ушла за документами.
Документы были блеск, лучше настоящих! Потому что и были настоящими.
Молодец, Лебедев, договорился и с Зауральском, и с Владивостоком, и с
железной дорогой. Интересно, чем он их там берет... Спиртом?
- Ну, вы даете! - удивился начальник главка, просмотрев документы и
отпустив с богом Ларису Владимировну.
Осколик взглянул на часы - с минуты на минуту должен был прийти
незнакомец.
- Будешь делиться опытом или нет? - грозно повторил начальник главка.
- Что у тебя тут происходит? Я ведь завтра позвоню в Зауральск, бедные вы
все будете. Я для чего сюда приехал, не понимаешь? Чтобы ты лично мне все
доложил, потому что я тебя ценю. А мой зам, например, советует натравить
на тебя вневедомственную ревизию... хочешь? А хочешь фельетон в "Правде"?
Могу устроить.
"Настроение у него хорошее... рассказать, что ли?" - подумал Сергей
Кондратьевич.
- А что у тебя по ночам на заводе происходит? - вдруг спросил
начальник главка. - Почему в твоем кабинете свет горит?
Случай был подходящий.
И Сергей Кондратьевич все рассказал начальнику главка.
Всего ожидал начальник... покаяний в нарушении трудового
законодательства ради выполнения государственного плана; отпирательства;
наконец, чем черт не шутит, какого-нибудь грандиозного передового опыта...
всего ожидал. Лучшие наши умы пытаются решить эти чертовые экономические
проблемы, но... платформы из воздуха? Алюминий из подпространства? Станки
из какого-то измерения? Капиталист ночью в кабинете советского директора?
Осколик сошел с ума? Но этот сумасшедший Осколик выполнил план прошлого
месяца на сто пять процентов!
Зазвонил телефон.
- Алло! - сказал Осколик. - Да, как договорились... Это он звонил,
привез алюминий. Взгляните...
Начальник главка подошел к окну.
- Тетя Даша, открывайте ворота.
Начальник главка увидел, как разъехались ворота; услышал, как
загудели моторы; и с пустой вечерней улицы на завод въехали два механизма,
груженные алюминием.
После длительных согласований с Москвой в министерстве пошли
навстречу планам Осколика. Если торгуем с Соединенными Штатами, почему бы
не торговать с четвертым измерением, если это выгодно? Стоит
попробовать... стоит провести небольшой местный эксперимент.
Незнакомец из кожи лез, торопясь переоборудовать завод и получать
прибыль в ночную смену. Он ходил довольный и жирел на глазах - недавно он
съел еще двух конкурентов.
Дело ладилось. "Алитет" гудел, не останавливаясь, в три смены. К
конторе надстроили третий этаж, в цехе товаров широкого потребления ввели
в действие автоматическую линию - оттуда сыпались алюминиевые оловянные
солдатики.
Ларисе Владимировне чем-то не понравилась ночная секретарша
незнакомца, и она согласилась наконец выйти за Сергея Кондратьевича замуж.
Была свадьба, было весело; пригласили незнакомца - тот пришел с женой,
подарил невесте розы из подпространства, жениху карманные часы с двойной
шкалой времени - ихнего и нашего; и, расхрабрившись, выпил лишнюю для себя
четвертую стопку водки. Бригадир литейщиков товарищ Григорьев вызвался
проводить его домой и стал первым в мире человеком, попавшим в иное
измерение. Вернулся он оттуда на следующее утро, вполз на завод и
рассказывал тете Даше, что народ там ничего, но в питии слаб.
Проходили дни. На "алитет" сыпались командированные со всех
алюминиевых заводов Союза. Перенимали опыт. Отмечали, что наше
производство выпускает меньше алюминиевой продукции на душу населения
днем, чем потустороннее предприятие на том же оборудовании ночью.
Объясняли это явление ихней потогонной системой и в какой-то мере нашими
нарушениями трудовой дисциплины, а именно: прогулами, пьянками,
опозданиями.
Стали бороться. Перевели разгильдяев и лодырей на кабельный завод и
сплоченным коллективом принялись догонять ночного соперника. Зарплату
получали больше профессоров.
Незнакомца распирало от удовольствия. Он снабжал, расширял, строил,
реконструировал. На совещаниях в главке плакал несчастный директор
кабельного завода; Осколик его жалел, но дружбу со службой не путал.
Прошли месяцы, кварталы, и хотя объем производства на "Алитете"
увеличился раза в три, но догнать ночную смену он все-таки не смог. В чем
дело? Осколик произвел простое арифметическое действие - ночью пересчитал
по пальцам служащих в конторе у незнакомца, сравнил это двузначное число
со своим трехзначным обозом и спросил на очередном совещании:
- О чем говорят эти цифры?
Ладно, завод передовой, можно позволить себе и такой эксперимент.
Сократили штаты, перевели их туда же, на кабельный. Прибыль здорово
подскочила. Незнакомец вежливо аплодировал, сталкиваясь по утрам в дверях
с Сергеем Кондратьевичем.
Наступила весна, март прошел. Заводской художник начал разрисовывать
грузовик к первомайской демонстрации.
Пока кончался первый квартал, Осколик не успевал потолковать с
незнакомцем, но сегодня он решил остаться после работы. Незнакомец явился
намного раньше начала вечерней смены. Осколик его не узнал. Похоже,
незнакомец заболел желтухой.
- Что с вами?
- Плохо дело.
- Вы ели, теперь вас едят? - догадался Осколик.
Незнакомец кивнул.
Незнакомец потерял сон. О своих неприятностях он не распространялся,
Сергей Кондратьевич ничем не мог ему помочь. Днем незнакомец уже не
уходил, сидел на стуле в углу кабинета, безучастно наблюдал за работой
Осколика.
Пришла уборщица:
- Подпишите заявление на отпуск.
- Почему ко мне?
- Начальник цеха не хочет подписывать.
Пришли из профкома:
- Сколько флажков и воздушных шариков купить на первомайскую
демонстрацию?
Заглянул начальник стройцеха:
- Вы меня вызывали?
- Нет, не вызывал.
- А мне сказали, что вызывали.
Вошла Лариса Владимировна:
- Лебедев третью неделю не выходит из отпуска.
- Пусть отдыхает, я разрешил.
- Я платить не буду!
- Ладно, дома поговорим.
Обеденный перерыв.
- Хорошо живете, - пробормотал незнакомец. - И прогореть нельзя.
Все закончилось в один субботний апрельский день. Сергей Кондратьевич
вошел в кабинет и удивился, увидев незнакомца.
- Суббота сегодня, идите домой, нельзя так переживать! - сказал
Осколик.
- А вы почему пришли? - без интереса спросил незнакомец.
- У нас субботник.
- Это что?
- Ну... добровольная работа.
Незнакомец на мгновенье оживился:
- Что значит "добровольная"? Бесплатная?
- Да, бесплатная. Сажаем деревья, подметаем территорию.
- А вы? Вы тоже подметаете? - усмехнулся незнакомец, глядя на грабли
в руках у Сергея Кондратьевича. - А ваша жена?
- Она алюминий тягает.
Оживление прошло, незнакомец сгорбился в кресле.
- У меня на заводе вчера началась забастовка. Выставили у ворот
пикеты, бьют штрейкбрехеров. А ближе к вечеру меня съест один хороший
знакомый.
- Что же будет?
- Спросите у своего дедушки.
Сергей Кондратьевич прикрыл дверь и пошел по коридору. У выхода он
услышал выстрел и побежал обратно. Он готов был услышать этот звук. В
дверях кабинета он столкнулся с двумя людьми в незнакомых рабочих
спецовках. Они тащили какой-то тяжелый предмет, завернутый в зеленую
скатерть с директорского стола. Кабинет был забрызган кровью.
- Он позвонил в забастовочный комитет и попросил нас прийти... -начал
оправдываться один из рабочих.
- Мы пришли, а он пистолет себе в рот... - добавил второй.
Сергей Кондратьевич пошел за ними, волоча грабли по коридору.
Тетя Даша, перекрестившись, открыла ворота. Забастовщики со своим
свертком вышли за ворота и растворились в воздухе.
- ...люминия! - кричал Лебедев через месяц из Зауральска.
- Девушка, переведите! - просил Осколик.
Борис ШТЕРН
РЫБА ЛЮБВИ
Игорь Кистенев только-только закончил школу, а уже влюбился в женщину
старше его на семь лет. Она имела такой бюст, что одним махом могла убить
человека, но Игорька это не пугала, потому что рост у него был 196
сантиметров, а вес 96 килограммов. Он уже два раза ночевал между ее
душистыми грудями, перестал заниматься поступлением в политехнический
институт и на третье свидание пришел объясняться в любви, чтобы жениться.
Он, конечно, бросался на мельницу, что, впрочем, свойственно его
возрасту.
- Здрасьте, всю жизнь мечтала! - удивилась Валентина, запыхавшись
после любовных утех. - Выйти замуж и потерять такого любовника!
Отказывая, она льстила, а Игорек все больше и больше терял голову. Он
настаивал. Он неплохо знает женщин и путем сравнения понял, что Валентина
лучше всех своим характером, духовным миром, ну и... женское тело в любви
не последнее дело.
Валентина обещала подумать над этим неожиданным предложением, но
когда Игорек явился за решающим ответом, в ее комнате сидел,
расположившись по-домашнему, какой-то незнакомый Игорьку мужчина с
тоскливым взглядом и помешивал чай серебряной ложечкой - той самой,
которой позавчера помешивал Игорек. Оказалось, что этот незнакомец -
начинающий писатель, но ему уже сорок пять лет, а что будет дальше -
неизвестно, потому что весной его не приняли в члены Союза писателей, хотя
у него издана книга рассказов, а также множество журнальных публикаций.
- Вот вы, молодой человек огромного роста... тоскливо сказал
незнакомец, которого звали Аркадий Григорьевич Серов, - как вы считаете,
сколько нужно издать книг, чтобы числиться писателем?
На что, Игорек честно признался, что он в этом вопросе
"некопенгаген".
- Тогда я отвечу за вас, - помог ему Аркадий Григорьевич, прихлебывая
чай и все больше пьянея, ибо это была смесь чая с кагором, которая,
говорят, хороша от простуды. - Можно написать полное собрание сочинений в
двенадцати томах и не быть писателем. А можно издать тоненькую книжечку и
после этого умереть. Мой вам совет, молодой человек, - пишите правду!
Правду, и одну только правду. Я имею в виду Правду с большой буквы...
- Но я не пишу, - застенчиво сказал Игорек.
Аркадий Григорьевич тяжело задумался и спросил:
- А стихи? В стихах, думаете, не нужна правда?
Но и стихов Игорек никогда не писал и впервые в жизни почувствовал
себя обделенным и неполноценным.
- В конце концов не всем дано заниматься литературой, - утешил его
Аркадий Григорьевич. - Но вы должны понять, что Правда важна не только в
литературе! Я призываю вас правдиво жить, хотя это настоящая каторга. Вот,
кстати...
Аркадий Григорьевич зачем-то вышел в коммунальный коридор, где висели
его плащ и зонтик, а Игорек принялся ревниво расспрашивать Валентину о
значении в ее жизни этого начинающего писателя. Оказалось, что Аркадий
Григорьевич питает к Валентине любовь чисто платоническую - несколько раз
в году, когда от него уходит жена, он навещает Валентину, пьет свой чай с
кагором и рассуждает о Правде в искусстве. А она жалеет его, поддакивает и
сострадает. Аркадию Григорьевичу этого достаточно, и он, кажется, очень
напуган появлением на авансцене молодого соперника.
Наконец Аркадий Григорьевич вернулся на мрачного коммунального
коридора, где его подстерегали опасности в виде склочных соседей, и принес
потрепанный номер журнала "Тундра", издающийся где-то на краю света, за
Полярным кругом. Там был опубликован его любимый рассказ "Рассвет над
