Я подчинился - и, глазом не успев моргнуть, очутился на единороге.
Нет, к магии это отношения не имело, но все равно трюк был ловкий.
- Э... Спасибо, - сказал я.
- Не стоит благодарности, - с улыбкой отвечала она.
Я почувствовал головокружение. Мари-Анна была так добра ко мне!
Но тут Юланд тронулся, и мне пришлось вцепиться в гриву. К изумлению
своему, я скакал на единороге. Юланд несся, как ветер, и это не было
штампом, ибо копыта благородного животного едва касались земли.
Невредимые, мы летели сквозь самые густые заросли, лишь листва шуршала.
Ход у единорога был удивительно ровный: казалось, что я плыву в лодке по
тихому озеру.
Страхи мои развеялись и сменились восторгом. Правда, думаю, что
здесь-то уж без магии не обошлось.
- Как здорово, спасибо! - сказал я.
Юланд дернул ухом, и это означало: да. Я не предполагал, я знал это
точно. Условный язык копытных волшебным образом стал мне понятен. Я раньше
и представить не мог, какие чудесные существа эти единороги!
Вскоре мы выехали к небольшому пруду на поляне. Озерцо как озерцо,
только вот в кустах на берегу - ни единой сухой ветки.
Юланд остановился, и я соскользнул на животе с его хребта. У
Мари-Анны это выходило куда изящней, и соскальзывала она на попке. Но,
во-первых, я был еще новичок, а во-вторых, у нее попка была удобнее.
Я выудил из мешка две бутылки, искренне сожалея о том, что они такие
маленькие. Я не собирался торговать эликсиром, просто мне хотелось
принести его побольше для Мари-Анны и Гортензии.
Я опустился на колени и попытался наполнить первую бутылку, но берег
оказался скользким, и, не удержав равновесия, я упал в пруд лицом. Бутылки
вырвались у меня из рук, и, с ужасом осознав, что рискую потерять их
безвозвратно, я сделал отчаянный рывок, в результате чего мне удалось
схватить одну из них еще до того, как я пошел ко дну.
Омут был глубок. Я чуть не захлебнулся в нем, пока не сообразил, что
давно пора барахтаться и вообще выплывать. Оказавшись на поверхности, я
долго кашлял и отплевывался. Бутылка была полна. Вымокший до нитки, я
выбрался на берег и принялся искать пробку.
Взгляд мой упал на Юланда. Не в силах сдержать смех, единорог
заливисто ржал. Потом расхохотался и я, представив, насколько глупо
выглядело мое падение.
Заткнув бутылку, я спрятал ее в мокрый заплечный мешок и остановился
в сомнении перед единорогом. Он был настолько высок, что без помощи
Мари-Анны нечего было и думать о том, чтобы вскарабкаться к нему на спину.
- Может быть, принести камень - и с него?.. - задумчиво предположил я
вслух.
Но тут он мотнул головой, приглашая прыгнуть.
Я содрогнулся. Потом прыгнул и, к изумлению своему, обнаружил, что
сижу верхом.
Как могло такое случиться? Прыгать я не умел. Мои тонкие кривые ноги
успешно справлялись лишь с ходьбой. Проделать такой трюк под силу было
разве что какому-нибудь атлету.
А Юланд уже несся, как ветер. Так и не преодолев удивления, я снова
очутился на поляне, где ожидали нашего возвращения Мари-Анна и Гортензия.
Я соскользнул с единорога - на этот раз с большей ловкостью.
- Привез! - сказал я.
- Ты весь мокрый! - воскликнула она.
- Упал, - смущенно объяснил я.
- В целебный источник? Ну и здоров же ты теперь, наверное!
Ах, вот оно что! Я же чуть не утонул в источнике, да и нахлебался
предостаточно! В мускулах гудела сила. Зрение и слух стали острее.
Неудивительно, что я с такой легкостью взлетел на спину единорога. И Юланд
знал об этом с самого начала.
Я протянул бутылку Мари-Анне.
- Нет, прибереги ее, - сказала она. - Дай-ка лучше твою рубашку.
Я снял заплечный мешок, потом рубашку и отдал девушке. Мари-Анна
выжала ее над больной лодыжкой. Полился эликсир.
- О, действует! - воскликнула девушка. Встала на ноги и, уже не
прихрамывая, подошла к Гортензии. Стоило нескольким каплям эликсира упасть
на место перелома, как животное перенесло вес на мгновенно выздоровевшую
ногу и тоже перестало хромать.
Мари-Анна возвратила мне рубашку.
- Спасибо тебе огромное, Хамфри, - сказала она. - Мы так тебе
благодарны!
Затем она меня поцеловала.
Я настолько растерялся, что даже не смог покраснеть. Возникло
чувство, что я куда-то уплываю. Мнение мое о девушках стремительно
менялось.
- А теперь - к речке! - скомандовала она. - Я - на Гортензии, ты - на
Юланде!
Еще не опомнившись, я помог ей сесть верхом и одним прыжком взлетел
на своего скакуна. Пытаясь прийти в себя, я даже не заметил, как мы
добрались до речки.
Мари-Анна спешилась и принялась раздеваться.
- Но... - начал я. Чувства мои не возражали против происходящего, но
разум был в сомнении.
Она повернулась ко мне, сбрасывая рубашку.
- В чем дело? Мы же не собираемся делать сейчас ничего плохого,
верно? Да и вообще не собираемся! Стало быть, раздевайся и идем купаться.
- Мы... не?.. - промямлил я, хватаясь за последнюю соломинку.
- А иначе мы лишимся единорогов.
Единороги. Все сразу стало на свои места. Естественно, что они
считаются крайне редкими животными, ибо увидеть их могут лишь девственницы
да девственники. Я был уже достаточно взрослым, чтобы понимать намеки,
касающиеся Тайн Взрослой Жизни, хотя сам еще в нее не вступал. В противном
случае мне бы просто не удалось приблизиться к единорогу.
Я спешился и сбросил одежду. Мы плавали в прохладной чистой воде,
обнаженные и невинные, как фавн с нимфой. И все же некое смутное сожаление
шевелилось в моей душе. Даже перемазанная в грязи Мари-Анна была
удивительно красива, а сейчас она стала еще красивее.
- Почему ты так на меня смотришь? - наивно спросила она.
- Я никогда не видел ничего прекраснее, - ответил я, не задумываясь.
Теперь наступил ее черед покраснеть.
- Никто мне этого раньше не говорил. Спасибо, Хамфри.
С приятным удивлением я понял наконец, что мы действительно
ровесники. У нее было тело сформировавшейся женщины, а у меня тело
сформировавшегося гнома, а опыт - приблизительно одинаков. Мне было
приятно сознавать, что мой невинный комплимент тронул ее до глубины души.
В голову полезли куда менее невинные комплименты, но я сдержался.
Обмана в этом никакого не было, а была элементарная вежливость. И
осторожность.
Итак, мы плавали, мылись, бегали по берегу нагишом, чтобы скорее
обсохнуть, высматривали съедобные фрукты и орехи. И я думал невольно: если
это начало новой жизни, то оно мне нравится.
4. КОРОЛЕВСКИЙ ИНСПЕКТОР
Дело шло к вечеру.
- Хорошо бы поискать место для ночлега, - сказала Мари-Анна.
Проще всего было бы вскарабкаться на подходящее дерево и там и
заночевать, но вряд ли она имела в виду такой ночлег. Что касается меня,
то я привык к неудобствам.
- Я, пока шел сюда, приметил домик у дороги. Может быть, хозяева
позволят нам переночевать на полу.
- Можно попросить подушки и одеяло, - добавила она.
Мы вскочили на единорогов, и весьма быстро преодолели расстояние, на
которое я потратил днем не меньше часа. Домик стоял посреди небольшого
поросшего сорной травой пустыря и имел такой мирный вид, что я невольно
заподозрил неладное.
- Больно уж он безобидно выглядит, - сказал я.
- Дом как дом, - возразила она. - Не съест же он нас, в конце-то
концов!
Пристыженный ее беспечностью, я спешился и, подойдя к двери,
постучал. Дверь открылась сама собой, явив уютное жилище, где было все,
что нам необходимо: стол, стул, а главное - кровать с кипой подушек и
одеял. Меня это несколько насторожило. Раскидистая тенистая путана,
свесившая щупальца над тропинкой, тоже кажется безвредной до тех пор, пока
беспечный путник не попадет в ее объятия. Дом, конечно, не дерево, и тем
не менее...
- Где же хозяева? - подойдя ко мне сзади, спросила Мари-Анна. Мне
стало приятно, что она стоит у меня за плечом. Честно говоря, мои
отношения с ней были такими же таинственными и замысловатыми, как с этим
вот домом, правда, причина была другая.
- Пусто, - сказал я. - Хозяевами даже и не пахнет.
Я мог это утверждать с полной уверенностью после купания в целебном
источнике мое обоняние стало куда острее.
- Стало быть, дом ждет жильцов, - беззаботно заметил она. - Нам ведь
только ночь переночевать.
Она отодвинула меня и вошла внутрь. Я последовал за ней - ведь не мог
же я оставить ее одну! Впрочем, ничего страшного не произошло. Дом
действительно ждал жильцов. Да, но с какой целью? Я был далеко не уверен в
том, что цели эти совпадают с нашими.
Мари-Анна сказала единорогам, что до утра в них нужды нет, и животные
умчались. Хорошо, когда есть магический талант. Ах, если бы я тоже умел
что-нибудь такое!
Я взглянул на кровать и сказал:
- Я возьму несколько одеял и постелю себе на полу.
- Да не будь ты глупеньким! Ляжем на кровати вдвоем.
Я не возражал. Оказывается, иногда бывает даже приятно, когда тобой
помыкают. Впрочем, тут все зависит от того, кто помыкает. У Мари-Анны,
например, это выходило просто замечательно.
Она мигом переоделась в ночную сорочку, извлеченную из мешочка -
скорее всего, магического, потому что в нем не поместилась бы и половина
извлекаемых из него вещей. Я старательно отводил взгляд от ее штанишек,
хотя видывал ее во время купания и совершенно обнаженной. Но нагота
наготой, а штанишки штанишками. Тот, кто постиг Тайны Взрослой Жизни,
обязан весьма тонко различать эти понятия. Я переоделся в сухие шорты, и
мы залезли под одеяло.
Затем Мари-Анне пришла в голову новая мысль.
- Кстати, ты не знаешь, как вызывают аиста с младенчиком?
- Нет, - сказал я.
- Это хорошо. А то единороги этого терпеть не могут. Я тоже не
тороплюсь узнать.
К несчастью, любопытство - моя страсть. Я хотел знать все о Ксанте, в
том числе и то, как аисты приносят младенчиков. Однако лежать рядом с
нежной и теплой Мари-Анной было так хорошо, что ради этого стоило
пожертвовать даже любопытством. Я решил, что тоже не буду интересоваться
аистами и прочим. Во всяком случае, сейчас.
- Расскажи мне о себе, - сказала она.
Я удивился.
- Но разве ты не хочешь спать? Ты что, не устала?
- Устала, конечно. Но должна же я знать, с кем сплю.
Резонно. И я начал рассказывать о моей тусклой жизни и о желании
узнать в один прекрасный день (если повезет, конечно) все-все-все о
Ксанте.
Странно, но она выслушала меня с интересом.
- Я думаю, что это весьма похвально, Хамфри. Я уверена, что
когда-нибудь тебе это удастся. - Она прижалась ко мне, и так это было
чудесно, тепло и мягко!
- А... могу ли я узнать что-нибудь о твоей жизни?
Она засмеялась.
- Почему бы и нет, Хамфри, если тебе это интересно! Но рассказ будет
коротким: я сбежала из дому.
- Но ты кажешься такой красивой девушкой!
- А я и есть красивая девушка! В том-то все и дело. Мой отец сказал,
что я уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж и начать вызывать аиста.
Меня хотели выдать за тупейного мастера. Он мне не понравился. От такой
работы быстро тупеют. Кроме того, от меня сбежали бы единороги. Правда, я
могла бы заняться и другими копытными, но единороги - мои любимцы. Вот
поэтому я и сбежала.
И я был очень раз за нее.
- Спасибо, Хамфри, - сказала она.
- Но я же ничего не сказал!
- Сказал. Ты дернул ухом, совсем как единорог. Я почувствовала это
щекой.
Кажется, я и впрямь освоил язык копытных. И, возможно, причиной тому
