вокруг меня, а некоторые собакоподобные существа еще поднимали разбитые
головы и рычали. Я добил их.
И тут увидел ее. Она еще жила... Успела сказать, чтобы я позаботился
о нем... ее муже. И ушла от меня навсегда.
Мы двинулись дальше - ее муж и я. Уж не знаю, о чем я думал. Но мы
пошли. И на следующий день нашли то, что искали.
Он поднимался из алых песков. Полгода назад мы прошли бы прямо над
его башнями и куполами и не знали бы, что под нашими подошвами поднимается
к свету забытый мифический город. Еще полгода - и его улицы полностью
выйдут из-под песка. Он поднимался, как пузырь в воде.
Разрушенный, опустошенный, разбитый, огромный молчаливый свидетель
расы, жившей до нас. Доказательство того, что несмотря на свое могущество,
раса эта кончила свои дни в пыли и забвении. Я понял, что случилось с
собакоподобными существами. Не природный катаклизм погубил этот
удивительный город. Всюду виднелись бесспорные следы войны. Наш дозиметр
бешено трещал. Я не смог сдержать сухой усмешки над их глупостью. При виде
этого великолепия, так бессмысленно отброшенного в сторону, у меня
перехватило дыхание. Да, время циклично. Человечество повторяет свои
ошибки.
Ее муж уставился на удивительный город.
- Вода! - хрипло пробормотал он. - Вода!
И побежал к городу.
Я окликнул его. Негромко. Пусть идет. Пусть торопится к миражу. Я
медленно пошел вслед за ним.
Возможно, его убила радиация, или ядовитый газ вырвался из подземного
кармана под мертвой улицей волшебного города. Когда я наконец нашел тропу
в город, при помощи дозиметра обходя места с сильной радиацией, я нашел
его. Раздувшегося, почерневшего в предсмертной агонии, которая все же была
недостаточна, чтобы я был доволен его последними минутами.
Я подобрал несколько неоспоримых доказательств: реликты, предметы,
приборы, неизвестные даже самым мудрым в университете. И пошел назад. Я
доберусь. Я знаю, что доберусь. Теперь я один. И должен дойти. Ради Таба,
ради нее... даже ради него. Я вернусь в Атлантиду и докажу, что время
циклично. Что из песков поднимается легендарный Нью-Йорк.
Харлан ЭЛЛИСОН
ЭРОТОФОБИЯ
- Все началось еще с моей матери, - с отвращением произнося каждое
слово начал свой рассказ Нейт Клейзер. Брр, и чего только стоит вспоминать
об этой мерзости! Мало того, что сейчас он был на приеме у психиатра, мало
того, что его уложили на ярко-зеленую кушетку, мало того, что он страдал
от естественной для каждого мужчины неловкости, но ему еще приходилось все
рассказывать, задыхаясь от нахлынувших чувств, врачу-женщине, и, вдобавок,
начинать рассказ со своей матери.
- А часто ли вы... ну... сами с собой? - спросила врач Фелиция
Бреммер, выпускница Шпицбергеновского Колледжа Психологических Проблем.
- Да не нужно мне это! В том-то и дело. - У него опять возникла боль
в голове, где-то в глубине за правым глазом. Пальцы левой руки зажили свой
жизнью, независимой от его воли, и заскребли по зеленой кушетке.
- Давайте еще раз вернемся к Вашему рассказу, - попросила доктор
Бреммер. - У меня нет полной уверенности в том, что я Вас правильно
поняла.
- Ну, хорошо. Вот, к примеру, - он попытался встать, но она твердо
положила свою мягкую руку ему на грудь и он был вынужден продолжать лежа.
- Вы известны как специалист по проблемам сходным с моей, ну скажем,
имеющим отношение к сексу, так? Прекрасно! И только для того, чтобы
увидеться с вами, я беру билет на самолет и лечу из Торонто в Чикаго. В
самолете находятся две приятные девочки, стюардессы. Сразу же одна из них,
Крисси, фамилию не помню, начинает предлагать мне всякие подушечки, разную
вкуснятину, а ее напарница, Лора Ли, приносит большой бокал шампанского. И
все это только мне, и больше никому ничего! А потом, наклоняясь к моему
столику, чтобы поставить бокал, одна из них еще исхитрилась укусить меня
за ухо. Через десять минут они уже дрались из-за меня на кухне, а
пассажиры в это время вовсю нажимали на кнопки вызова, но абсолютно
безрезультатно. Девочки все же появились через некоторое время, но только
затем, чтобы спросить, какой бифштекс я предпочитаю, с кровью или хорошо
прожаренный, а заодно предложить мне мятные конфетки... это в самом деле
крайне неловкая ситуация.
И в том же духе продолжается весь этот дурацкий полет. Девочки уже
готовы пустить в ход кислородные маски и придушить друг друга шлангами,
только из-за того, чтобы просто выяснить кто же из них двоих останется со
мной в Чикаго. Я уже не чаю выбраться живым из этого проклятого самолета.
Самолет идет на посадку, девочки так никого и не обслужили, и, конечно
пассажиры рады бы давно меня прикончить, если бы только не одно "но" - они
все уже давно меня любят, и я знаю точно, что без борьбы по трапу я не
спущусь.
Но меня спас маленький негритенок, который летел со своей мамой и
подмигивал мне всю дорогу. Он им обблевал и кресло и проход, и все на
свете... Так вот, пока они засыпали это хозяйство молотым кофе, чтоб не
пахло, я тихонько улизнул.
Доктор Бреммер медленно покачала головой:
- Какой ужас! Просто ужасно!
- Ужасно?! Да, это страшно, черт возьми! Я к вашему сведению, вообще
живу в постоянном страхе, что когда-нибудь они меня залюбят досмерти!
- Ну, - сказала доктор Бреммер, - а может Вы все же немного, совсем
чуть-чуть, драматизируете события?
- Что это Вы делаете?
- Ничего, мистер Клейзер, совершенно ничего. Попробуйте
сосредоточиться на Вашей проблеме.
- Сосредоточится? Вы шутите, я и так ни о чем другом думать не могу.
Хорошо хоть что я зарабатываю на жизнь карикатурой - работу можно высылать
почтой, если бы только мне приходилось выходить на улицу, смешиваться с
толпой, меня стали бы рвать на части уже через десять минут!
- Я думаю, что вы все-таки преувеличиваете, мистер Клейзер.
- Конечно, Вам легко говорить, Вы не были в моей шкуре, но со мной
так было всегда, сколько я себя помню. Я всегда был самой популярной
личностью в классе, меня первого приглашали на белый танец, меня всегда
зазывали в бейсбольные и другие команды, так как мое участие почти всегда
приносило успех, а учителям всегда было мало моих знаний, им еще хотелось
и моего тела...
- В колледже, да? - уточнила доктор Бреммер.
- Черта с два! В детском садике! Я не знаю больше не одного случая,
чтобы мальчика в четвертом классе силой затащили в женскую раздевалку и
там изнасиловали... Вам этого не понять, черт возьми! Они точно меня
залюбят... до смерти!
Голос Нейта звучал резко, неистово и доктор Бреммер попыталась
успокоить своего пациента.
- Когда люди бояться, что за ними постоянно следят, что их хотят
обидеть или даже убить, - что бывает в крайних параноидальных случаях, -
тогда все понятно - это типичная паранойя. Такое случается на каждом шагу,
особенно в наше время. Но то, что Вы мне рассказываете, нечто особенное,
нечто совершенно противоположное. Я с таким пока не сталкивалась и даже не
знаю, как это назвать.
Нейт устало прикрыл глаза:
- И я не знаю.
- Возможно все же это - эротофобия, боязнь быть любимым, - продолжила
доктор Бреммер.
- Класс! Даже название придумали! А мне-то, что за польза от этого?
Меня волнует секс, а не ваша терминология!
- Мистер Клейзер, - попробовала смягчить ситуацию доктор Бреммер. -
Вы же не предполагаете, что результаты скажутся мгновенно. Нам придется
поработать вместе...
- Вместе?! Черт, да мне вообще не следовало тут валяться... на вашем
диване!
- Прошу Вас, спокойней, мистер Клейзер.
- А что это Вы делаете, собственно?
- Ничего.
- Вы блузочку расстегиваете, я слышу шорох ткани. Я слишком хорошо
этот звук изучил!
Оттолкнув психиатра, Нейт поспешно сел на диване. Доктор Бреммер была
уже почти полностью раздета, то есть, не дав ему опомниться, она
умудрилась скинуть мини юбку, нижнюю юбку, туфли, колготки и крошечные
кружевные штанишки... Было совершенно ясно, что эта женщина знает, чего
хочет. Нейт увидел, что все было проделано профессионально. Объятый ужасом
он вскочил с зеленой кушетки и, шатаясь, направился к двери. Доктор
Бреммер метнулась за ним, свесившись с кушетки, по ходу обрушивая стопку
журналов "Психология сегодня", и сметая со стола все остальные бумаги.
- О, боже! - заорал Нейт, съеживаясь в страхе.
- Ой, ой, прости, милый, - бормотала доктор Бреммер, сползая с
кушетки.
Нейт кинулся бежать, но она быстро поползла за ним и, как капканом,
захватила рукой его лодыжку:
- Прошу, умоляю, возьми меня с собой, делай со мной что хочешь,
пользуйся мной, оскорбляй меня, бей, я люблю тебя! Я люблю тебя! Отчаянно,
безнадежно, абсолютно!
- Господи, господи, господи! - бормотал Нейт, цепляясь за ручку и
одновременно пытаясь сохранить равновесие. Но тут дверь открылась, задев
Нейта по плечу, от чего он таки потерял равновесие и наступил, похоже, на
спину психиатру.
- О, да! - прохрипела доктор Бреммер. - Попирай меня, бей, я во всем
себе отказывала, я не представляла себе, что значит любить такого мужчину,
как ты! Возьми же меня, как в "Истории о...", да, да!!!
В то же мгновение в открытую дверь кабинета вошла сестра, прыщеватая
женщина, лет пятидесяти, которая уже видела Нейта в приемной. При виде
лежащей ничком докторши ее глаза округлились, но уже через секунду она
бросилась высвобождать ногу Нейта от обнаженных рук психиатра, до тех пор,
пока ее изумление не перешло в вожделение, и она сама не присоединилась к
доктору Бреммер...
Нейт с трудом вырвался, оттолкнувшись от стенки, вывалился в дверь, а
потом помчался как угорелый.
Нейт добежал до лифта и был в безопасности еще до того, как обе
женщины смогли подняться на ноги.
Нейт Клейзер хорошо усвоил, что судьба не жалует тех, кто медлит.
Уже мчась в сторону Мичиган Авеню, он услышал крики и оглянувшись
увидел доктора Бреммер и ее бюст свесившихся из окна восемнадцатого этажа.
Он с трудом смог разобрать хоть что-то в ее вопле.
- Если ты меня покинешь, я покончу с собой!!!
- Хорошо, когда у людей есть хоть какой-то выбор, - мельком подумал
Нейт и рванул дальше.
Ему негде было укрыться. Не было даже комнаты в гостинице, так как
прямо из аэропорта О'Хара он отправился в клинику. Пожалуй, впервые за
последние шесть лет, он более двух часов находился вне спасительных стен
своего дома-укрытия в Торонто. Отчаянно хотелось выпить, а силы ада
искушали сладким видением яичницы с сыром.
Неоновая реклама Будвайзера и солидная, тяжелая, темная дверь
говорили сами за себя, и Нейт осторожно прошмыгнул внутрь. Похоже ему
повезло. Это было царство абсолютного спокойствия в эпицентре тайфуна. Как
раз в тот краткий миг, когда еще не пришли скрытые алкоголики, чтобы
быстренько пропустить для храбрости рюмку-другую, и не прибыли постоянные
клиенты, чтобы присосаться к рюмке и повиснуть на стойке бара до
закрытия...
Нейт проскользнул в затемненную кабинку, задул горевшую свечу,
стоящую в железном подсвечнике на столе, и приготовился ждать официанта,
отчаянно надеясь, что это будет мужчина.
Но пришла женщина. Одета она была с редким вкусом - платье с
какими-то буфами, чулки "сеточка", туфли на шпильках.
Прикрыв лицо рукой, Нейт заказал три двойных виски, без воды, без
льда, а, по возможности, и без стакана: вот так, налейте прямо в
пригоршню.
Она довольно долго пристально на него смотрела и уже было открыла
