Только взглянула в очи бездонные,
Где огонь дальних странствий пылал,
Да увидела власы червонные,
Где Луны свет бездонный сиял...
И она протянула уж руку,
Тут настал бы счастливый конец,
Но пророчит печаль да разлуку,
Глас, что врезался в пламень сердец.
Из-за камня старик выбегает,
Именем просто Махараджа,
И в руках его сталь уж сверкает,
Нет спасенья от боли ножа...
Тот старик, расскажу я вам вкратце,
Родом был из богатой семьи,
Но от пьянства сумел он остаться,
К полстолетью без денег - увы!
И давно своей льстивой натурой,
Он в доверье в дом Изы вошел,
И давно на лошадке каурой,
Свата - сына к невесте привел.
Он замыслил расхитить именье,
Все приданное в рот поглотить,
И давно уже старца терпенье,
Начинало от жажды бродить.
Часто-часто следил за невесткой,
Что да как - нет измены ли где?
Он считал ее просто довеской,
К своей мелочной, подлой мечте.
Что же видит: какой-то безумец,
С неба рухнул и счастье забрал!
Вот бежит уже стар кровопивец -
Как тогда гневно он закричал!
"Эй, кто б нибыл ты!
Ну-ка, постой-ка!
Откажись от безумной мечты!
Убирайся же прочь, как воровка!"
Выступает вперед витязь лунный,
Выставляет в знак дружбы ладонь:
"Что кричишь ты, старик, как безумный,
Иль не видишь любви ты огонь...
Впрочем, знай - я из знатного рода,
И невест не привык похищать,
Пусть кричит жара сердца природа,
Честь моя говорит - промолчать.
Я согласен с отцом этой девы
Говорить о священной любви,
Пусть же слов твоих злобные севы,
Непрольют нынче нашей крови."
Зашипел слабовольный сей старец:
"Будь по твоему - утром придет,
Ведь сейчас, сей заслуженный горец,
В снах священных, о нищий! - плывет."
"До утра мне ждать, право, не гоже,
В свете звезд моя сила живет,
Свет же дня - есть та грань на сверкающем ноже -
Солнца свет одну муку несет!"
Тут взметнулась копна черно-Иза,
"Это ты уходи, злой старик,
Сына толстого ласка противна,
Она такой же как ты пуховик!"
Повернулась тут к лунному князю,
Тихо шепчет:
"Пусть брызжет он грязью,
Ты скорей меня в небо возьми."
"Нет, сказал я - исполню обычай,
Раз уж первый крик сердца прошел,
Лучше стану для старца добычей,
Хоть полнеба в боли обошел...
Лишь прошу - до утра не терзайте,
В замок, Иза, скорее веди,
Вы познайте, познайте, познайте! -
Те века, что во мне позади!"
"Побежим же скорее, о милый!
Сердцем Иза над бездной кричит,
Пусть сей старец от ленности хилый,
Позади, пусть за нами бежит!"
Нет для сердца влюбленных преграды,
Не бежать - им лететь, им бы петь,
Нет им большей и милой награды,
Чем, обнявшись руками, лететь.
Вот по горным, ветвистым тропинкам,
Взявшись за руки, лавой бегут.
С неба павшей огнистой лучинкой,
К замку старому сердце несут.
Вот уж стражники - Иза кричит им:
"Это суженный вечностью мне!..
Не бежим, не бежим - тихо входим,
Замок спит, ведь, в ночной тишине."
Но не в силах они бег убавить,
И по сумрачным залам летят,
Им бы крылья скорее расправить,
В них, ведь, чувства волками кричат.
Вот отцовские, каменны двери,
И на них львиный образ горит,
Грозно смотрят великие звери,
Слышно - батюшка Изы храпит.
"Тук! Тук! Тук! Отпирайте же двери!
Нынче счастье на землю пришло!
Улыбнитесь, мохнатые звери,
Нынче небо к нам в сердце вошло!"
Из-за двери шаги нарастают,
"Иза, дочь моя, небо с тобой!
Что за страсти спать мне мешают,
Будто я, как и ты, молодой!"
Дверь распахнута, вот перед ними,
Старый горец, князь, Изин отец, -
Поперхнулся своими словами,
Лишь увидел он пламень сердец.
Иза за руку князя хватает:
"Батюшка! Суженный рядом стоит,
Пламень вечный во мне полыхает,
Космос, вечность в нас страстью кипит
Ты позволь нам на небо подняться,
Да - покинуть край горный навек,
Только в небе все станет смеркаться,
На Луне проживем мы свой век.
Посмотри, как любовь полыхает!
Посмотри - больше счастия нет.
Разве ж, нас кто-нибудь понимает,
Наш секрет пред тобою раздет!
Позади раздалось грохотанье,
Тяжкий топот и злобы слова:
"Вот, безумства лихое мечтанье,
Вот вам лжи смрадом копят дрова!"
То старик истомленный годами,
Своей злобой и кислым вином,
Спотыкаясь кривыми ногами,
Вдруг ворвался кровавым лучом.
"Уж я видел, как этот мошенник,
В виде змея из неба сошел,
Этот странствий, пустыни отшельник,
За твоею, князь, дочкой пришел!
И неужто ты, мудрый, позволишь
Проходимцу дочь младу забрать,
И неужто ты, солнце, изволишь,
Сему вору именье отдать!..
Вот что, князе, послушай совета:
Перед тем, как согласье давать,
Пусть измолвит он слова обета,
Одну просьбу твою выполнять!"
"Я согласен!" басит рыцарь лунный, -
"Все исполню, богатства отдам,
Этот пламень... О пламень безумный!
Я вовек ведь любви не предам!"
Тянет князя тут старец в сторонку,
Тихо шепчет на ухо, скуля:
"Чтоб не выпустить в бездну девчонку,
Станет пухом злодею земля!
Загадаем такое желанье,
Чтоб вовек не исполнил его,
Чтобы гнусное вора мечтанье,
Погубило его самого!"
"Что ж ему загадать мне такое,
Раз из неба он змеем сошел,
Что же есть здесь такое земное,
Чтоб крылатые навеки ушел?"
"Не земное!" - хихикает старец,
"Поскорее на башню взойдем,
Там покинет на век нас мерзавец,
Там мы выход, спасенье найдем!"
"Хорошо!" - старый князь обернулся,
"Ну ка, сват, мы на башню пойдем,
Ты мне, кажется, даж приглянулся,
Мы под небом решенье найдем!"
По ступеням на башню восходят,
Впереди Иза с мужем бежит,
Позади, князь в раздумии бродит,
Да старик свою подлость шипит.
Вот высокое самое место:
В замке гордом площадка светла,
То от света звездного теста,
Звездочету, поэту мила.
И под ними замок уж дремлет,
В лунном свете утесы стоят,
Кто-то там пенью звездному внемлет,
Смотрит, как звезды с неба летят.
Дует ветер прохладный, свободный,
И в ущельях он волком поет,
Этот космос бескрайний, бездонный,
Над главами их в вечность растет.
Лунный князь стоит с Идой обнявшись,
Старец змеем коварным шипит:
"В сердце девы обманов прокравшись,
Ты узнай, где свет злата разлит.
Посмотри - видишь, там, над горою,
Пышет златом один светлячок,
Это дело под силу герою:
Принеси князю сей огонек!
Коль исполнишь ты это желанье -
Иза ваша, на небо бери.
Неисполнишь - получишь страданье,
Черт, мошенник, тебя раздери!"
Сын Луны тут к отцу обернулся:
"Это тоже желанье твое?..
Как же страх ко мне болью метнулся,
Как же сжалось тут сердце мое!"
"Да - исполни ты это веленье,
Коли вправду ты можешь летать,
Лучше факелов смрадного тленья,
Пусть звезда будет в замке сиять!"
Вздрогнул рыцарь, вновь Изу обнял:
"Что ж, исполню судьбы я веленье,
Час разлуки в день первый настал,
Как горит во мне боль вдохновенья!
Вновь ждет холод меня бесконечный,
Годы странствий в космической мгле,
О злой рок - рок безумный, злотечный,
Помни, Иза, молись обо мне!
Нынче, только заря запылает,
Только болью зальет небеса,
Меня, Иза, здесь больше не станет...
Я запомню твои голоса!
Да, в веках, в одиночестве - силой,
В сердце образ твой буду хранить,
И в веках, и в страданиях - милый,
Образ будет безумье тушить.
Полечу через звездное небо
К этой дальней, златистой звезде,
Через годы лечу, чиста дева,
Чтоб вернуться - вернуться к тебе!"
Вот заря уже кровь разливает,
Ветер воет и птицы кричат,
Иза плачем его обмывает,
В ней тоска да разлука кричат.
"Что ж, о милый, то суждено, право,
Расстаемся навеки, прощай,
Этот день - ожиданья начало,
Я люблю тебя, милый - ты знай.
Не умру, не взгляну на другого,
Буду первый жар сердца хранить,
Эту ночь, мужа глаз сужденного,
Я в веках с болью буду любить!
Помни, помни - то горская клятва,
А раз дали - в веках сохраним,
Пусть столетий пройдет злая жатва,
Ты останешься в сердце любим."
Вот стоят они, крепко обнявшись,
Ветер хладный, а им жаровой,
Громко, в черных ущельях поднявшись,
Воет вихрь жестокий, слепой.
Все шумит, все наполненно страстью,
Вот взметнул свои крылья дракон,
Князь и старец кричат от напасти,
От берет уже к звездам разгон...
* * *
С тех пор века минули,
Столетья войн, вражды,
Кого-то обманули,
Да все давно ушли!
Давно и князь старинный,
И старый винолюб,
Покрылись паутиной,
В земле давно гниют.
И замок - замок горный,
Давно в камнях лежит,
Лишь лик надгробий гордый
В небесный свод глядит.
Минули годы боли,
Минули годы слез,
Живет в любовной воли,
Да в мире горьких грез...
Да, жива и поныне,
Та, что ветрам молясь,
В веках, в глухой пустыне,
Живет, любви держась.
Она, в своей избушке,
На каменном плато,
В старинной комнатушке,
Познала мир зато.
И каждый ясный вечер,
Иль огненный рассвет,
В глазах пылают свечи,
Сих долгих, долгих лет...
P.S.
Вчера, просыпаясь, я увидел застрявшие между миром сна и, так называемым, реальным миром - три странички, на которых напечатана была поэма. Стихотворных строк я не мог прочесть, только название: "Дракон".
Итак, название меня водушевило, оставалось придумать (или, все-таки, вспомнить) стихотворные строки.
Я начал писать вступление, и, когда закончил его, содержание всей поэмы уже пылало перед моими глазами. Получилось вовсе не 3, но 12 страниц, о чем я, впрочем, совсем не жалею. Менее чем за тридцать часов видение обратилось во стихотворный объем...
Хоть и устал я, но вырвал таки к нам те, застрявшие между мирами, готовые исчезнуть в пустоте забвения листики.
С чем себя и поздравляю!!!
КОНЕЦ
21.04.98. - 22.04.98
ИСПЫТАНИЕ
(ПОЭМА)
Посвящаю лесу, и свету Солнца.
Золото солнце, что чувством пылает,
В строках, вот в этой тиши,
То, что и в травах, в корнях поднимает,
Сказ чрез меня расскажи...
* * *
В одном древнем королевстве,
Коего и нет давно,
Правил царь в крови, в злодействе,
И убить хоть лань, хоть деву - было все ему одно.
А народ живет не ропщет,
Терпит варвара сего,
Терпит боль, и терпит общет,
Ведь, наследник он всего!
Ведь отец его, премудрый,
Царь Василий завещал,
Чтоб сей мальчик добрый, чудный,
Всем народом править стал.
Ведь все помнили, что мальчик,
Да и юноша потом,
Был, как божий одуванчик,
Не бросался с кулаком.
Что, он, юноша разумный,
Выбрал из простых людей,
Деву с главой белокурой,
С ясным заревом очей.
Что они уж обвенчались,
И невесту в город вез,
Но тут счастья разорвались -
Черный ворон деву снес.
И потом младой правитель,
Сел на серого коня,
И сказал, что похититель,
Вскорь изведает меча.
И потом, ведь, он вернулся,
Не один, но со слугой,
И сказал, что обманулся,
Что ждет путь его другой.
Вот и стал жестоко править,
Убивать, да гнетом бить,
Ничего тут не исправить,
Стал людей в нужде гноить.
Вот теперь и говорили,
Что от горя он другой,
Что его всего разбили,
Плачь, да горюшко с тоской.
Так и правил сей правитель,
И не знал ни враг, ни свой,
Что сей яростный мучитель,
Чародей искусства злой.
И давно уж позабыли,
Того жалкого слугу,
Коего в цепях тащили,
Два медведя по кругу.
А, ведь, тот уродец дряблый,
Был их истинным царем,
Ведь колдун кривой и старый,
Его сделал мотырем.
Ну, а сам, заклятьем ночи,
Принял облик храбреца,
Хохотал, что было мочи,
Слыша стон сего бойца.
"Ты пришел ко мне за девой,
Так ее и след простыл,
По дорожке, своей силой,
Ее дух в безбрежье взмыл.
Ускользнула, ускользнула,
Ну, не страшно - не беда,
Вот судьба ко мне вильнула,
В злате будет борода!
Схвачен ты моим веленьем,
И отныне раб ты мой,
И моим теперь хотеньем,
Будет слышен жалкий вой!
Да, тебя ждут муки,
Будут рвать тебя, топтать,
Со свободую разлуки,
Будут память бичевать.
То продлиться долги ночи,
Во темнице, в черной лжи,
Если только духа своды
Скажут имя убежавшей госпожи.
Только ты сказать мне должен -
Это имя доверяла, ведь, тебе.
