неправильное, ненормальное, нечто неестественное, несущее само в себе свою
кару. Еврей предлагает посредничество, торгует чужим трудом. Капитал есть
накопленный труд: еврей любит торговать чужим трудом! Но все же это пока
ничего не изменяет: зато верхушка евреев воцаряется над человечеством все
сильнее и тверже и стремится дать миру свой облик и свою суть. Евреи все
кричат, что есть же и между ними хорошие люди. О Боже! Да разве в этом
дело? Да и вовсе мы не о хороших или дур-ных людях теперь говорим. И разве
между теми нет тоже хороших людей? Разве покойный парижский Джемс Ротшильд
был дурной человек? Мы говорим о целом и об идее его, мы говорим о
жидовстве и об идее жидовской, охватывающей весь мир, вместо "неудавшегося"
христианства...
IV
Но да, здравствует братство
Но что же я говорю и зачем? Или я враг евреев? Неужели правда, как пишет
мне одна, безо всякого для меня сомнения (что уже видно по письму ее н по
искренним, горячим чувствам письма этого) благороднейшая и образованная
еврейская девушка, -- неужели и я, по словам ее, враг этого "несчастного"
племени, на которое я "при всяком удобном случае (будто бы) так жестоко
нападаю". "Ваше презрение к жидовскому племени, которое "ни о чем кроме
себя не думает" и т.д., и т. д., очевидно". -- Нет, против этой очевидности
я восстану, да и самый факт оспариваю. Напротив, я именно говорю и пишу,
что "все, что требует гуманность и справедливость, все, что требует
человечность и христианский закон -- все это должно быть сделано для
евреев". Я написал эти слова выше, но теперь я еще прибавлю к ним, что,
несмотря на все сообра-жения, уже мною выставленные, я окончательно стою,
одна-ко же, за совершенное расширение прав евреев в формальном
законодательстве и, если возможно только, и за полнейшее равенство прав с
коренным населением (NB., хотя, может быть, в иных случаях, они имеют уже и
теперь больше прав, или, лучше сказать, возможности ими пользоваться, чем
само коренное население). Конечно, мне приходит тут же на ум, например,
такая фантазия: "Ну, что если пошатнется каким-нибудь образом и от
чего-нибудь наша сельская община, ограждающая нашего бедного
коренника-мужика от стольких зол, -- ну, что если тут же, к этому
освобожденному мужику, столь неопытному, столь не умеющему сдержать себя от
соблазна, и которого именно опекала доселе община, -- нахлынет всем кагалом
еврей -- да, что тут: тут мигом конец его: все имущество его, вся сила его
перейдет назавтра же во власть еврея, и наступит такая пора, с которой не
только не могла бы сравняться пора крепостничества, но даже татарщина". Но
несмотря на все "фантазии" и на все, что я написал выше, я все таки стою за
полное н окончательное уравнение прав -- потому что это Христов закон,
потому что это христианский принцип. Но если так, то для чего же я писал
столько страниц и что хотел выразить, если так противоречу себе? А вот
именно то, что я не противоречу себе и что с русской, с коренной стороны
нет и не вижу препятствия в расширении еврейских прав, но утверждаю зато,
что препятствия эти -- лежат со стороны евреев несравненно больше, чем со
стороны русских, и что если до сих пор не созидается того, чего желалось бы
всем сердцем, то русский человек в этом виновен несравненно менее, чем сам
еврей. Подобно тому, как я выставлял еврея-простолюдина, который не хотел
сообщаться и есть с русскими, а те не только не сердились и не мстили ему
за это, а, напротив, разом осмыслили и извинили его, говоря: "это он
потому, что у него вера такая" -- подобно тому, то есть этому еврею
простолюдину, мы и в интеллигентном еврее видим весьма часто такое же
безмерное и высокомерное предубеждение против русского. О, они кричат, что
они любят русский народ; один так даже писал мне, что он именно скорбит о
том, что русский народ не имеет религии и ничего не понимает в своем
христианстве. Это уже слишком сильно сказано для еврея, и рождается лишь,
вопрос: понимает ли что в христианстве сам-то этот высокообразованный
еврей? Но самомнение и высокомерие есть одно из очень тяжелых для нас,
русских, свойств еврейского характера. Кто из нас, русский, или еврей,
более неспособен понимать друг друга ? Клянусь, я оправдаю скорей русского:
у русского, по крайней мере, нет (положительно нет!) религиозной ненависти
к еврею. А остальных предубеждений где, у кого больше? Вон евреи кричат,
что они были столько веков угнетены и гонимы, угнетены и гонимы и теперь, и
что это, по крайней мере, надобно взять в расчет русскому при суждении о
еврейском характре. Хорошо, мы и берем в расчет и доказать это можем: в
интеллигентном слое русского народа не раз уже раздавались голоса за
евреев. Ну, а евреи: брали ли и берут ли они в расчет, жалуясь и обвиняя
русских, столько веков угнетений и гонений, которые перенес сам русский
народ? Неужто можно утверждать, что русский народ вытерпел меньше бед и зол
"в свою историю", чем евреи где бы то ни было? И неужто можно утверждать,
что не еврей, весьма часто, соединялся с его гонителями, брал у них на
откуп русский народ, и сам обращался в его гонителя? Ведь это все было же,
существовало, ведь это история, исторический факт, но мы нигде не слыхали,
чтоб еврейский: народ в этом раскаивался, а русский народ он все таки
обвиняет за то, что тот мало любит его.
Но "буди! буди!". Да будет полное и духовное единение племен и никакой
разницы прав! А для этого я прежде всего умоляю моих оппонентов и
корреспондентов-евреев быть, напротив, к нам, русским, снисходительнее и
справедливее. Если высокомерие их, если всегдашняя "скорбная брезгливость"
евреев к русскому племени есть только предубеждение, "исторический нарост",
а не кроется в каких-нибудь гораздо более глубоких тайнах его закона и
строя, -- то да рассеется все это скорее и да сойдемся мы единым духом, в
полном братстве, на взаимную помощь и на великое дело служения земле нашей,
государству и отечеству нашему! Да смягчатся взаимные об-винения, да
исчезнет всегдашняя экзальтация этих обвинений, мешающая ясному пониманию
вещей. А за русский народ поручиться можно: о, он примет еврея в самое
полное братство с собою, несмотря на различие в вере, и с совершенным
уважением к историческому факту этого различия, но все таки для братства,
для полного братства нужно братство с обеих сторон. Пусть еврей покажет ему
и сам хоть сколько-нибудь братского чувства, чтоб ободрить его. Я знаю, что
в еврейском народе и теперь можно отделить довольно лиц, ищущих и жаждущих
устранения недоумений, людей при том человеколюбивых, и не я буду молчать
об этом, скрывая истину. Вот для того-то, чтоб эти полезные и
человеколюбивые люди не унывали и не падали духом и чтоб сколько-нибудь
ослабить предубеждения их и тем облегчить им начало дела, я и желал бы
полного расширения прав еврейского племени, по крайней мере, по
возможности, именно насколько сам еврейский народ докажет способность свою
принять и воспользоваться правами этими без ущерба коренному населению.
Даже бы можно бы-ло уступить вперед, сделать с русской стороны еще больше
шагов вперед... Вопрос только в том: много ли удастся сде-лать этим новым,
хорошим людям из евреев, и насколько сами они способны к новому и
прекрасному делу настоящего братского единения с чуждыми им по вере и по
крови людьми ?
Ф. М. Достоевский
"Дневник писателя" за 1877 год.
К ЧИТАТЕЛЯМ
В предисловии настоящей книги указаны причины ее напечатания.
* * *
На странице 2-ой обложки приведены высказывания о свободе печати русского
писателя Солженицына и французского ученого Поля Расинье.
* * *
Они испытали то же самое, что приходится испытывать и мне при попытке
коснуться вопроса, над которым во всем мире тяготеет "табу" -- вопроса о
роли и положении евреев в России и в СССР.
* * *
Навет и клевета на русский народ и обвинения в "дискри-минации" евреев уже
сто лет заполняет страницы мировой печати.
* * *
Русская эмиграция в лице своих лидеров молчит и не делает попыток
опровергнуть навет.
* * *
Появление моего очерка "Евреи в России и в СССР" вы-звало широкий отклик
эмиграции, а приведенные в нем дан-ные не смогли быть опровергнуты и,
надеюсь, послужат цен-ным материалом для будущего объективного и
беспристрастного рассмотрения вопроса о положении евреев в России.
* * *
Вопроса о допустимости выступать от имени русской эмиграции лицам,
связанным родственными или семейными связями с евреями, на что обратили
внимание мои многочисленные читатели, я не коснулся, хотя значения этого
вопроса и не отрицаю.
* * *
Обо всех замеченных неточностях прошу писать мне по моему личному адресу.
"Русско-Еврейский Диалог" далеко не закончен и все новые данные могут быть
полезны для будущих исследований.
Андрей Иванович Дикий
Адрес: А. Diky, 14 Springer St., Richmond, Maine 04357
