- Пронеси мимо нас, о господи, грозную тучу сию!..
* * *
А тем временем, быстро удаляясь от Новгорода, глухими лесными тропами
уже мчалась по направлению к Переяславлю-Залесскому группа всадников.
- Нынче вы увидели, - говорил Шостак княжатам, - какие у нас бывают
смутьяны. Будьте впредь сторожкими, а ежели когда-либо станете править
Новгородом, то таких смутьянов, как бояре Негочевичи да Ноздрилины, и их
бесчестных подвывал остерегайтесь, ровно лютых зверей. С простыми же
новгородцами вы поладите - они народ прямой и душевный.
Глава II
МЕДВЕЖОНОК РАСТЕТ
УЧИТЕЛЬ-ЗВЕРОБОЙ
Благополучно добравшись из Новгорода до Переяславля-Залесского, оба
княжича поселились у отца, князя Ярослава Всеволодовича, и мирно там
прожили несколько лет, обучаясь книжному разумению у иеромонаха
Варсонофия. Александр подрастал высоким, стройным отроком. Слишком
задумчивый для своих лет, от своих братьев он держался как-то, в стороне.
Любил один уходить на озеро и, взяв лодку, забирался в камыши, где все
норовил стрелой подшибить птицу. Отец не раз тревожился, когда он пропадал
подолгу, и поручил старому дружиннику Афанасию Тыре следовать повсюду за
беспокойным отроком и его оберегать. Но Александр просил отца освободить
его от докучного надзора:
- Прости меня, государь батюшка! Очень уж Афоня мне помеха: я
заберусь в камыши и затаюсь там, как мертвый, чтобы не вспугнуть птицы,
Афоня же дремлет и сопит, словно бык, а то ворочается, шуршит без надобы.
Утица и взлетает до сроку, и хорошая каленая стрелка зря пропадает.
- Ладно, потерпи! - отмахивался отец. - Знаю, кого тебе надо.
И когда прошли весенние деньки, князь Ярослав призвал к себе сына. В
думной горнице у двери стоял прославленный охотник Ерема-медвежатник. Он
принес в дар князю две связки рыжих лисьих шкур, а на полу перед ним
лежала еще большая, как теленок, козуля с темно-синими полуоткрытыми
мертвыми глазами. Охотник держал в руках облезлый собачий треух. На голове
взлохматились густые серебряные кудри. На грудь спускалась окладистая
борода. Окинув охотника пытливым взглядом, Александр заметил, что он не
намного выше его, но пошире в плечах и что потертый зипун на нем испещрен
заплатами. На ногах прочные кожаные порты, а ступни обернуты звериными
шкурками.
Ерема уставился на Александра прищуренными острыми глазками.
- Вот тебе тот знающий матерый зверобой, какого ты ищешь, - сказал
князь, сдерживая улыбку. - Поезжай смело с Еремой в его лесную берлогу.
Можешь погостить там одну седмицу*. Ерема тебе покажет все: и как он
ставит ляпцы на ряпов** и как ловит западней лося и оленя. Он же научит
тебя различать в чаще медвежье логово и узнавать по следам, какой зверь
прошел. А твой дядька Афанасий Тыря все же с тобой поедет: нельзя тебя
оставлять без заботливого глаза. Можешь взять с собой пегого мерина и еще
одного конька для вьюков.
_______________
* С е д м и ц а - семь дней недели.
** Л я п ц ы н а р я п о в - ловушка на рябчиков.
Александр бросился к своему степенному, всегда строгому отцу, упал на
колени и припал к его большой и сильной руке:
- Спасибо, батюшка! Обещаю тебе привезти домой медвежью шкуру. Только
позволь пробыть у Еремы еще деньков с пяток.
- Не надо мне, сынок, от тебя никакой медвежьей шкуры! Смотри лучше,
чтобы свою привезти домой без изъяна... А ты на коне приехал или прибежал
пешой? - обратился князь к охотнику.
- На твою милость надеялся и приехал на Гнедке. Мучки и жита удели
мне толику, княже господине. А уж я отблагодарю тебя к осени бортяным
медом. Вот из-за этой мучки я еще и кобылку свою захватил. А то стежками
через болотца я пешой враз бы пробежал, где коню и не пройти.
- Ладно! Скажи ключнику, чтобы из клети муки тебе, и жита, и соли
отпустил, сколько понадобится, и для тебя, и заодно для княжича с дядькой.
Охотник тряхнул седыми космами и поклонился, коснувшись пальцами
пола:
- Благодарю за щедрую милость, княже! Дозволь только молвить: ежели
княжич хочет на лесных зверушек взглянуть поближе своима очима, то пусть
червленые* сапожки дома повесит на гвоздок. Лесной зверь сторожкий: сразу
почует и на хвое и в мураве духовитый след от сафьянового сапожка. Оттого
я и хожу по лесу в пошевнях** из сурковых шкурок.
_______________
* Ч е р в л е н ы е - темно-красного цвета.
** П о ш е в н и, или постолы - мягкая обувь без каблуков,
сшитая из невыделанной шкуры.
- Ладно, всякому охотницкому обычаю сынка научи... А ты постой,
Олекса! Будет тебе от меня вот еще какой приказ. Получил я слезное моление
от неведомого мне книжника Даниила. Он для покаяния содержится в
монастырском выселке на Черном озере, неподалеку от того места, где живет
охотник Ерема. Так вот тебе я поручаю поехать на это Черное озеро,
разыскать там книжника Даниила и выяснить, что это за человек. Не верь
одним чужим слухам, а сам поговори с ним и затем, если признаешь нужным,
приведи его сюда, ко мне. Понял?
- Понял, батюшка, и все сделаю, как ты сказал.
На следующий день Александр выехал верхом на упитанном меринке с
крутой шеей и черным хвостом. За ним следовал старый дружинник Афанасий
Тыря на коне, нагруженном кожаными переметными сумами. Путь указывал
Ерема, ведя за конец недоуздка старую рыжую кобылу, тоже с мешками на
деревянном самодельном седле. Большой черный с подпалинами пес Буян,
загнув крючком хвост, бежал впереди, огрызаясь и трепля на ходу собак,
бросавшихся с лаем из всех подворотен.
Александр, ликуя, напевал веселую песенку и с довольным видом
посматривал на свои всунутые в стремена длинные ноги, которые ему
тщательно обернул звериными шкурками опытный охотник Ерема.
В ЛЕСНОЙ ГЛУШИ
Избенка Еремы затаилась в самой глубине густого леса. Пришлось обойти
много болот по тропкам, известным только старому охотнику. Изба, сложенная
<в лапу> из необтесанных грубых бревен с обрубленными сучьями, была крыта
не соломой, а тоже прочными бревнами. Ерема объяснил княжичу, почему у нее
такой вид:
- Медведи влезают на избу-то и скребут когтями - все норовят крышу
отодрать. Потому я и сложил ее подобротнее.
Из избы выбежала девушка лет пятнадцати, с белокурой косой и ясными
серыми глазами. Пестрядинный сарафанчик подпоясан цветной тесемкой, на шее
пестрые бусы.
- Устя, принимай гостей! - крикнул Ерема. - Сам княжич Александр из
Переяславля к нам пожаловал. Стаскивай бабку с печи, пущай огонь
раздувает.
Девушка остановилась, обдергивая сарафанчик, степенно подошла к отцу
и стыдливо поцеловала его в плечо, искоса поглядывая на Александра.
- Сейчас разбужу бабку, - прошептала Устя и убежала в избу.
Невысокая почерневшая дверь жалобно заскрипела; на крыльцо вышла
мелкими шажками сгорбленная старуха, повязанная темным платком. Она упала
на колени, коснувшись головой земли.
Александр соскочил с коня, подошел к старухе и помог ей подняться.
Прикрывая от солнца глаза морщинистой рукой, она пристально вглядывалась в
лицо княжича.
- Жить тебе и здравствовать много лет; Устя байт, что ты сынок князя
нашего Ярослава Всеволодовича. А я и деда твоего, князя Всеволода
Юрьевича, знавала. Когда он в нашу глухомань на охоту приезжал, я блинками
его потчевала. И ты в него пошел - добрым молодцом растешь.
Александр вслед за Еремой, согнувшись, вошел в избу. Половину ее
занимала большая печь. Лавки тянулись вокруг темных стен. В красном углу,
убранный узорчатым полотенцем, висел закоптелый образок, писанный на
покоробившейся дощечке. Под бревенчатым потолком на бечевках сушились
пучки целебных трав.
- Мою хозяйку бог прибрал. За нее теперь Устя и бабка хлопочут. Ты,
княжич, посиди маленько, пока нам к столу соберут.
- Неохота сидеть. Пойду лучше ноги размять да посмотрю, какое твое
хозяйство.
В углу избы стояло несколько рогатин. Железные лезвия на концах,
отточенные до блеска, были искусно прикручены к древку толстыми жилами.
Александр выбрал себе по руке легкую рогатину и с ней вышел. Столкнулся на
крыльце с Устей, которая нацепляла на коромысло деревянные ведра. Они
переглянулись. Тыря, расседлывая коней, сказал:
- Подожди меня, Ярославич, и я с тобой пойду. Далеко ль до беды в
таком медвежьем углу!
Александр вспыхнул. Ему совестно стало перед Устей.
- Мы не в Переяславле! И батюшкины тревоги позабудь!
Около избы, окруженной плетнем, протянулся небольшой огород. Там
зеленели стебли гороха, редьки, лука и расползлись по грядкам шершавые
листья огурцов. Посмотрев, куда пошла Устя, Александр направился в другую
сторону. Сразу между старыми елями начинались сплошные заросли орешника,
бузины, дикой смородины и малинник, окруженный буйно растущей высокой
крапивой.
Продравшись через кусты, Александр увидел тропинку и пошел по ней.
Она вилась среди густых, ветвистых деревьев и привела его на холм с
высокими голыми, как свечи, соснами. На них сохранились только небольшие
кудрявые верхушки. Александр остановился и прислушался. Откуда-то
доносилось заунывное, протяжное пение. Сойдя с тропинки, Александр
осторожно пошел на эти звуки. Открылась полянка, окруженная кольцом густых
елей. Посреди тлел костер. Сутулый старичок с седой бородой, в длинной
белой рубахе ниже колен и новых лыковых лапотках то и дело подкидывал в
огонь сушеные стебли трав и еловые ветви. Они тлели, трещали в тихом
воздухе, и душистые клубы сладкого дыма тянулись к небу.
По обе стороны полянки стояли, слегка наклоненные к середине, большие
пузатые деревянные столбы. Александр догадался, что это древние боги,
языческие истуканы. Он не раз о них слышал, а сейчас видел впервые.
Человеческие по пояс фигуры, грубо вырубленные в бревне, со
сложенными на животе руками, смотрели выпученными глазами, повернув
страшные лица в сторону огня. Истуканы были раскрашены яркими красками.
Около одного из них сидели рядком на траве женщины в причудливых головных
уборах и белых одеждах, расшитых красными и зелеными тесемками, с цветными
костяными бусами на шеях.
Обняв руками колени и раскачиваясь из стороны в сторону, они протяжно
и заунывно пели.
Александр бесшумно попятился и спустился с холма. Другая тропинка
повела его к речке, извивавшейся среди зеленых кустов. Стая уток, громко
хлопая крыльями, взлетела и унеслась через прогалину. Усти не было видно,
и княжич вернулся в избу.
НЕЖДАННАЯ БЕДА
Александр с Еремой исходили все окрестности. Старый охотник показывал
западни, силки и петли, поставленные на белок, лисиц, соболей, куниц и
других обитателей леса.
- А разве ты их не бьешь стрелами? - спросил Александр.
- Одними стрелами не проживешь. Иной раз десяток дней проходишь по
лесу и ни единого зверушки не встретишь. А ляпцы и без меня свое дело
сделают и уж кого-нибудь мне да подарят - иной раз даже соболька либо
куницу, а с ними и счастье привалит. В верховьях речки, среди самой глухой
чащи, лежит моховое бездонное Черное озеро. Выход из него запрудили бобры,
но попросту до них не доберешься и, чтобы разыскать их плотины и жилье,
надо наперед добыть колдовской корень. Даже зимою это озеро паром дышит.
Сколько охотников утонуло, пробираясь через трясину и не перечесть. А ведь
бобра убить - доброго коня добыть.
