руки". Вот же какие теории можно придумать!
Язык без костей, говорить можно все, что угодно. Правда, это не относится к
населению СССР. За такие разговоры жители СССР могут угодить за решетку.
Другое дело, когда в США создается книга, которая преследует желание спасти
коммунистических авантюристов, оправдать их действия и их идеологию. А что
собой представляет коммунистическая идеология, хорошо знает весь мир. Все
знают, кому обязаны напряженной обстановкой, страхом перед военными
авантюрами и шантажом, кто снабжает оружием арабов, кто засылает
террористов и убийц.
Андрей Дикий сообщает свои домашние адреса. Летом, от мая до ноября он
живет: 14, Springier St., Maine 04357. А зимой -- от ноября до мая: 518 W
111 St. App. 2, New York, NY 10025.
Андрей Дикий ждет отклика на свою книгу. Но я решил не воспользоваться
предложенными домашними адресами. У меня они вызывают неприятные чувства.
А. Дикий
О "МЫСЛЯХ ВСЛУХ" МИХАИЛА ГОЛЬДШТЕЙНА
Укрывшись в стенах Иерусалима, новейшей эмигрант, до 1966 года активный
сотрудник Советской власти -- журналист, композитор и музыкант, Михаил
Гольдштейн напечатал в русской эмигрантской газете "Русская Мысль" (щ2676)
свои "Мысли вслух" по поводу моего исторического очерка "Евреи в России и в
СССР".
И по форме, и по содержанию "Мысли вслух" являются доносом и клеветой, в
чем легко сможет убедиться всяких культурный и внимательный читатель моей
книги, так взволновавшей советского журналиста Михаила Гольдштейна,
по-видимому набившего себе руку в подобного рода произведениях в бытность
его сотрудником многочисленных органов печати в СССР.
Вот что пишет этот свежеиспеченный "антикоммунист", в "Мыслях вслух":
"Дикий иллюстрирует свою книгу специально подобранными из органов советской
охранки статистическими данными. Его смущает, что в первые годы советской
власти евреи занимали важные государственные посты. Но Дикий не объясняет
что во главе советской власти был Левин, который сам назначал на эти посты
евреев, латышей и представителей других народностей. Если это не нравится
Дикому -- он должен винить в этом самого Ленина Что же касается чиновников
разных национальностей, то они лишь выполняли указания Ленина. И еще
известно, что Ленин не либеральничал с теми, кто ему не подчинялся. Очень
смущают эти специально подобранные таблицы. Те, кто снабжал Дикого такими
таблицами верили, что они окажутся в "надежных руках"... Цитирую эти слова
г. Гольдштейна без каких либо изменений, предоставляя читателям самим
вынести суждение о понимании автором таких строк, что такое полемика, что
такое журналистская этика и что такое есть просто донос и клевета.
Читателям же предоставляю и вынесение суждения о серьезности и
обоснованности утверждения г. Гольдштейна о вынужденном участии евреев в
создании аппарата власти в СССР вообще, а карательных органов -- ЧК и НКВД
-- в частности.
Моя книга "Евреи в России и в СССР", вызвавшая статью г. Гольдштейна в
газете "Русская Мысль" (28 февраля 1968 г.) озаглавленную "Мысли Вслух",
имеет подзаголовок "Исторический Очерк". Это обязало меня быть строго
объективным, отрешиться от личных симпатий и антипатий и оперировать только
с фактами и данными, проверенными мною (по мере возможности) и никогда в
эмигрантской печати не опровергнутыми. В ходе изложения, а также в
приложениях, я всегда указываю источник (книгу или периодическое издание),
из которого почерпнуты, приводимые в очерке факты, события и имена, причем
оговариваюсь, что в именах могут быть неточности по той причине, что многие
евреи принимали псевдонимы, чисто русские и под таковыми действовали как
советские вельможи, дипломаты, деятели и руководители всех областей жизни
страны, а, в особенности, в ЧК и НКВД я разных карательных органах. Делая
эту оговорку, я просил читателей указать на допущенные мною ошибки, буде
таковые будут ими обнаружены.
По-видимому, не будучи в состоянии оспорить или опровергнуть, приведенные в
очерке факты, события и имена, г. Гольдштейн в своих "Мыслях Вслух", не
касаясь вопроса о точности приведенных данных, пустился в рассуждения о
том, каким путем я получил эти данные и клеветнически утверждает, что этими
данными меня "снабдила советская охранка", что значит, что я с этой
"советской охранкой" имею контакт, будучи политическим эмигрантом --
антикоммунистом и гражданином США.
К сожалению, я лишен возможности прибегнуть к суду или реагировать другим
способом по той причине, что г. Гольдштейн укрылся за стенами Иерусалима и,
в случае судебного разбирательства таковое должно будет происходить в
государстве Израиль, причем я, как обвинитель, должен нести все судебные
издержки, внеся их вперед, до разбирательства дела. Для этого я не имею
материальных возможностей. Не имею возможности и приехать в Израиль для
встречи с клеветником... Надо полагать, что на это и рассчитывал
Гольдштейн, пославши из Иерусалима свою статью-донос и клевету -- в русскую
газету, выходящую во Франции.
Для читателей этой газеты, а отнюдь не для Гольдштейна, который своим
доносом дисквалифицировал себя для какой бы то ни было полемики с ним, я
послал в ту же газету ("Русская Мысль") мой "Ответ вслух" на "Мысли вслух"
Гольдштейна. Но, к сожалению, мой "Ответ вслух" не был напечатан полностью,
а из него приведены только выдержки, хотя мой "Ответ вслух" и был во много
раз короче доноса Гольдштейна, названного им "Мысли вслух".
Это обстоятельство и побуждает меня более подробно остановиться на той
части "Мыслей вслух", которые являются или диффамацией по отношению ко мне
лично, бросая тень на мое доброе имя, или искажают и извращают некоторые
факты и события, приведенные мною в моем очерке "Евреи в России и в СССР".
Восторгов г. Гольдштейна, его единоплеменниками, игравшими и плясавшими в
России и в СССР, я не разделяю и Ицика Фефера, Переца Маркиша, Шолом
Алейхема, Семена Юшкевича, Бялика и других евреев, писавших по русски и по
еврейски, "первоклассными" писателями не считаю, а причисляю к
"третьеразрядным". Один Пушкин, Гоголь или Достоевский, по моему мнению,
внесли вклад в русскую и мировую литературу неизмеримо больший чем все
евреи, писавшие по русски, вместе взятые. То же самое можно сказать о
евреях -- музыкантах и других деятелях искусства, каковых было не мало в
России и стало еще больше в СССР...
Но все это -- дело вкуса, а о вкусах не спорят... И свое субъективное
мнение никому не навязывают. Не пытаюсь и не хочу навязывать и я. Если для
г. Гольдштейна артист С. Михоэлс "гениален", а евреи -- поэты и писатели --
"замечательны" -- от дискуссии по этому вопросу воздерживаюсь, зная что
вкусы русские и еврейские различны.
"Ответить вслух" (не для Гольдштейна, а для читавших его "Мысли вслух") и
кое что разъяснить я считаю нужным по трем, затронутым им вопросам:
I. О принудительном участии евреев в создавши каркаса советской власти.
II. О "снабжении" меня списками органами "советской охранки".
III. Об отношении к евреям коренного населения СССР.
I. Принудительное участие -- по приказу Ленина.
Утверждение Михаила Гольдштейна о вынужденном участии евреев в создании и
укреплении аппарата власти в СССР, напечатанное в русской эмигрантской
газете заслуживает особого внимания ибо находится в полном противоречии со
всем, что по этому вопросу было напечатано за последние пол столетия, на
языках всего мира.
Если поверить г. Гольдштейну, то не жажда власти и материальные выгоды, а
только страх ослушаться, как он выражается, "приказаний Ленина, который не
либеральничал с теми, кто ему не подчинялся" был той причиной, которая
толкнула евреев в аппарат новой власти вообще, а в его карательные органы,
в особенности.
"Страх" этот был настолько силен, что распространился даже через океан --
на прерывавших в США евреев и они двинулись через океан "углублять
революцию", заполнивши собою два, специально для "углубителей"
зафрахтованных парохода.
Эти мореплаватели -- Урицкий, Володарский, Бронштейн и много сотен их
единоплеменников по прибытии в Россию пролили не мало русской крови,
создавши "Чрезвычайки" и установивши "красный террор".
Гольдштейну, как советскому журналисту, не может не быть известно, что
среди этих мореплавателей -- "углубителей" не-евреев почти не было. Это не
трудно установить на основании списков пассажиров этих пароходов, которые в
свое время печатались в американских газетах и еще не уничтожены. В своей
книге я не привел сотни имен из соображений экономии места.
Не этот ли самый "страх" ослушаться Ленина заполнил евреями "пломбированные
вагоны", в которых они проследовали в Россию через территорию Германии,
находившейся в состоянии войны с Россией -- с разрешения германского
командования. Списки пассажиров этих "пломбированных вагонов" тоже хорошо
известны. Прибыли они в Россию в двух поездах. В первом было всего 29
пассажиров, из которых 20 были евреи. Во втором поезде было пассажиров 130,
из них евреев 119.
Все эти пассажиры были призывного возраста и, как русские подданные, должны
бы были немедленно явиться в воинские присутствия для отбывания воинской
повинности. Все их сверстники -- русские были на фронте. Однако
"пломбированные" пассажиры об этом и не вспомнили и занялись "углублением
революции".
В годы гражданской войны Центральные Комитеты партий
социалистов-революционеров и социал-демократов-меньшевиков, состоявшие в
подавляющем большинстве из евреев (поименно приведены в моей книге) вынесли
решение поддержать коммунистов, разлагая тылы антикоммунистических сил и
вступая в ряды Красной Армии, которой командовал Бронштейн-Троцкий. Сделано
это не по принуждению Ленина, а по собственной инициативе. То же самое
сделал и многочисленный чисто еврейский "Бунд" во главе со своим лидером
Рафесом.
Не редки были случаи в те годы, когда евреи, занявшие крупные посты в
министерствах во времена Керенского после октябрьского переворота пошли не
за бежавшим Керенским, а за теми, кто сверг законное правительство.
Так, например, начальник отделения (генеральская должность) в Министерстве
Труда, Соломон Шварц, в годы гражданской войны, следуя рекомендации своей
партии (меньшевиков) добровольно и без всякого принуждения поступил под
начальство своего единоплеменника Бронштейна-Троцкого в Красную Армию. Этот
эпизод из его биографии был напечатан в "Социалистическом Вестнике" (Нью
Йорк) в 1953 году, когда отмечалось 70-летие Шварца.
Его однопартиец -- бундовец и коллега по высокой должности в министерстве
Труда, Ляховецкий, превратившись в "Майского" пошел по линии советской
дипломатии...
Все это было добровольно, без каких бы то ни было "приказаний" Ленина, о
которых совершенно голословно пишет Гольдштейн, не потрудившись привести ни
одного примера этих "приказаний". По той простой причине, что таковых не
было. Да они и не были нужны, ибо широкие массы русского еврейства, видя
своих единоплеменников на самых высших постах при коммунистической власти,
к этой власти тянулись, встречая с ее стороны всяческую поддержку. А это, в
свою очередь, порождало в коренном населении страны, чувства отчужденности
и неприязни к евреям вообще. Отрицать это вряд ли решится и сам Гольдштейн.
В моей книге приведено множество высказываний по этому вопросу, как евреев,
так и не-евреев, как коммунистов, так и антикоммунистов, причем всегда
приведено, когда и где это было напечатано. И нигде и никогда не было
оспорено... Даже сам Калинин, как приведено в моей книге, предупреждал
евреев, что их чрезмерное участие в административном аппарате новой власти
вызывает отрицательное к ним отношение у коренного населения. Но ни это
предупреждение, ни жесточайшие кары за проявление антиеврейских настроений
не помогли.
Заполнивши еще во времена Ленина весь аппарат власти, евреи крепко и цепко
продолжали держать эту власть в своих руках на протяжении 30 лет,
превративши фактически свое племя в правящий класс России, переименованной
ими в СССР.
