собою, пошел спать.
К обеду экономист Н.Ильин проснулся, упаковал "Зеркало партийной
организации и литературы" в кожаный чемоданчик с двойным дном, вызвал
колокольчиком своего личного шофера Гулько Макара Егорьевича и отправил
его на коньках по вечному льду Чудского озера в редакцию газеты "Правда".
И хотя на линии границы жандармские псы-сатрапы, обнюхав чемоданчик и
ничего не найдя, с досады стукнули Макара Егорьевича револьвером по
голове, и тот чуть коньки не отбросил, но всеж-таки доставил второе дно по
назначению, и утром в День Печати газета "Правда" вышла в свет, как и
подобает.
Вот только у Макара Егорьевича с тех пор что-то с головой не в
порядке.
3. В ТО ЖЕ ЛЕТО ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА
В то же лето по старому стилю, пока богатырь Соцреализм в люльке
лежал и соску сосал, прочитала Всея-Русь в газете "Правда" про зеркало
Льва Толстого, наточила топор и поднялась на Чудище Облое, Стозевое и
Лаяйющее. Надоело народу жить и работать на дядю - равно и за того парня.
Плевали в Стозевого, били, крыли, подначивали, клеили прямо на хари
предосудительные прокламации и, вообще, пушкинский безмолвный народ уже не
молчал в тряпочку, а применял против Чудища Лаяйющего всякие глаголы
великого межнационального языка, не известные даже живому словарю
Владимира Даля, лучшего друга Пушкина - уж кто-кто, а друзья разбирались в
глаголах.
Двенадцать лет как день пролетели...
Хоть бы хны!
Бывало, одну Голову срубят, тут же две другие отрастают по
генетическим законам Менделя.
Ходили отважные робеспьеры к дедушке Мичурину за советом, тот
отвечал:
- Не знаю, как так получается, - честно признавался старик. - Все это
вейсманизм-морганизм и томление духа, а я не теоретик, но практик. Надо бы
на дрозофилах попробовать.
Таким вот Макаром.
4. ЧУДИЩЕ ОБЛО, СТОЗЕВО И ЛАЯЙЮЩЕ
В ответ на глаголы Чудище подлое лишь лениво отгавкивалось, щеря
зубы, а самых надоедливых якобинцев, как мух дрозофил, ссылало за Полярный
Круг в Туруханское ханство на разведку нефтяных месторождений, откуда те
тут же возвращались на попутках или собственным ходом. Их - туда, они -
оттуда.
В сущности, Чудище Лаяйющее давно отжило свой век и уже не содержало
в себе ценной генетической информации. Ему бы добровольно уйти с
политической арены цирка - снять шаляпинским жестом мономахову
шапку-ушанку, сдать ее под расписку в Музей Этнографии, Антропологии и
Народов Мира и красиво удалиться, прикрыв за собой дверь, - да все как-то
лень, обломовщина... Валялось Чудище на диване, все тянуло с отставкой,
откладывало - то крестьянская реформа подоспела, то всенародный
референдум, а то и столетний юбилей со дня смерти поэта Пушкина. А
столетняя война в Персидском заливе? А очередной перераздел Польши? А
разрушение Берлинской стены? То - то, то - это...
И еще такое соображение:
- Как это, мол, без НАС, Обла, Стозева и Лаяйюща, наш безмолвный
народ проживет? Не протянет ли ноги от голода кормилец наш?
- Всенепременно протянет, Ваше Стозевое Величество! - подгавкивали
придворные псы-сатрапы и виляли хвостами во главе с фон Бункер-Бундом. -
Ни Мичурин с грушами не поможет, ни квадратно-гнездовой способ Лысенко.
За народ, значит, беспокоилось Чудище. До всего ему было дело...
Но если совсем откровенно - за власть цеплялось.
А зачем ему власть? Что ему в той власти?
5. ДРУГИМ ПУТЕМ
- Куда же вы, сударь, прете? - с досадой спрашивало Чудище, когда ему
под Старый Новый Год старший брат экономиста Н.Ильина прямо под диван
подложил адский механизм с дистанционным управлением, но придворные
псы-сатрапы вовремя унюхали и обезвредили.
- Зачем все это? - допытывалось оно. - Перед вами же ж стена!
- Стена, да берлинская! Пни, и развалится! - смело отвечал за братана
экономист Н.Ильин.
- А что потом? - удивлялось Чудище.
"А потом
мы пойдем
другим
путем"
...ответил стихами экономист Н.Ильин.
- Каким-каким? - не расслышало Чудище.
- ДГУГИМ! - с французским прононсом повторил экономист Н.Ильин, и по
дну Финского залива ушел со своим шофером Макаром Егорьевичем, у которого
крыша поехала, от преследования псов-сатрапов в соседнюю страну
Хренландию.
6. ЧУДЕСНЫЙ НАЦМЕН
В той соседней стране экономист Н.Ильин познакомился с одним из
представителей восточного национального меньшинства, только что сосланного
в Туруханское ханство за особо дерзкие ограбления почтовых дилижансов и
уже успевшего удрать оттуда сюда, и от вынужденного революционного
безделья развлекавшегося тем, что ставил на стол ребром национальный
вопрос, а тот стоял и не падал.
- Какой чудесный нацмен! Не помните ли его фамилию? - хвалил
туруханца экономист Н.Ильин в письмах издалека своей ненаглядной подружке
Нессе Армаггедон. - Представляете, какой богатырь - национальный вопрос на
ребро поставил, а тот стоит и не падает! Вообще, погода здесь в Цюрихе
хорошая, все у нас идет другим путем. Передайте нашим: единичный
индивидуальный террор ничего не даст. Одного шлепнем, придет другой. Их
надо всех сразу, скопом! Шаг вперед, два шага назад - и к стенке!
7. ПЯТЕРО ПОВЕШЕННЫХ
Принесли псы-сатрапы перлюстрированное письмо Чудищу Лаяйющему на
диван. Прочитало Чудище, совсем озверело:
- Что за черт, какой-такой другой путь?!
Не хотелось ему применять террор и насилие, но делать нечего -
приказало Чудище своим сатрапам отыскать палача и повесить старшего брата
экономиста Н.Ильина плюс еще четверых маратов на Кронверкском валу
Петропавловской крепости. Предупреждало ведь!
- Разве предупреждали, Ваше-ство? - переспрашивает фон Бункер-Бунд. -
Очень уж талантливый этот старший брат. Реактивное движение с
дистанционным управлением изобрел. Академия Наук за него ходатайствует...
- Пр-редупреждали! Брата - повесить, а академикам выдать заграничные
паспорта, посадить на пароход - и в шею!
Что и было в точности исполнено.
Вот только палача не нашли, запил палач на острове Капри в гостях у
своего кума Максимильяна Горькина.
- Не могу! - кричал палач Леонард Андреев, крестный отец внебрачного
Соцреализма-богатыря. - Не могу вешать на веревке живых людей! Так не
договаривались! Повешенные потом три дня снятся. Вешать не могу, а вот
расстрелять - пожалуй.
Отказался палач Леонард Андреев. Пришлось вешать самому фон
Бункер-Бунду.
Висят пятеро вольтерьянцев, ногами качают, а национальный вопрос на
ребре стоит.
8. ТАЙНОЕ СВИДАНИЕ НА БЕРЛИНСКОМ ВОКЗАЛЕ
Ну тут вообще началось! Прям-таки Французская буржуазная революция!
Народ высыпал вдоль по Питерской. Взяли Его Стозевое Величество в
штыки, в топоры, в дреколье. Богатыря Герцена разбудили, и тот газетой
"Правда" Ему по мордасам, по мордасам!.. Радищева Ему вспомнили,
Кюхельбеккера, все дуэли Пушкина и Лермонтова. Искандер с Огарьковым Ему
Царем-Колоколом хвост прищемили. Чернолюбов с Доброшевским зарядили дробью
Царь-Пушку, поднесли фитиль и шарахнули, но промахнулись и попали по
воробьям. Сопливый еще богатырь Соцреализм стекла бил из рогатки в Зимнем
Логове: дзынь-вдрызь, дзынь-вдрызь!..
А в это время экономист Н.Ильин поспешно переехал в опечатанном
бронепоезде из соседней Хренландии в еще более соседнюю Херманию, где имел
на берлинском перроне у пивного кооперативного ларька историческую встречу
с известнейшим херманским профессором утопического материализма Карлом
Фридриксонном, в точности знавшим тот самый - ДРУГОЙ - путь (пойдешь
направо, свернешь налево и так далее).
Уже смертельно больной профессор Карл Фридриксонн шепнул на ушко
экономисту Н.Ильину три тайных слова, пожал на прощанье руку (мол,
встретимся на баррикадах) и незаметно для кишащих на перроне филеров
передал в наследство три секретные карты, в точности указующие тот самый
путь; а сам выпил кружку пива и потихоньку-полегоньку под присмотром
шофера Гулько Макара Егорьевича пошкандыбал вдоль Берлинской стены
помирать к себе домой на Фридрихштрассе, волоча за собой хвост о двух
филерах, один из которых являлся будущим ерманским рельсканцлером
Гнидлером.
9. ЕСТЬ ТАКАЯ ПАРТИЯ!
Экономист же Н.Ильин тоже выпил баварского пива на берлинском
перроне, незаметно спрятал три заветные карты в новый кожаный чемодан с
двойным дном, вернулся в опечатанный бронепоезд с кучей беспризорников на
крыше и, ведомый личным шофером Гулько Макаром Егорьевичем, который
когда-то служил в железнодорожном депо машинистом, прибыл на Казанский
вокзал, где его встречали народные представители с хлебом-солью и с
жигулевским пивом.
Там он открыл окно и бросил в толпу свежий номер "Правды" с новейшим
лозунгом:
"ЕСТЬ ТАКАЯ ПАРТИЯ!"
Народ вначале не понял:
- Какая-какая? - переспросил народ.
- ТАКАЯ! - хитро прищурился экономист Н.Ильин, посолил ломоть хлеба и
съел.
И запил пивом.
- Ага! Вот оно что! Ура! Хитер, экономист! - обрадовался народ.
- Качать экономиста! - заорали беспризорники и гроздьями повалили с
крыши бронепоезда.
Всем дело нашлось - кто "ура" кричит, кто новый лозунг несет, кто
каравай доедает, кто пиво допивает, кто на вокзале экономиста Н.Ильина
подбрасывает.
Где пальто, где кепка, где что...
А беспризорники во главе с богатырем Соцреализмом носятся толпой по
городу и буржуазию козой пугают:
- У-у-у, забодаем!
Шуткуют пока.
Пока указаний не было буржуев резать.
Пусть живут пока.
10. НАКИПЕЛО!
Наконец нашли экономисту Н.Ильину кепку, отнесли его на носилках на
балкон Кшесинской, что в Доме на Набережной, и сразу взялись за дело: из
дома жильцов выселили, назвали дом Штабом Восстания, подтянули броневики и
эсминцы, развели мосты и костры, выпустили из бастилий всех уголовников,
политических и политических уголовников, захватили Главпочтамт и
Центральную Сберкассу, все газеты, кроме "Правды" прикрыли, обложили
Зимнее логово флажками и назначили на завтра низвержение ниагарского
водопада, везувий народного негодования и последний день помпей, - все по
плану программы-максимум, как у настоящих гарибальдийцев.
- Вчера еще было рано, сегодня - уже поздно, а завтра - в самый раз!
- гадал по звездам экономист Н.Ильин, выходя с чайником кипятку на балкон
бывшей благородной девицы.
- Гляди, лобастый, чайник кипит! - кричат ему снизу вооруженные до
зубов рабоче-крестьянско-солдатские депутаты. - Накипело! Хлеба давай!
Чаю! Масла! Мяса! Яйцев! Куда все подевалось?
- Завтра все сами возьмете в свои руки у буржуйской теневой
экономики, - твердо обещает экономист Н.Ильин. - Ничего чужого нам не
надобно, все и так наше. А кипяток-с, товарищи, за углом в буфете.
- Ура-а!
Настала последняя ночь старого мира.
11. ШТАБ НА НАБЕРЕЖНОЙ
Ночь. В Доме на Набережной электричество жгут, бывшая благородная
девица Кшесинская разносит крепкий чай с клюквенным повидлом. Пива -
ни-ни! Не спят богатыри Такой партии, думу думают:
- Что еще подзабыли? Чем еще Облой Чудище досадить?
Шепчутся по углам:
