Роберт Штильмарк.
Повесть о страннике российском
Жанр: Документальная историческая художественная проза
О Нижний! Мининым прославленный стократ,
Не всякий ли тебе уступит в этом град?
Рад будет уступить и сердцем и устами,
Зря на Кулибина своими очесами.
Вот Нижний каковых на свет людей рождает,
Баранщикова-свет еще ли свет не знает?
Эхо: знает!
Стихотворение "Нижний Новгород"
нижегородского поэта XVII века Орлова.
От автора
Первым русским путешественником в Южную Америку, или, во
всяком случае, одним из первых, был нижегородец Василий
Баранщиков. Все виденное он изложил в книге "Нещастные
приключения Василия Баранщикова, мещанина Нижнего Новгорода, в
трех частях света -- в Америке, Азии и Европе с 1780 по 1787
гг.".
Сведения, сообщаемые им, были новостью для русского
читателя. За четыре года книга его выдержала три издания.
Журнал "География в школе", 1947, N 6.
Судьба нижегородца Василия Баранщикова была поистине
необыкновенной! Второй гильдии купец, вольный человек в своем
отечестве, он стал в 1780 году жертвой европейских
работорговцев. На протяжении семи лет ему пришлось испытать
участь солдата датских колониальных войск, невольника на
испанских плантациях в Вест-Индии, пленника турецких пиратов в
Палестине, портового грузчика в Стамбуле, матроса на греческом
судне, янычара султанской дворцовой стражи. узника долговой
тюрьмы в екатерининской России и, наконец, прослыть российским
литератором.
Калейдоскоп приключений, бегло и протокольно изложенных в
маленькой книжке Баранщикова, казался столь неправдоподобным,
что некоторые русские литературоведы подвергали сомнению не
только подлинность событий, послуживших канвой книжки, но и
реальность существования самого купца Баранщикова. Так,
известный библиограф П.Н.Петров в шестом томе
"Критико-биографического словаря" под редакцией Венгерова
высказывает мнение, что Баранщиков Василий -- лицо вымышленное,
а его книжка -- не что иное, как роман, написанный
петербургским литератором и путешественником Федором
Каржавиным. Эту точку зрения Н.П.Петрова считали убедительной и
сам Венгеров и некоторые другие литературоведы. [Например,
комментатор "Опыта российской библиографии" В.С.Сопикова,
В.Н.Рогожин (часть IV, стр. 141).]
Действительно, никаких документальных данных о Василие
Баранщикове в распоряжении исследователей не имелось, а
отдельные эпизоды его книжки просто повторяют традиционные
мотивы старинных авантюрных романов, в частности сочинений
романиста Федора Эмина, популярных в XVIII веке. Давно
предполагалось, что "Нещастные приключения" написаны не самим
купцом-странником, а кем-то из тогдашних сочинителей (см.
"Энциклопедический словарь" А.Плюшара, 1838). Главное же, что
даже подлинность личности героя внушала исследователям
серьезные сомнения.
Однако среди старинных документов, скопированных в
"Действиях Нижегородской губернской учетной архивной комиссии"
(Нижний Новгород, 1900, том IV, стр. 108-110) нашлись два
бесспорных доказательства не только подлинности самого
Баранщикова, но и достоверности главных событий его
повествования.
Первый документ -- сообщение киевского наместнического
правления нижегородскому губернскому правлению о переходе
российской границы в районе Васильковского форпоста близ Киева
нижегородским купцом Василием Баранщиковым, "вышедшим из
плену".
Второй документ -- подлинный полицейский протокол
"допроса, снятого с нижегородского купца Василия Яковлевича
Баранщикова, явившегося добровольно из-за границы".
Эти бумаги служат документальным подтверждением истории
купца Баранщикова, изложенной в его "Нещастных приключениях".
Документы свидетельствуют, что Баранщиков сдал на пограничном
кордоне два иностранных паспорта (испанский с острова
Пуэрто-Рико и венецианский), продемонстрировал беглое знание
испанского, турецкого и итальянского языков и позволил
скопировать для опубликования в своей книге одиннадцать клейм
на собственном теле. При помощи этих клейм иностранные
рабовладельцы, а также некоторые духовные лица зримо
засвидетельствовали свое "священное право собственности" на его
тело и душу.
При сопоставлении этих документальных и вещественных
доказательств с содержанием книжки "Нещастные приключения"
можно без особого труда, сообразуясь с реальными историческими
событиями того времени, отсеять элементы вымысла и литературной
безвкусицы из автобиографического повествования Баранщикова. В
результате в его лице перед нами вырисовывается привлекательная
фигура простого русского человека из народной среды,
сохранявшего на чужбине несокрушимый оптимизм, веселый и добрый
нрав, а главное -- горячую, от самого сердца идущую любовь к
родной России, упрямое стремление вернуться в свое отечество,
несмотря ни на какие преграды.
Бросается при этом в глаза его благожелательное,
дружелюбное отношение к народам других стран. Он внимательно
присматривается ко всему, что было для него ново в чужих
землях, стремясь почерпнуть полезное, делая это без тени
высокомерия или, напротив, низкопоклонства. Герой
автобиографической книжки "Нещастные приключения"
представляется нам человеком гуманным, любознательным,
смекалистым, лингвистически одаренным, с присущей русскому
простолюдину сноровкой к любому делу, с купеческой хитринкой и
грубоватым юмором. Самолюбование и хвастовство ему чужды. Эти
нравственные качества высоко поднимают Василия Баранщикова,
нижегородского мещанина, над современной ему средой
фонвизинских бригадирш и недорослей. В беде он не падает духом,
при кратковременных удачах не зазнается. На чужбине у него
подчас заводились и немалые деньги, дорогие вещи, ценности;
временами русскому удальцу представлялась полная возможность
создать себе безбедное существование. Приятная наружность, сила
и ловкость обеспечивали ему успех у женщин, но он скорее
избегал, чем искал такого успеха. Ничто не было любо ему вдали
от родины!
И ведь отлично знал Василий Баранщиков, что дома ждут его
суровые кредиторы, расплата по долгам, налогам, податям. Он
мало надеялся на снисхождение заимодавцев и тем не менее,
рискуя жизнью, подвергая себя опасностям, тяготам и лишениям,
упорно шел к одной цели -- воротиться в свой Нижний Новгород,
обнять жену и детишек, вдохнуть снова "русский дух".
Наша небольшая документальная повесть расскажет читателям
о необыкновенных приключениях и странствиях Василия
Баранщикова. Там, где конкретные сведения источников были
слишком бедными, автору приходилось прибегать не столь к
вымыслу, сколь к домыслу, основываясь на реальной обстановке
действия.
Автор надеется, что в отзывчивых сердцах советских
читателей найдется местечко для скромного героя этой книжки,
проявившего немало стойкости в беде, дружелюбия по отношению к
угнетенным людям, отвращения к колониальному разбою. Думается,
что читатель согласится с автором в том, что тяжестью
испытаний, выпавших на долю Василия Баранщикова, он выстрадал
себе право на память земляков-потомков.
Сын купеческий
На древнем Неро-озере, в сельце Угодичах, стали на ночлег
проезжие купцы, все -- попутчики до Ростова, на ярмарку.
Местный старожил из крепких мужичков, некогда сам промышлявший
извозом, принял на постой сразу четырех гостей. Приют у него
нашли: средней руки прасол из Юрьева-Польского, купец из
Вязников с двумя возами тонкого льняного полотна, приказчик
московской посудной лавки с одним единственным возом этого
хрупкого товара да еще молодой нижегородский купчик. Их
подводы, укрытые рогожами и заботливо увязанные, хозяин кое-как
разместил на открытом дворе; распряженных лошадей поставили под
навес, благо, морозы миновали: шла вторая неделя великого
поста, и с самого "прощеного воскресенья" уже капало с крыш.
У нижегородца -- двое саней-розвальней, две добрые лошади,
побывавшие не на одной ярмарке, да сотни на три кожевенного
товара в санях. Целую неделю пришлось ему шагать с обозом,
минуя Гороховец, Вязники, Ковров, Суздаль и Гаврилов Посад.
Попутчики попались добрые, не какие-нибудь прощелыги! Из
Анькова выехали все вместе, к ночи добрались до Угодичей.
Завтра -- день воскресный, базарный. С утра -- прости-прощай,
последний ночлег, и -- на торг!
Попутчики нижегородца уже сидят за столом, в горнице, а
сам он пошел еще раз проверить коней под навесом. Так оно и
есть: у саврасого овес просыпан, торба пустая! Опять хитрец
чалый его раззадорил!.. Вот я вас!
Нижегородец наводит порядок под навесом, и чалому
достается отведать ременной вожжи. Овес снова засыпан. При
хозяине кони стоят смирно, сочно жуют, чуть встряхивая торбами.
Возы в другом конце двора, у самого дома, под оконцем. Владелец
пересекает двор, подсовывает руку под рогожи, ощупывает связки
своего товара. Все цело, все на месте: тут и черная юфть, и
коричневая, седельная; бархатистая опойка, нежный сафьян из
шкур молодых козлят, шелковистая лайка -- любые тонкие кожи для
дорогой одежи, мебели и переплетов книжных. Есть товар и
погрубее, на крестьянскую потребу: хорошо отделанные яловые
кожи для сапог и даже просто выдубленные, неокрашенные шкуры,
какие кожевники именуют "мостовьем"; они и в неотделанном виде
пригодны мужику на полушубок.
Кажется, теперь все -- слава богу! Купец входит в сени,
бросает на полку рукавицы, обеими руками приглаживает волосы,
расчесанные на прямой пробор, и отворяет дверь в горницу.
-- Баранщиков! -- кричит из-за стола юрьевский прасол, --
где ты пропадал на ночь глядя? Аль красотку в сенях углядел?
Слышь, хозяин: где козы во дворе -- там козел без зову в
гостях! Присматривай за ним в оба, за Васькой этим. Коли девки
есть -- обернуться не поспеешь: сманит!
Нижегородец Василий Баранщиков прячет усмешку, кланяется
сотрапезникам.
-- Не по нашему носу рябинку клевать, больно ягода нежна,
-- отшучивается он с видом полнейшего смиренномудрия и
подсаживается к столу.
-- У кошечки коготки в рукавичках спрятаны! -- не
унимается сосед.
Но Баранщиков, вмиг покончив с ужином, торопливо крестится
на красный кут в избе и расстилает на полу овчинный полушубок.
Через полчаса все постояльцы вповалку лежат на своих шубах и
тулупах, и такой богатырский храп сотрясает закопченные стены,
что черные запечные тараканы пугливо прячутся по своим щелям.
Родина Василия Баранщикова -- губернский город Нижний
Новгород на Волге, резиденция наместника, поставленного
императрицей Екатериной начальствовать над двумя губернскими
правлениями, нижегородским и пензенским. Купечество Нижнего
Новгорода издавна привыкло гордиться своим сословием: из его
среды вышел спаситель Москвы от поляков Кузьма Минин! Родители
Василия -- второй гильдии купец Яков Игнатьевич Баранщиков и
супруга его Анна Петровна -- умерли около 1771 года, когда
мальчику было лет четырнадцать. Два старших брата, Иван и
Андрей, обучили мальчишку грамоте и с малолетства " упражняли
его в купеческом промысле". Вместе с братьями Васька стал рано
ездить по российским ярмаркам и так научился разбираться в
кожевенном деле, что ни шорник, ни сапожник, ни мебельщик, ни
переплетчик уже не могли соперничать с ним в знании всех
