хотя со временем он хотел обзавестись ими. Сейчас безопасность была важнее
полного желудка. Голод может подождать. Когда у него будет лошадь, он
сможет передвигаться, не оставляя своих следов и своего запаха. Найти его
будет невозможно.
Стайл пошел вниз по ручью, зная, что он должен привести его к
животным. Это была идеальная местность для лошадей. Видел ли он их с
верхушки сосны или ему просто почудилось? Стайл решил следовать интуиции.
Он ничего не понимал в волшебстве, но в лошадях толк знал.
Внезапно он увидел то, что искал. Полукруглый отпечаток копыта. И
недалеко от ручья - куча навоза.
Стайл внимательно изучил след. Он был большим, указывая на то, что
лошадь крепкая и ростом не менее семнадцати хендов [172 см]. Она была
неподкована, по краям копыта шли трещинки. Само копыто достаточно стерто.
Крупная, здоровая лошадь, которая достаточно двигается, чтобы стереть
копыта, но довольно беспечная, потому что царапает их о камни. Не совсем
то, что он хотел, но на первое время сойдет. Стайл облегченно вздохнул.
Значит, лошади ему не привиделись, он действительно видел их. Случай с
амулетом поколебал его веру, но теперь уверенность вернулась к нему.
Он подошел к куче навоза и посмотрел на нее. В памяти возникли
позабытые образы. Семнадцать лет назад, восемнадцатилетним парнем, он
смотрел на точно такую же кучу навоза...
Срок пребывания его родителей закончился, и они должны были покинуть
планету Протон. Для всех рабов без исключения срок пребывания составлял
двадцать лет. Правда, его можно было продлить, став победителем Турнира,
но то была всего-навсего яркая приманка, чтобы вселять в людей надежду.
Стайлу повезло. Он родился рано и провел семнадцать свободных лет. Он
получил полное образование до того, как ему пришлось сделать выбор:
улететь с родителями или остаться на Протоне.
Родителей по истечении срока пребывания ждала довольно солидная сумма
денег, накопленная за двадцать лет службы. Конечно, им не хватило бы на
билет до Земли, но поблизости было немало планет, где можно было отлично
устроиться. Денег хватило бы на безбедное существование. А оставшись на
Протоне, ему придется двадцать лет быть рабом, выполняя любую прихоть
своего Гражданина, зная, что после окончания срока пребывания ему придется
улететь с планеты навсегда.
Но на Протоне была Игра. Стайл рано пристрастился к Игре. Это
единственное, где рабы могли почувствовать себя нормальными людьми. Игра -
это насилие, это интеллект, это искусство, это случайность... Одним
словом, игрок мог бросить вызов судьбе. В Игре была своя собственная
иерархия, где каждый мог получить соответствующий статус. Игра притягивала
с волшебной силой. С самого начала Стайл добился успеха, у него была
прирожденная склонность к состязаниям. При желании он мог занять любую
ступеньку на лестнице своего возраста. Но Стайл никогда не стремился
подниматься слишком высоко.
Семья или Игра? Он выбрал планету Протон. Его срок пребывания начался
с момента, когда стартовал космический корабль с его родителями на борту.
Он ждал, когда ему предложат работу. К удивлению Стайла, его наняли в
первый же день. Стайла отвели в роскошное поместье его Гражданина - на
Протоне не было нероскошных поместий, - оставили на пастбище, вручив
тележку и вилы.
Его работа заключалась в том, чтобы собирать лошадиный навоз. Катя
тележку, он подбирал кучи навоза, которые оставляли на лугу породистые
лошади Гражданина. Оторванный от семьи и не привыкший к тому, что на жизнь
надо зарабатывать работой, он вскоре разочаровался в своем выборе. Зато он
все время находился на свежем воздухе.
Он наслаждался одиночеством во время работы. В свободное время ему
приходилось общаться с остальными рабами. Он спал в бараке вместе с семью
другими работниками и питался в столовой с тридцатью рабами. Ничего своего
у Стайла не было, даже постельное белье выдавали ему только на ночь. Утром
включался свет, и рабы вставали; вечером свет автоматически выключался.
Перед сном устраивалась проверка. Когда он жил с родителями, никто не
ограничивал его время. Пока он успевал в школе, он мог распоряжаться им по
собственному усмотрению. Он участвовал в Играх и тренировался, отрабатывая
различные приемы. Здесь его лишали этого удовольствия, и он часто думал, а
правильно ли он сделал выбор? Конечно, когда-нибудь он вырастет. Просто
придется подождать.
Его хозяин - как и большинство Граждан - обладал фантастическим
состоянием. Ему принадлежало несколько пастбищ, разбросанных в разных
частях города. Стайлу приходилось ездить из одного купола в другой, и
везде его ждала работа.
Некоторые пастбища были огорожены забором из настоящих деревянных
досок, скрепленных гвоздями, которые завозили с Земли. Разумеется, ограда
контролировалась невидимыми лучами, которые били током всякого, кто по
неосторожности прикасался к забору. Лошади это быстро усвоили и держались
от забора подальше. Стайлу пришлось испытать это на своей шкуре. Никто не
предупредил его, что забор под током. Это было частью обучения.
И он учился. Он узнал, что забор служил для того, чтобы не позволять
лошадям переходить на то пастбище, где только начинала расти трава.
Лошадей постоянно переводили с одного пастбища на другое. Гражданин,
несмотря на свое фантастическое богатство, придавал этому большое
значение.
Проблема Стайла заключалась в том, что он не мог перешагивать за
ограждения, чтобы собирать навоз на дальних пастбищах. Полутораметровый
забор трудно перешагнуть и высокому рабу. Он, конечно, мог с легкостью
перепрыгнуть через него, но это категорически запрещалось, чтобы не
подавать пример лошадям. Они не знали, что забор можно так же легко
преодолеть, как и аналогичное препятствие на скачках. К тому же,
приземлившись с другой стороны, он мог повредить дерн, а это считалось
серьезным проступком. Только лошади имели на это право, на Протоне они
считались привилегированными существами.
Таким образом, Стайлу приходилось обходить забор, что требовало
значительного времени. К тому же лошади не всегда уступали ему право
прохода по их земле. К счастью, он умел быстро бегать, а лошади считали
ниже своего достоинства соревноваться в скорости с человеком. Они выбирали
себе соперников только из числа себе подобных.
Затем он обнаружил, что может пользоваться стремянкой. Он перелезал
через забор вместе с тачкой, не прикасаясь к доскам. Лошади, разумеется,
не могли воспользоваться таким приспособлением. Стремянка стала для него
мостиком между соседними мирами. Теперь по крайней мере он успевал до
темноты обойти все пастбища.
Теперь, когда начался его срок пребывания, ему полагалось выбрать
собственное имя. До этого он пользовался именем отца, добавляя номер.
Когда раб-клерк в регистрационном управлении спросил его, какое имя он
хочет выбрать себе, ни секунды не колеблясь, он ответил: Стайл. [Игра
слов: stile - стремянка; style - стиль, изящество, злегантность (англ.)]
- Стайл? Как стиль, элегантность? - насмешливо смерил его взглядом
клерк. - Серьезное имя для мальчишки такого роста, как ты.
Стайл внутренне напрягся. "Мальчишке" уже исполнилось восемнадцать,
но окружающие считали, что ему не больше двенадцати лет. В воде на Протоне
присутствовали депиляторные добавки, которые препятствовали росту волос на
лице и половых органах. Женщины его роста не испытывали подобных проблем -
вторичные половые признаки указывали на их зрелость. Люди высокого роста
считали своим долгом посмеяться над Стайлом. Но он уже научился молча
сносить их насмешки.
Итак, ему присвоили имя, и все стали называть его Стайлом. Между
собой рабы обязаны были обращаться друг к другу по именам. Лишь Граждане
обладали правом на анонимность. Обращаясь к ним, следовало говорить - Сэр.
Если рабу и становилось известным имя Гражданина, он употреблял его в
редких случаях, чтобы назвать своего хозяина другому Гражданину.
Время шло, и Стайл приобрел кое-какой опыт. Каждая куча навоза,
которую он не заметил, ставилась ему в упрек, делая его объектом для
насмешек со стороны других работников, которые были старше его и выше
ростом. Среди рабов, не имеющих никаких прав, любые мелочи, связанные с
работой, имели большое значение. "Стайл. Две кучи навоза на гречишном
поле", - объявлял надсмотрщик, делая ежедневный разбор недостатков.
Остальные работники тихонько посмеивались, а на следующий день его имя
оказывалось на доске штрафников. В первые недели оно присутствовало там
постоянно. Другие работники "случайно" толкали его, а если он отвечал, то
его наказывали за драку. А на следующий день он вновь оказывался на доске
штрафников. Виноватым всегда считали самого плохого работника.
Надсмотрщик, довольно справедливый человек, неукоснительно придерживался
этого правила.
Однажды, когда у Стайла не было замечаний по работе, его толкнул
здоровенный парень по имени Шингл, который в тот день значился в
штрафниках. Стайл увернулся и "случайно" пнул Шингла ногой так, что тот
отлетел к сараю. Разозлившись, Шингл с кулаками бросился на Стайла, но тот
применил прием, который часто использовал в Игре, и бросил обидчика через
бедро. Пролетев по воздуху, Шингл упал на зеленую траву. Все остальные
работники молча наблюдали за дракой.
Появился надсмотрщик.
- Что здесь произошло? - требовательным голосом спросил он.
- Шингл случайно споткнулся о Стайла, - с усмешкой в голосе ответил
один из работников.
Надсмотрщик оценивающе посмотрел на Стайла, который виновато опустил
глаза, ожидая неизбежного наказания. Драться во владениях Гражданина
запрещалось.
- Шингл, ты помял траву, - грозно сказал надсмотрщик и слегка
улыбнулся, когда все остальные засмеялись.
В тот день Шингл был штрафником, поэтому именно его постигло
наказание.
Надзиратель повернулся к Стайлу.
- Ты не виноват, но я хочу, чтобы в будущем ты занялся боевыми
искусствами.
Лишь один день имя Стайла не появлялось на доске штрафников, но в
глазах других работников его статус поднялся неизмеримо высоко. Стайл
победил, следуя неписаному правилу. Он понял, что до этого над ним
смеялись не из-за его роста, а потому, что он был штрафником. Это открытие
обрадовало его.
Скоро у Стайла появились друзья. Он держался особняком, полагая, что
все остальные смотрят на него свысока. Теперь его считали за равного.
Когда его снова наказывали и другие работники хихикали, он понимал, что
они не стараются его унизить. Даже Шингл не предъявлял к нему никаких
претензий - ведь он сам нарушил правила и поплатился за это.
Со временем Стайл стал настоящим специалистом по отысканию лошадиного
навоза. Они всегда испражнялись вдали от того места, где паслись или
отдыхали. Это затрудняло работу Стайлу.
Каждая неубранная куча навоза означала, что он снова попадет в
штрафники. Поэтому он старался, как мог. В основном приходилось полагаться
на зрение. Лошадиный навоз, в отличие от помета свиней и кур, обладал
слабым запахом, который быстро выветривался. Если его не трогать несколько
дней, то даже могли прорасти непереваренные зерна. Потому обоняние
помогало Стайлу лишь тогда, когда навоз находился где-то рядом. Часто
лошади испражнялись среди деревьев или кустов, и Стайлу приходилось быть
особенно внимательным. Дождь - разумеется, искусственный - создавал
дополнительные трудности. Навоз размокал и смешивался с почвой. Даже когда
