попасть в метро не через вход, а с заднего крыльца - там, где висит табличка
"сорти", то есть "выход". Тут тоже есть несколько прием!
ов - выбирай на вкус.
Одним словом, до того злополучного дня, о котором сейчас пойдет речь,
мы чувствовали себя куда как уверенно. И вдобавок сэкономили столько, что
начали было уже подумывать о деловом визите в магазин Нины Риччи. Но тут...
Самое обидное, что избежать этой облавы можно было без малейшего труда
- две тетки перекрывали только центральнгый выход на платформу, а проход по
боковым галереям оставался безопасным. Но один из нас слишком хорошо помнил,
как "штрафуют" в Риме: контролер что-то долго и темпераментно втолковывает
"зайцу" на мало кому понятном итальянском языке, а в конце этого монолога
просто предлагает купить билетик. Увы, в отличие от Италии, которую можно
сравнить разве что с Азербайджаном, но только обошедшимся без прелестей
социализма, здесь к нам отнеслись по-другому: с поистине прусской
беспощадностью. Не помогли ни фразы о дружбе народов, ни напоминания о
крайне сложном экономическом положении родины Октября... Гони штраф и все
тут! Не подействовал на контролерш и самый убедитеьный и к тому же реальный
довод: в парижском метро на самом деле нет никакой инфыормации о том, что
талончики надо сохрангять до конца поездки и повсюду валяются целые горы
билетов, выброшенных на полпути...
Появившийся на белый свет русский паспорт - верное, как нам казалось,
доказательство того, что мы вправе не вникать во все эти тайны парижского
метро, - был моментально конфискован. С предложением либо заплатить штраф на
месте, либо в удобное для мадам и месье время выкупить его в полиции. Но -
уже ровно в девять раз дороже.
В какой-нибудь другой стране можно было бы попытаться всучить в
качестве отступного русские сувениры. Но, обсудив эту крайнюю меру на родном
языке, мы решили так не поступать, а ну если это будет расценено как дача
взятки должностному лицу с совсем уж печальными для нарушителей
последствиями? Тем более, что нам подсунули книжку, написанную на всех
языках для безбилетников парижского метро. Русских страничек, в ней, правда,
пока не оказалось, но мы и так прекрасно поняли, с кого, за что и сколько
причитается. К тому же это гнусное издание было угрожающе толстым, и
штудировать его где-нибудь в участке совершенно не хотелось...
Одним словом, отдав штраф и прикинув, что "по сумме всех этапов
многоборья" наша команда оказалась в небольшом минусе, мы решили до конца
поездки хотя бы сравнять счет. И - поплатились. Потому что, когда один из
нас был перехвачен прямо в элегантном полете через очередной турникет,
заплатить пришлось в полтора раза больше. Как выяснилось, это нарушение было
более грубым, и до боли знакомая книжка оказалась раскрытой совсем на другой
страничке...
Так что больше мы с правоохранительными органами Французской Республики
в контакты не вступали. Потому что поняли: если их, эти органы, не особо-то
и видно - это отнюдь не значит, что их нет вообще.
А полисмена на парижской улице и вправду, как говорится в известном
детском стихотворении, встретить запросто не просто. Однажды только мы
заметили симпатичную блюстительницу, расклеивавшую на лобовые стекла не там
припаркованных автомобилей квитанции о штрафах. Да еще суровые стражи
порядка стояли у входа в разные серьезные организации типа магазина "Тати"
(мы о нем еще расскажем), замка Консьержери, где в свое время ждала казни
Мария-Антуанетта и где криминальный дух, видимо, не изжит с тех пор, или
министерства обороны.
Однако пронзительную полицейскую сирену можно было слышать то и дело -
сомнений в надежности и оперативности парижских дядей Степ у нас возникнуть
не могло. Да и в том, что они не остаются без работы - тоже.
Ведь в том месте, где мы жили, машины с сиреной сновали постоянно...
Каждый район Парижа имеет свою отличительную черту, свой особый
колорит. На Елисейские поля стекается самая респектабельная публика - здесь
все особенно дорого, чопорно и благопристойно. Площадка у выставочного
центра Жоржа Помпиду - место тусовки хиппарей в рваных джинсах и выгоревших
тужурках - тут знакомства завязываются и доводятся до логического завершенич
прямо на земле. Монмартр - это беззаботная туристская тусовка, где продают
огромное количество веселых сувениров, а люди отдыхают безалаберно и
незатейливо. Район, примыкающий к Сорбонне - это сполшные антикварные да
книжные лавки и многочисленные библиотеки. Монпарнас - место, где собирается
парижская богема...
Окна нашего отеля выходили на пляс Пигаль.
Аромат этой площади, где к полуночи жизнь только начинается, не
поддается описанию. Допустим, если мы скажем, что здесь бьет фонтан с
удивительно красивой подсветкой, духовой оркестр бередит душу, а воздух
настоен на неуловимых ароматах любви, это оскорбит тех, кому удалось здесь
побывать, примитивизмом и убогостью. У Бальзака и Мопассана получалось
как-то получше...
Благодаря классике мы, разумеется, знали, что попали в самый злачный
район Парижа. Но нас, честно говоря, привлекало не это - просто узнали, что
именно здесь находятся самые дешевые гостиницы. В знаменитом музее Карневале
потом натолкнулись на картину, написанную много лет назад аккурат из нашего
окна. Удивительно, но почти ничего вокруг не изменилось. Не исключено, что
именно к нам, в "Рояль Пигаль", захаживал в свое время граф де Растиньяк и
часика через полтора возвращался - слегка утомленный, но вполне довольный
жизнью. Поднимался по той же узенькой винтовой лестнице, вел свою очередную
даму по тому же полутемному коридору, устланному таким же пушистым, гасящим
любой звук ковром...
Сейчас, правда, гостиница почти пуста. Между прочим, если бы мы вдруг
вздумали пригласить сюда женщину или молодого человека - а предложений с
обеих сторон тут по-прежнему больше чем достаточно - то за удовольствие
пришлось бы заплатить в кассу отеля ровно по сто франков за нос (а точнее -
за другую часть тела). Так, во всяком случае, объяснили служители, ссылаясь
на какой-то законодательный акт, ни предназначения ни названия которого мы,
по правде говоря, так и не поняли.
Да и не нуждались. Откровенно говоря, большинство мадемуазелей и месье,
с разной степенью настойчивости предлагавших свое общество, вряд ли бы
заинтересовали каждого из нас и до свадебного путешествия. Порой, глядя на
иную труженицу, застывшую в, как ей казалось, очень соблазнительной позе у
входа в лав-клуб или найт-клуб, мы вообще задумывались: а не козни ли это
конкурирующей организации, пытающейся таким вот образом отпугнуть клиентов?
Правда, надо сказать, что и остальные жительницы солицы Франции никак
не напоминали тех ПАРИЖАНОК, которых мы все надеялись гле-нибудь увидеть.
Единственное место, где много красивых женщин - магазин Кристиана Диора, но
и там продавщицы не столько стремятся обратить на себя внимание покупателей,
сколько просто рекламируют свой товар. Доброжелательно и добродетельно.
А может, это мы просто привыкли к боевой раскраске самарских
представительниц прекрасного пола, каждым своим движением настаивающих на
собственной неотразимости?
Впрочем, вернемся к нашим (а точнее, совсем не к нашим) девицам с пляс
Пигаль. Стояли они не зря и без внимания не оставались. К ним подходили.
Знакомились. И - уводили. Правда, вся эта жизнь текла как-то сонно, без
привычных для нас эмоций. Ни у одного из многочисленных увеселительных
заведений мы ни разу не видели шумных компаний или энергичных разборок. А в
секс-шопах, вереница которых начиналась аккурат от нашего отеля, посетителей
было почти столько же, сколько и продавцов.
Вот и мы так и не пополнили кассу ни одной из окрестных "точек". Хотя
зазывали нас весьма энергично. Особую активность проявил один негр,
представлявший интересы найт-клуба "Купидон". Когда мы обсуждали
соблазнительные картинки, которые он показывал всем прохожим, этот скромный
агитатор большого секса нашел самый веский, как ему наверняка казалось,
аргумент: "Кам, кам, гуд прайс фор комьюнист - заходите же, недорого для
партийцев" - вкрадчиво убеждал он независимых российских журналистов. Но те
устояли.
А вот парочку вылазок в секс-шопы, грешным делом, совершили. И сделали,
пожалуй, лишь одно открытие: русская журналистка оказалась там единственной
женщиной в нестройных мужских рядах. Хотя в продаже было примерно одинаковое
количество товаров для кавалеров и дам, но все как один посетители
секс-шопов - озабоченные мужчины лет сорока - сорока пяти. Не поверите, но
хмурые лица мы видели в Париже только здесь...
Вот и все, что запомнилось. Ну, обилие "хайвольтных" таблеток и
микстур. Ну, целые стеллажи книг и кассет. Ну, фаллосы обычных, не совсем
обычных, и как кажется, совсем уж необычных форм... А точно такие же
секс-одежду и секс-обувь мы ежедневно видим на простых самарских девушках,
скромно и озабоченно спешащих на работу или в профтехучилище. Те же лосины,
мини-юбки, почти такие же высокие каблучки...
Единственное, что у нас, кажется, не получило пока широкого
распространения, так это сексодромы. А вот в Париже кто-то в открытую
получает удовольствие от того, что надевает на партнера почти конскую
уздечку, на себя - шпоры и берет в руки хлыст... Стоит это развлечение,
кстати, изрядно. Как и все остальное, что продается в этих магазинах.
Скажем, "другие" книжки или кассеты дешевле если не в четыре раза, то уж в
три - повсеместно. Впрочем, о ценах мы поговорим чуть позже. А то и так
многовато "экономических" подробностей в главе, посвященной такой вечной
теме. И такому чудесному месту...
Оговоримся сразу: челнокам и приближенным к ним оседлым гражданам эта
глава вряд ли будет интересна. Но она - предмет нашей скромной гордости,
ведь едва ли не каждый раз, когда нам доводилось открывать кошельки,
удавалось сделать еще одно, пусть маленькое, открытие. Открытие парижской
жизни.
Все началось с поиска гостиницы. Даже попав в нужный район, мы сперва
немного растерялись. Ведь желанного ориентира в 100-150 франков в сутки мы
могли достичь разве что в зачуханных одноэтажных арабских отельчиках. Жить в
которых одного из нас отпугивали сооображения внешнеполитического характера,
а другую - гигиены и личной безопасности.
А в гостиницах поприличнее чисел меньше 350 в ценниках не было...
Но после задушевного разговора с владельцем одной из них мы
остановились на вполне приятной отметке - 125. Сказалось и то, что мы
собирались заехать не на одни сутки, а по парижским меркам надолго, и,
возможно, взаимные симпатии. А последняя скидка появилась после того, как на
столе появилась коробка "Раздолья". Апартаменты мы выбирали сами -
придирчиво бродили по отелю со связкой ключей...
И с тех пор категорически перестали верить каким бы то ни было
ценникам.
Слово "промасьон" - то бишь скидка - мы довольно быстро научились
произносить почти без иностранного акцента. Потому что оно пригождалось нам
едва ли не постоянно. Делаешь в магазине не одну покупку, а две - проси
промасьон. Замечаешь хотя бы маленький брачок, пусть даже и в упаковке,
которую выбросишь через две минуты - получи в награду промасьон. Вызываешь
симпатии продавца - тоже имеешь шанс на промасьон. А уж у тех, кто торгует
сувенирами, можно купить безделушку вообще в два-три раза дешевле
первоначальной цены.
Одним словом, при рыночной экономике можно и нужно торговаться. Как на
