел, а что вы меня тогда взяли, так сила солому ломит...
Тут-то и раздалась в саду песня, хрипловатый мужской и звонкий
девичий голос:
Ничего на свете лучше не-ету,
Чем бродить друзьям по белу све-ету!
Тем, кто дружен, не страшны тревоги,
Нам любые дороги доро-оги...
Двуглавый Юл на полуслове захлопнул обе пасти, все повернулись лицом
к саду, а из-под яблонь уже выходили, держась за руки, Ваня и Тзана с
планеты Бангу.
- Привет, дядя Атос! - вскричал Ваня, поднимаясь на веранду. -
Привет, дядя Арамис! Здорово живешь, старый Юл! А это флагман Макомбер,
если не ошибаюсь? Здравствуйте, очень польщен!..
- Ты? - изумленно вопросил Атос, подняв брови. - А где же отец?
- Я ЗА НЕГО! - со страшной интонацией откликнулся Ваня.
Пораженные Атос, Арамис и флагман Макомбер переглянулись, а Двуглавый
Юл, осклабясь обеими рядами щучьих зубов, лязгнул в костлявые ладони.
- Здравствуйте, дядя Атос, - серебряно прозвенела Тзана, делая
книксен перед мастером.
Атос хмуро кивнул.
- Здравствуйте, дядя Арамис!
- Здравствуй, киска, - рассеянно отозвался Арамис.
- Здравствуйте, флагман Макомбер!
Флагман Макомбер встал, очень серьезный и сосредоточенный, и наклонил
голову.
- Рад сделать знакомство, мисс, - произнес он.
- Здравствуй, чудище, - сказала Тзана, повернувшись к Двуглавому Юлу.
Двуглавый Юл воссиял. Двуглавый Юл спрыгнул с перил и распахнул
длани. Двуглавый Юл обнял Тзану за узкие плечи и поцеловал в лоб - сначала
правой головой, затем левой. Двуглавый Юл сказал:
- Здравствуй вечно, звездочка! И чего ты такая тощая? И здоровенькая
ведь, а все тощая и субтильная. А я тебе куклу смастерил, ужо подарю, в
конуре она у меня... Ты как? Жизнью довольна? Ванька тебя не обижает? Если
что, ты мне скажи, я ему... это самое... шею... общественное порицание...
А?
И Двуглавый Юл, бывший лютый пират и многоразовый убийца, повернулся
к Ване и игриво ткнул его в бок железным пальцем.
- Ты мне смотри насчет Тзаночки-то, слышишь? - проворковал он.
Неизвестно, чем бы закончилась эта трогательная сцена, но тут из-за
деревьев появилась массивная слоново-пингвинья фигура, и наглый скрипучий
басок проговорил:
- Это сюда меня вызывали? Я не ошибся?
Двуглавый Юл взглянул и выпучил глаза.
- Ба! - возопил он. - Старый хобот! Крылатый боров! И ты здесь?
Явился, за сто лет не запылился! Ха, вся старая гопа в сборе! После
стольких-то годочков...
- Помолчите, Юл, - строго произнес флагман Макомбер. Кажется, он
первым вышел из психического ступора, вызванного появлением Вани и его
подруги. - Помолчите и дайте возможность работать. - Он обратился к
слонопингвину: - Да, Мээс, вас вызвали сюда. Вы не ошиблись. Поднимитесь
на веранду.
Мээс, шурша концами перепончатых крыльев по доскам ступенек, опасливо
поднялся. Вид у него был такой, словно он в любую минуту ожидал оплеухи.
- Заявляю официально, - произнес он, безошибочно останавливаясь перед
флагманом Макомбером и глядя свинячьими глазками поверх его головы. -
Заявляю немедленно и официально. Мое обвинение директора заповедника в
поощрении вверенного ему кошачьего контингента к распутному поведению
является ошибочным. Признаю ошибку. Официально. Исключительно по причине
усердия и рвения, а также недопущения. Готов понести заслуженный выговор.
- Во сволочь! - восхищенно произнес Двуглавый Юл.
Ваня взял Тзану за руку и отвел ее в угол веранды. Усадив девушку в
соломенное кресло, он встал за ее спиной и устремил скучающий взгляд в
океанские просторы.
- Мээс, - строго сказал флагман Макомбер, - нас не интересуют ваши
мелкие гадости в Сайылыкском заповеднике. Хотя, движимый соображениями
гуманности, свойственной каждому гражданину Человечества, должен вас
предупредить, что когда-нибудь вам все-таки врежут по-настоящему. Терпение
граждан Человечества велико, но не беспредельно.
- Хобот тебе оторвут, бурдюк злоуханный! - ликующе объявил Двуглавый
Юл.
- Помолчите, Юл, - сердито сказал флагман Макомбер. - Так вот, Мээс,
ваши дурацкие интриги здесь никого не интересуют, и вызвал я вас сюда не
для этого.
- Я повергаю себя на ваш суд, флагман Макомбер, - смиренно проскрипел
Мээс. - Уповаю же только на вашу справедливость.
Старый скот не выразил никакого удивления при виде людей, которых он
так хорошо знал (всегда запоминаются люди, которые с пистолетом наготове
ведут тебя по твоему же собственному логову). Он сообразил, что бить и
таскать за хобот здесь, пожалуй, не будут, и слегка успокоился. Впрочем,
тут же выяснилось, что успокоился он рано.
- Вам представляется случай, - сказал флагман Макомбер, - оказать
приютившему вас Человечеству большую услугу.
- Всегда готов! - сейчас же брякнул Мээс.
- Мы снаряжаем экспедицию в нынешнее логово Великого Спрута и
предлагаем вам принять в ней участие.
На обширной сероватой физиономии Мээса явственно выступили пупырышки
неодолимого ужаса, он стал медленно пятиться, пока не уперся кожистыми
крыльями в перила. Затем он поднял бледную четырехпалую руку и помахал
ладонью перед глазами.
- Ни! За! Что! - проскрежетал он.
- Прекрасно, - удовлетворенно сказал флагман Макомбер. - Вы
удовлетворены, Атос? Так. И вы, Арамис? Я тоже. Наш морально-этический
долг выполнен. Констатирую, что присутствующий здесь временный гражданин
Человечества Мээс категорически отказался принять участие в действиях
против Великого Спрута.
- Ни в! Коем! Случае! - прошипел Мээс словно при последнем издыхании.
- Мы поняли, - хладнокровно сказал флагман Макомбер. - Юл, окажите
нам любезность, проводите Мээса к себе в конуру. Завтра утром мы отправим
его обратно в этот его кошатник, и чтобы впредь духу его не было еще
где-нибудь на этой планете!
Почти в полуобморочном состоянии, кланяясь и бормоча слова
благодарности, Мээс стал сползать по ступенькам веранды. Двуглавый Юл
последовал за ним, похохатывая и подгоняя его безболезненными пинками.
- Давай двигай, - приговаривала его левая голова. - Ползешь как вошь
по мокрому месту, колченогий хобот...
И вот, когда они скрылись за углом виллы, на середину веранды
выступил Ваня.
- Как я понимаю, - ясным голосом произнес он, - здесь происходит
военный совет. Издревле полагалось на военных советах первым выступать
младшему. Что ж... Я не говорю о флагмане Макомбере, с которым мы видимся
впервые, но все остальные, здесь присутствующие, знают меня давно и любят
меня. Конечно, по-разному. Вы, дядя Атос. Вы, дядя Арамис. Ты, Принцесса.
И временно удалившийся отсюда двухголовый Юлька, тетешкавший меня, когда я
делал в пеленки...
- Кажется, я тоже люблю... - проворчал флагман Макомбер.
Ваня весело на него взглянул.
- Спасибо, дядя флагман. Так вот. Я все знаю - прочел вашу депешу
папе. Я умею стрелять из восьми видов оружия, выжимаю левой рукой
пятьдесят килограмм, могу пробыть под водой без маски четверть часа. Прошу
об одном. Папе и маме ничего не сообщать, пока эта история не закончится.
Предлагаю состав разведывательно-диверсионной группы: флагман Макомбер -
командир. Двуглавый Юл и я. Лучше не придумаете.
Вот так.
Флагман Макомбер невольно кивнул.
Атос зажмурился.
Арамис невесело усмехнулся.
Эти люди никогда не поддавались страху за себя. И никогда не
сомневались в мужестве ближних. Но...
- Как же Галя? - пробормотал Атос. - Как же Портос?
- Портосу было как раз восемнадцать, когда он таранил контрактор, -
жестко сказал Арамис.
- Утверждаю, - произнес флагман Макомбер, уполномоченный Комиссии по
чрезвычайным происшествиям.
И все, и с ними Ваня, встали. Никто не решился взглянуть на Тзану,
сидевшую в углу в соломенном кресле. Она безмятежно улыбалась. Но как же
не улыбались ее огромные зеленые глаза!
Около полуночи Арамис бросил Атоса и флагмана Макомбера и, отдуваясь,
выбрался на веранду. "Ежу же ясно, - устало-разъяренно бормотал он. -
Элементарная деформация пространства-времени в складках десплузионных
слоев при наложении параллельных пространств... В этом только солдаты да
техники могут сомневаться..." И он, морщась, трогал кончиками пальцев
висок, где пульсирующе ныло от непрерывного треска печатающих устройств,
выдававших бесконечные ленты суждений крупнейших авторитетов из Академии
наук, а также предложений руки и меча от былых соратников флагмана
Макомбера.
Мягко сияло на шалонике полночное солнце, с шелестом накатывались на
галечный берег черные волны, сонно почирикивали птицы в ветвях северных
яблонь... а вот гренландские киты уже прошли на восток, и прохладный ветер
с океана не доносил ни звука.
Ваня сразу же, как только закончился военный совет, куда-то улетел.
Знакомиться с научно-техническими ориентировками из Академии наук он
отказался. "У меня свои источники информации, - загадочно сказал он. -
Посмотрим, чьи вернее..." Поцеловал Тзану и исчез.
А Тзана стояла у перил веранды и смотрела в океан. Когда вошел Арамис
и повалился в кресло у стола, уставленного местными яствами и
всепланетными напитками, она не обернулась, но через минуту произнесла:
- Дядя Арамис, ведь у вас есть дети?
Арамис, сооружавший себе увесистый бутерброд из крабов, морской
капусты и майонеза, задумчиво замер.
- Хм... - проворчал он. - Как тебе сказать... Что-то такое безусловно
есть. Дома всегда толкутся какие-то сопляки и соплячки. Меня они любят, я
их тоже...
Тзана, по-прежнему не оборачиваясь, проговорила:
- А вот у меня, может быть, никогда не будет детей.
Арамис не нашел что ответить. Впрочем, он и не искал.
Если бы кто-нибудь в эту ночь отошел от крыльца веранды на десяток
шагов к юту, то, оказавшись над распахнутым люком в конуру Двуглавого Юла,
услышал бы возбужденные голоса.
Двуглавый Юл не пожалел для старого врага царской водки, и Мээс был
вдребезги пьян.
- Я жалок! - рыдал он, топорща крылья. - У меня нет Родины! Все они
там взяли в хоботы оружие, а я сбежал!.. Сбежал, как последняя гадина!
Предал всех! Ты меня понимаешь, Юл? Повесь меня! Повисну с удовольствием!
За хобот!
Ему ответил рокочущий баритон правой головы Двуглавого Юла:
- Дрыхни, скотина. Ложись и дрыхни. Ишь, развоевался, виселицу ему!
