чулану, чтобы возобновить внушение. Джакомо через дверную щель
видит лицо каноника, который возитя с замком. В руках у падре -
узкий ремешок с пряжкой.
Верхняя губа мальчика и впрямь начинает подниматься, как у
волчонка. Подросток оскаливается и съеживается. Дверь
распахнута... и вдруг весь приютский флигель оглашает визг боли
и испуга.
Сбежавшиеся дети и даже покинувший свою постель привратник,
приковылявший на тумбоподобных ногах, видят падре на полу перед
открытым чуланом; он в ужасе прижимает к животу окровавленные
пальцы, а по двору, в распахнутой сутане, мчится воронок Джакомо
с кухонным ножом в руке...
В эту ночь тринадцатилетний мальчик бежал из приюта. Каноник,
получивший серьезную рану в живот, поднял на ноги всю полицию,
но беглеца не удалось разыскать...
До окрестностей Неаполя Джакомо добрался пешком, питаясь
подаяниями. Дымок над Везувием он увидел в луче восходящего
солнца, но это утро могло стать последним в его жизни, ибо на
берегу залива он свалился замертво, обессилев от лишений и
голода.
Очнулся Джакомо в рыбачьем баркасе Родольфо Ченни. Крепкий
загорелый рыбак с острова Капри стоя правил парусом. У ног его
ползала четырехлетняя черноглазая Доротея, а жена Родольфо,
молоденькая Анжелика, перебирала на корме купленные в Неаполе
обновки.
Семья Ченни приютила бездомного сироту, и целых четыре года
мальчик провел среди скал и виноградников Капри. Он превратился
в мускулистого, сильного юношу, научился управлять парусами,
вязать морские узлы и плавать, как дельфин. Он уже носил нож у
пояса и ходил вместе с Родольфо в Сицилию, на Корсику и в южные
порты Франции. Родольфо Ченни промышлял контрабандой, и
случалось, что его баркас возвращался в укромную бухту на Капри
со свежими пробоинами в смоленом дереве бортов. Однажды Джакомо
вернулся из такой поездки с пулей французского таможенного
солдата в мякоти ноги. Когда Родольфо вынул пулю и прижег рану
порохом, юноша повесил себе эту пулю на шею в виде брелока и
хвастался ею перед сверстниками.
Шестнадцати лет от роду Джакомо впервые увидел человека,
которому впоследствии оказался обязанным своей фамилией.
Небольшой английский парусник разбило бурей у Липарских
островов, и в хижине Родольфо Ченни оказался еще один спасенный.
Бродяга и пьяница, бездомный и бесприютный, как Джакомо, но уже
с сединою в рыжих усах, английский матрос Бартоломью Греллей
сохранил при катастрофе только три гинеи, просоленную потом
рубаху и неисчерпаемый запас рассказов о своих похождениях на
море и на суше.
Он прожил в семействе Ченни год, вплоть до событий,
переменивших жизнь Джакомо и его друзей.
Вместе с новым обитателем хижины, который в просторечии
каприйских рыбаков превратился в Бартоломео Грелли, рыбак Ченни
и его семнадцатилетний воспитанник предприняли довольно опасную
операцию. Через несколько границ итальянских королевств,
герцогств и республик они переправили партию оружия в Швейцарию,
для тирольских повстанцев. Отсутствовали они более месяца и
вернулись на Капри без Бартоломео Грелли. На обратном пути,
когда позади остались самые опасные полицейские кордоны и горные
перевалы сухопутной части их маршрута, баркас Родольфо Ченни был
накрыт метким пушечным выстрелом картечью со сторожевого судна.
Свистящий свинцовый град пощадил только Джакомо. Родольфо и
Бартоломео получили тяжелые раны. Джакомо, один управившись с
баркасом, высадил Бартоломео у знакомых рыбаков близ Сорренто, а
раненного в бок Родольфо доставил домой. Через пять суток
Родольфо скончался. Его бренные останки, вопреки ожиданиям,
приняло не море, а маленькое кладбище в ущелье между прибрежными
скалами Капри.
После похорон в хижине стало пусто и печально. Два дня семья
питалась остатками поминальной еды, а затем Джакомо, которому
Родольфо перед смертью завещал заботу об осиротевшей семье, стал
собирать вдову с дочерью в дорогу. Было решено, что они уедут в
Сорренто, на родину Анжелики. Там Анжелика купила маленький
домик с виноградником и несколькими апельсиновыми деревьями.
Джакомо помог ей устроить несложное хозяйство, а потом разыскал
Бартоломео и вместе с ним ушел на шведском корабле в северные
моря, оставив вдове все полученные вперед деньги. Два года он
проплавал, научился читать мореходные карты и пользоваться
компасом, буссолью и секстаном. Бартоломео Грелли передал ему
весь свой немалый опыт, и штурман-норвежец взял его к себе в
помощники.
...В те годы на северо-западе, в уютных островерхих городках
Европы, оглушительно трещали солдатские барабаны: шла
опустошительная война между вероломным и жадным до чужой земли
Фридрихом Прусским и стародавними властителями Европы
[Семилетняя война 1756-1763 годов]. Короли
Франции и Швеции, австрийский император и русская царица слали
войска против выступившей в поход прусской армии. Высадившись в
Штральзунде, Бартоломео и двадцатилетний Джакомо вступили в
конце 1757 года в двадцатитысячную армию шведского короля.
Более двух лет Джакомо и его старший спутник вели бродячую
солдатскую жизнь. Шведское войско опустошало городки Померании и
Бранденбурга, довольствуясь умеренными трофеями и не отваживаясь
нанести удар в сердце вражеского королевства - Берлин. Летом
армия дралась и разбойничала в прусских провинциях, затем
возвращалась на побережье, в Штральзунд, и в продолжение
нескольких зимних месяцев делила добычу. Такая война уже
начинала наскучивать предприимчивому Джакомо.
Однажды, во время похода, когда пикеты прусской конницы с
налета нанесли чувствительный урон шведскому отряду, в котором
служили Бартоломео и Джакомо, главнокомандующий шведов граф
Гамильтон обратил внимание на отважного молодого итальянца: в
неравной схватке Джакомо на глазах у своего генерала расправился
с группой солдат противника, уложив несколько человек на месте и
обратив остальных в бегство.
После боя, едва лишь Джакомо успел отдышаться и вытереть
окровавленный клинок, граф Гамильтон велел привести молодого
солдата к себе в палатку и спросил его фамилию. Старый
Бартоломео записал Джакомо в солдаты под своей собственной,
искаженной рыбаками фамилией, и под этим новым именем Джакомо
был сделан командиром взвода.
Взвод состоял из отчаянного сброда, а сам Бартоломео Грелли
оказался под командованием своего ученика Джакомо. Все считали
молодого итальянца сыном или братом седого бойца:
Как-то безлунной осенней ночью отряд стал на бивуаке близ
разграбленного бранденбургского городка с крутыми черепичными
крышами.
Солдаты из взвода Грелли со смехом окружили повозку бродячей
маркитантки [маркитанты - торговцы съестными припасами и предметами
солдатского обихода, сопровождавшие армию в походах],
следовавшей в течение нескольких недель в обозе
армии. Пожилая женщина, лоток которой солдаты Джакомо уже
опрокинули, отчаянно вырывалась из рук Бартоломео Грелли, Джузеппе
Лорано и Вудро Крейга.
Голос женщины вызвал в памяти Джакомо неясные, давно забытые
картины. Он остановил своих разгулявшихся солдат, поднес к лицу
маркитантки фонарь и... узнал свою мать, увядшую и поседевшую.
В палатке маркитантки притихшие солдаты, ближайшие друзья
Джакомо, услышали горестную повесть синьоры Франчески Молла.
Амнистия по случаю рождения престолонаследника тосканского
герцогства принесла ей свободу, но с пожизненным изгнанием из
Италии. Судьба привела ее во Францию, потом в Германию и,
наконец, бросила постаревшую синьору в обоз шведского войска.
Сын ее рассказал о своем знакомстве с Габриэлем Молетти и
понял, что был ограблен этим полицейским чиновником.
Вместе с Бартоломео и двумя другими моряками, Джузеппе Лорано
и Вудро Крейгом, которым тоже наскучила сухопутная война,
Джакомо покинул армию шведского короля и, забрав с собою мать,
решил отправиться в Сорренто. Добравшись до южной Франции, все
пятеро поселились на некоторое время в Марселе, где синьора
Франческа и осталась навсегда. Здесь она, уже на склоне лет,
вступила в свой первый законный брак. Мужем ее стал Бартоломео
Грелли, открывший табачную лавку в порту. После мирной и
непродолжительной совместной жизни оба супруга умерли в один год
от холерной эпидемии.
Когда Джакомо явился в маленький домик на окраине Сорренто,
Анжелика баюкала пятилетнего Антони Ченни, родившегося вскоре
после смерти Родольфо. Доротее шел уже пятнадцатый год, и она
обещала стать настоящей красавицей. Увидев Джакомо, она
завизжала и повисла у него на шее. В доме царила неприкрытая
нищета, и приезд Джакомо спас семью от гибели.
Вместе с друзьями Лорано и Крейгом он починил домик и даже
отыскал на берегу старый баркас Родольфо. Джакомо накупил
нарядов Доротее и сластей ее брату Антони, но на этом и
кончились остатки монет, бренчавших в карманах бывшего солдата
шведской армии.
Через несколько месяцев Джакомо с обоими друзьями направился в
Ливорно и здесь узнал, что его обидчик, Габриэль Молетти, уже
вышел в отставку и живет в собственной загородной вилле.
...Бывший чиновник герцогской полиции, ныне помещик и
новоявленный патриций Габриэль Молетти вкушал послеобеденный
отдых на террасе своей виллы, выходившей окнами на взморье.
Виноградники и цветы вокруг дома радовали глаз владельца.
Успокоительно жужжали жуки, бабочки реяли в струях нагретого
воздуха. Стоял знойный августовский день 176 года.
Шорох в кустах под самой верандой, где отдыхал в качалке
синьор Габриэль, удивил его, так как синие щеки синьора не
ощущали ни малейшего дуновения ветерка. Открыв глаза, он увидел
перед собой очень злое лицо незнакомого кавалера в берете, а на
ступенях веранды еще двух молодцов при шпагах и достаточно
грозного вида. Слуги Молетти были на заднем дворе, и синьор
оказался одиноким в обществе трех нежданных гостей.
Они довольно решительно пригласили хозяина в кабинет и здесь
предъявили ему дипломатический ультиматум в виде трех черных
отверстий пистолетных стволов, потребовав немедленно выложить
наличными сумму в пять тысяч скуди.
Уклончивое поведение господина Молетти привело к тому, что три
синьора, обшарив кабинет и обнаружив банковскую чековую книжку,
весьма небрежно сунули последнюю в один из многочисленных пустых
карманов, а затем аккуратно связали и упаковали самого владельца
книжки. Оставив упакованного помещика под охраной Вудро Крейга,
Джакомо и Джузеппе при полном непротивлении оробевшего конюха
оседлали на конюшне трех наилучших коней и увезли сверток с
господином Молетти в горы.
Здесь, в укромной пещере, Джакомо напомнил синьору Габриэлю
некоторые эпизоды из прошлого, и синьор признался во всем, не
преминув, однако, упомянуть и об участии хозяина отеля в
присвоении имущества синьоры Франчески.
Чтобы не утруждать себя вычислением сложных процентов и
прочими скучными расчетами, Джакомо определил размеры
понесенного им ущерба чисто рыцарским глазомером и в результате
привез из банка пять тысяч скуди по чеку, подписанному Молетти.
Затем друзья распаковали чиновника и привязали его, в несколько
облегченном туалете, к седлу коня. Опытный в обращении с кожаной
плетью Джакомо повторил на спине привязанного синьора все уроки
богословия, испытанные некогда его собственной спиной благодаря
воспитательному рвению приютского падре. Когда взмыленный конь
примчал владельца виллы домой, у домочадцев не было надежды, что
он когда-либо откроет глаза. Но Габриэль Молетти выжил и даже
поставил в придорожной часовне толстую свечу чистого пчелиного
воска в честь чудесного избавления.
Пока раскаявшийся синьор еще лежал в свертке на полу пещеры
под охраной неразговорчивого Вудро, Джакомо и Джузеппе, под
видом знатных путешественников, прибыли в ливорнский отель...
"Знатные путешественники" потребовали себе номер, выходящий
окнами на противоположный дом. Джакомо взглянул на знакомый
подоконник и на ресторан, находившийся напротив, но уже
переменивший вывеску. В хозяине отеля Джакомо без труда узнал
своего старого знакомого.
Вызвав хозяина в номер и усадив его на диван, Джакомо и
